ним – Исаев, Райков и несколько других ракетчиков.
Хотя все они действительно были (или скоро станут) ракетчиками, народ подобрался разношерстный – у каждого свой интерес. Победоносцева, Тюлина, Бармина занимала, прежде всего, реактивная артиллерия, Чистякова, Богуславского и Рязанского – радиосвязь, Чертока – приборы и самолетное оборудование, Абрамовича – воздушно-реактивные двигатели, Исаева – жидкостные. Короче, каждый тянул одеяло на себя. Но вскоре все поняли, что если будешь добиваться удовлетворения только личных интересов, дело не сдвинется, а начинать всем сообща надо с разведки – установить, что у немцев есть, а там, где уже побывали союзники, – что после них осталось, хотя бы примерно определить объем работы, подсчитать, сколько людей нужно для ее выполнения и прикинуть конкретно, что это будут за люди. Кстати, ориентировочные списки нужных специалистов составлялись в Москве еще в 1944 году, когда появилась первая конкретная информация о ракетном обстреле Лондона. Уже тогда Победоносцев внес в эти списки Королева. Хотя Королев еще не был освобожден.
Ракетчики довольно быстро промчались по Германии, но все главное сумели высмотреть. Когда вернулись в Берлин, Соколов сказал Тюлину:
– Останешься здесь за главного, а я буду тебе из Москвы специалистов присылать...
Георгий Александрович Тюлин мелькнул уже однажды в нашей хронике, когда Королев в РНИИ налаживал связь с университетской наукой. Он еще студентом работал по хоздоговору в Институте механики МГУ, а в РНИИ прочел доклад по аэродинамике. 1941 год помешал развитию ракетчика-теоретика, превратив его в ракетчика-практика: всю войну командовал он «катюшами».
В мае в Берлине была образована Советская техническая комиссия по ракетной технике и определен примерный фронт работ, намечено, кому куда надо ехать. Комиссия находилась при штабе советской военной администрации в Берлине. Это облегчало жизнь, помогало оперативно решать бесчисленные вопросы, не говоря уже о линии спецсвязи в Карлсхорсте, по которой надлежало докладывать Москве об успехах и получать нагоняи при отсутствии таковых. Периодически на бедного Тюлина сыпались шифровки: «вылетает такой-то, тогда-то для того-то... принять... разместить... обеспечить...» Дело военное, – приказ есть приказ, встречал, размещал...
Но это были отдельные командировочные. Вторую группу специалистов сформировали летом 45-го. В нее входили Николай Пилюгин, Василий Мишин, Леонид Воскресенский и другие – тоже все будущие «космики». 8 августа их вызвал к себе Шахурин99. Алексей Иванович был краток: надо лететь в Германию. Вместе поехали в ЦК, там новый инструктаж – задание формулировалось, как говорят проектировщики, «в самом общем виде»: найти и привезти самое интересное.
Наутро им выдали обмундирование, «филичёвые погоны», и ночью того же дня они уже вылетели в Берлин, горячо обсуждая в самолете перспективы только что объявленной войны с Японией.
И в эту группу Королев тоже не попал: намечавшийся в Тушине праздник притормозил его. Вернувшись 29 августа в Казань, быстро сдал дела, собрал вещички, – да и то сказать, весь домашний скарб вчерашнего зека спокойно размещался в одном небольшом чемодане, – и в Москву. 8 сентября Королев вылетел в Берлин.
К тому моменту, когда Сергей Павлович приземлился на аэродроме Адлерсгоф, в Германии работало уже больше сотни советских специалистов-ракетчиков и специалистов, начинавших подозревать, что им предстоит стать ракетчиками. Наверное, хорошо, что он приехал позднее других: ему пришлось тратить меньше времени и сил на работу, которая, наверняка, только раздражала бы его.
В эту работу входило:
налаживание взаимоотношений с местной военной администрацией, которое включало в себя как бесконечные «пугающие» рапорты сверху вниз – снизу вверх, так и нескончаемые банкеты с жареными зайцами на прекрасных саксонских блюдах, вином в старинных бутылках и спиртом в канистрах;
размещение в особняках с пугливыми и гордыми фрау, которым хотелось одновременно сохранить и мебель, и достоинство, и доступ к ящику квартиранта с американской тушенкой;
получение автомобиля, достаточно крепкого, чтобы его не надо было ремонтировать, но не слишком красивого, чтобы на него не позарился какой-нибудь генерал.
Все эти и многие другие вопросы уже как-то утряслись к осени 45-го.
