тонкие колебания окружающей его живой материи. Даже сверхъестественно чуткий Куэ, который раньше всех замечал опасность, сейчас не мог бы с ним справиться.
Сон, в который Тэш погрузился, слишком уж напоминал явь: холм, место их ночевки, не был холмом в полном смысле, так же, как джунгли, их окружающие, не были джунглями в обычном понимании этого слова, скорее, это было нечто, составляющее единое целое, как составляют единое целое, казалось бы, разрозненные предметы меблировки и стены комнаты. Сами по себе они просто-напросто столы, стулья и кирпичи постройки. Вместе — дом.
Джунгли, в которые их забросила злая воля кураторов, и были таким домом, неким конгломератом, составившимся из независимых друг от друга частей. Правда, понятие «дом» предполагает присутствие обитающего в нем хозяина. Здесь же хозяина не было. А может быть, только так казалось?
Погрузившемуся в дремоту Тэшу привиделось, что южный склон холма исчез, точно срезанный ножом, и оттуда, из недр холма, льется слабый свет. Там, внутри, шла какая-то подспудная работа, заставлявшая холмы двигаться, реки менять свои русла, а птиц перекликаться нежными и яростными человеческими голосами.
Там билось сердце джунглей.
Тэш так и не понял, пригрезилось ли это ему наяву или просто приснилось, но глубокой ночью он проснулся, точно от внезапного толчка.
Была и вправду глубокая ночь, вернее, та ее предрассветная стадия, когда в воздухе висит осо-беннно невыносимая тяжесть, а ночная жизнь, которая до сих пор шла своим чередом, замирает, словно в ожидании чего-то неведомого. Костер почти догорел, и Тэш увидел в его смутном свете сидящего, охватив колени руками, Торрана и астронома, натянувшего на голову куртку, словно таким способом он хотел укрыться от опасностей ночи; оба они должны были дежурить, и оба, казалось, спали, что было особенно странно, потому что Торран никогда бы не позволил себе заснуть на посту. Еще более странным было то, что, несмотря на прогоревший костер, Тэш все же мог различать очертания своих спутников — они были освещены призрачным светом, лившимся из подножия холма.
Сердце у Тэша глухо стукнуло, когда он бесшумно поднялся и дотронулся до 'плеча горца.
— Торран!
Тот сразу проснулся и недоуменно уставился на Тэша.
— Что же это я? — растерянно пробормотал он. — Что происходит?
И тут же, сориентировавшись и заметив лившийся из-под земли свет, сказал:
— Так. Надо будить остальных. Картли, эй, Картли, проснись!
Астроном вздрогнул и стянул куртку с головы.
— Простите, — произнес он, виновато моргая. — Я ведь не собирался спать.
— Никто не собирался, — ответил Торран. — Нас всех что-то вырубило. Ты видишь это?
Астроном огляделся по сторонам и, помявшись, ответил:
— Есть такие предания. Про полые холмы. Иногда, во время слияния двух лун, они открываются. Но входить туда нельзя. Можно пропасть навеки.
— Там кто-нибудь живет?
— Ну… лесной народ. Но это бредни, Торран. Сказки.
— А это тоже бредни? — спросил Торран, указывая на подножие холма.
— Это… — проронил астроном, близоруко вглядываясь во тьму. — Не знаю, правда, не знаю.
Мимо Тэша скользнула серая тень. Он отпрянул, но это был всего лишь Куэ. Хвост лемура был оттопырен, шерсть стояла дыбом.
— Торран, там такое делается! — воскликнул ночной бродяга. — Там идет такой процесс! Такой разнообразный штук!
— Какой еще процесс, ты, четверорукий? — устало произнес Торран. — Ты хоть раз можешь напрячься и в виде исключения изложить что-нибудь нормально?
— Я думаю, это и есть то, что на самом деле, Торран, — вполне серьезно объяснил Куэ. — Не то, что сверху, а то, что снизу.
— Ясно! — обалдело принял его разъяснения Торран. — Тэш, ты хоть понимаешь, о чем он?
— Кажется, да, — за Тэша ответил Картли. — Кажется, я понимаю. Я думаю, он имеет в виду, что все, происходящее в джунглях, является результатом каких-то глубинных процессов. Возможно, сейчас мы как раз наблюдаем один из них.
— А почему другие экспедиции этого не видели? — брюзгливо спросил Тэш.
— Другие не заходили так далеко, — сохраняя прежнюю серьезность, ответил Куэ, — они все отважно и предусмотрительно погибали раньше.
— Мне кажется, нужно спуститься и посмотреть, что же там происходит? — предложила Ки-роэ. — А то мы никогда себе не простим, что пропустили такое зрелище.
Торран сдался.
— Ладно. Если вы все решили, как выражается Куэ, отважно и предусмотрительно отдать концы, валяйте, суйте голову в пекло. Танг, Тар-Лоо, может, хоть вы окажетесь умнее?
Танг взглянул на него непроницаемыми глазами.
— Я очень хорошо чувствую, что там что-то происходит, Торран. Но я это чувствую все время.
«Танг обладает зачатками телепатического восприятия, — подумал Тэш. — Должно быть, он уже давно улавливал какие-то сигналы».
Они осторожно начали спускаться с холма, держа наготове еще сохранившие часть энергии лучевики. И, как выяснилось, вовремя. Холм начал дергаться у них под ногами, точно гигантское животное, пытавшееся стряхнуть с себя назойливых насекомых. Южного склона холма не было.
Он был словно срезан ножом. И там, внутри, под высокими сводами, струился мягкий переливающийся свет.
— О Господи, — пробормотал Тэш. Это не был маленький народец из легенд и преданий. Это было бог знает что.
Он как будто заглядывал во внутренности гигантского животного или в недра сверхсложной лаборатории, где уже невозможно отличить живое от неживого. Тут все дышало, пульсировало. Из протянувшихся по внутренним стенам холма слабо светящихся розоватых трубок толчками выплескивалась какая-то серая масса, которая, переваливаясь за пределы открывшегося в холме отверстия, расползалась по земле, приобретая странно знакомые очертания. Тэш пригляделся: она превращалась в траву, в стебли, в мелких юрких насекомых, которые тут же суетливо разбегались прочь. С потолка открывшегося их глазам тоннеля срывались бесформенные комки грязи, шлепались о грунт и постепенно приобретали форму животных — больших и маленьких, которые тут же, выбравшись из этой гигантской плавильни, уносились в разные стороны. Холм был гигантской биологической машиной, неустанно лепящей жизненные формы, а может, и не один этот холм. Каждая кочка, каждая возвышенность в джунглях была сетью живых фабрик, выпекающих и выбрасывающих из себя на свет Божий — что? Продукцию? Отходы производства? Или отходы жизнедеятельности гигантского организма, которым в действительности эти джунгли являлись. Не удивительно, что, по словам астронома, живые существа в джунглях действовали как одно целое — они и были единым целым. И, как любой целостный организм, джунгли отторгали любое попавшее в него инородное тело — инстинктивно и безжалостно, уничтожая его, подобно тому, как лейкоциты уничтожают попавшую в человеческий организм болезнетворную бактерию.
— Ладно, — первым пришел в себя трезвомыс-лящий Торран, — что толку здесь болтаться. Пошли отсюда скорее.
— Погоди, — возразил Картли, — если это и вправду… если это и есть настоящие джунгли, может, нам проще пробираться к нашему конечному пункту там? По внутренней системе?
Тэш отрицательно мотнул головой.
— Сама по себе идея неплохая, — сказал он. — Но мы хоть немного, да знаем о том, что происходит снаружи. Мы знаем, чего там следует опасаться. А что делается внутри? Да, может, эта штука тут же пустит нас в расход, чтобы построить из наших тканей что-то новое.
— Дело не только в этом, — добавил Тар-Лоо, с любопытством вглядываясь в недра живого холма. — Мы не знаем, когда и где откроется новый выход. Мы можем бродить там вечно — без воды и пищи, кстати. Во всяком случае, без привычной пищи. Ты что, будешь есть эту штуку?