Ракетчики и другие наши специалисты жили в районе Обершелевайде, в добротных, обойденных огнем домах на Бисмаркштрассе. Отсюда начинались поездки по Германии и за ее пределы: в Прагу, в Вену. Несколько человек «копали» в Берлине.
Королев тоже поселился на Бисмаркштрассе в огромной квартире, где в одной из комнат тишайшей мышиной жизнью жили ее хозяева – сколько там было человек, он так и не разобрал, поскольку прожил там недолго, да и то приходил только ночевать.
Буквально на следующий день после прилета узнал Сергей Павлович, что в штаб советской военной администрации пришло из Гамбурга официальное приглашение англичан на показательный запуск ракеты Фау-2, который они намерены провести в своей зоне в середине октября. Королев быстро выяснил, что вопрос о поездке решался в Москве и из Москвы специально с переводчиком-чекистом летит генерал Соколов, чтобы возглавить советскую делегацию. Англичане приглашали трех человек, и решено было, что с Соколовым полетят Победоносцев и Глушко – Валентин Петрович тоже был уже в Берлине.
Королев в Германии человек новый, из военной администрации мало кому известный. Даже молодая поросль из НИИ-1 знала его понаслышке. Претендовать на место для поездки в английскую зону он не мог, а поехать хотелось очень. Ситуация напоминала далекую юность, когда он, студент Киевского политехнического, мечтал попасть в Коктебель на планерные состязания, а его не брали...
У каждого человека в жизни постоянно возникает ситуация, когда чего-то хочется, но... не получается! Люди слабые, бесхарактерные, сразу отступают: нельзя, значит нельзя. Таких, впрочем, немного. Подавляющее большинство начинает рыпаться: уговаривать, хлопотать, короче – добиваться. Время, в течение которого у человека хватает энергии рыпаться, и определяет заряд воли этого человека. Так вот, в отличие от других людей, время это у Королева было не ограничено. Он прекращал добиваться в двух случаях: или когда убеждался, что это ему уже не нужно, или когда видел, что «поезд ушел». Впрочем, если «поезд ушел», он мчался его догонять.
Сейчас была именно такая ситуация: очень хотелось, но не получалось. Королев понимал, что в жидкостных ракетах Соколов не разбирается и толку от него не будет, но не мог же он, только что приехавший «филичёвый подполковник», потребовать, чтобы его послали вместо генерала. Впрочем, генерал тоже был «профсоюзный». Подсиживать старого друга Юру и тем более Валентина – действительно специалиста по ЖРД, он не будет. Как быть? В конце концов, придумал: он будет личным шофером генерала Соколова. Андрей Илларионович выслушал и рассмеялся:
– Зачем же мне шофер, если я лечу на самолете?
– А когда прилетите, что тогда? – упорствовал Королев. – Какой же вы генерал без личного шофера?! Это же подрыв авторитета нашего командования в глазах союзников!
Соколов задумался. А что, пожалуй, он прав. Вопрос-то политический...
– Валяй, – сказал он, наконец. – Только подполковничьи погоны для шофера не годятся. Придется тебя временно разжаловать в капитаны, не выше...
Тюлин – как и Королев тоже подполковник, только настоящий, боевой, сам себя разжаловал в капитаны, чтобы поехать в Гамбург, вроде он тоже не в делегации, а так, «нижний чин», вспомогательный человек. Да еще переводчик-чекист. Итого перед самым отлетом советская делегация увеличилась вдвое – шестеро вместо троих приглашенных.
Вылетать надо, но как на грех не было ни одного самолета. Тюлин набрался храбрости, позвонил маршалу бронетанковых войск Ротмистрову и попросил у него самолет. Павел Алексеевич был человек добрый, звонку удивился, но самолет дал. В пятницу 12 октября генерал Соколов со своей «свитой» вылетел в Гамбург.
Приглашение это имело свою историю. Англичане очень интересовались Фау-2 хотя бы потому, что эта ракета обстреливала их столицу. Из 1402 запущенных Фау-2 1054 упали на Британию и 517 попало в Лондон. В результате ракетных бомбардировок было разрушено и повреждено было ста тысяч жилых домов, около 13 тысяч человек погибло, 38 тысяч было ранено. Англичане хотели понять, что за штука причинила им столько зла. Захватив несколько ракет прямо на стартовых позициях и взяв в плен стартовиков, они решили произвести пробные пуски, посмотреть машину фон Брауна в действии.
