на орбите шла хорошо, дружно, и, когда на одном из ночных сеансов связи Королев спросил, готовы ли они к выполнению завершающей части программы, «Рубины» – такой им придумали позывной245 – даже стали просить увеличить время их полета еще на сутки.
– У нас не было такой договоренности, – ответил Королев, довольный, однако, тем, что космонавтам нравится летать.
– Увидели много интересного. Хочется расширить наблюдения, – объяснил Комаров.
«Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам...» – устами Главного в космосе впервые говорил Шекспир. – И все же будем выполнять программу...
В час приземления долгожданный доклад службы поиска прозвучал примерно в расчетное время, хотя всем казалось, что он запаздывает:
– Летчик Михайлов на самолете Ил-14 видит в воздухе объект в сорока километрах восточное Марьевки...
'Королев не успокоился:
– Пятьдесят второй, я – двадцатый! Скажите, сколько парашютов видит Михайлов: один или два?..
Пауза. Глубокая, как бездна.
– Два парашюта...
С двигателями мягкой посадки встреча с землей напоминала толчок разболтанного старого лифта, когда он опускается на первый этаж. «Посадка была мягкой, но шар перевернулся, и мы повисли на ремнях вверх ногами, – вспоминает Феоктистов. – Ближе к люку был Володя Комаров, он вылез первым, затем Борис и последним я ...»
В эти минуты в далекой Пицунде Никита Сергеевич Хрущев принимал на даче французского министра Г. Палевского. Он и обедать с ним собирался, но телефонный звонок Брежнева нарушил его планы: Хрущева вызывали в Москву. Когда космонавтов доставят в Ленинск, в Москве уже полным ходом будет идти пленум. Когда закончатся послеполетные медицинские анализы на «площадке № 17», Хрущев уже будет снят со всех постов.
Эти два события – государственный переворот и завершение космического полета – соединили в своих статьях десятки зарубежных журналистов. Они утверждали, что именно смещение Хрущева заставило сократить программу полета и посадить «Восход» через сутки. Это неверно. Полет заранее был так рассчитан, и в тот момент, когда космический корабль пошел на посадку, Королев (как и Хрущев) ничего не знал о близкой смене власти.
Доставленные после приземления в Кустанай, космонавты довольно долго ожидали звонка Хрущева – ведь именно так было запланировано. «Но около трех часов дня, – записал в дневнике Каманин, – пришло сообщение от Смирнова из аппарата Совета Министров: „Космонавты не дождутся разговора с Хрущевым – можно улетать на полигон“».
Экипаж возвратился на Байконур. Послеполетное медицинское обследование, отдых – все прошло как обычно. 14 октября на расширенном заседании Госкомиссии космонавты доложили о своем полете. Потом устроили торжественный обед. Вечером позвонил Вершинин и срочно вызвал в Москву Руденко. 15 октября, ничего им не объясняя, улетели в Москву Королев и Тюлин. Экипаж развлекали кинофильмами и фазаньей охотой в плавнях Сырдарьи. Наконец, официальное сообщение: «по состоянию здоровья» Никита Сергеевич Хрущев освобожден от всех занимаемых постов. 19 октября новый вождь – Леонид Ильич Брежнев, решив, что добрые традиции своего предшественника наследовать не грех, распорядился устроить на Красной площади праздник в честь героев космоса. Когда летели в Москву, один из шутников поучал Комарова:
– Володя, значит, докладывать нужно так: «Готовы выполнить любое новое задание любого нового правительства...»
Владимир Михайлович Комаров
Георгий Петрович Катыс
Алексей Васильевич Сорокин
А. Леонов и В. Лазарев
Экипаж « Восхода-1» – В. Комаров, Б. Егоров, К. Феоктистов
73
Гений состоит в умении отличать трудное от невозможного.
Новый лидер не изменил старым традициям. Кроме Золотых Звезд, космонавты были обласканы ликующей толпой у подножия Мавзолея и роскошным приемом в Кремле. После страшного напряжения последних дней на самой верхушке государственной пирамиды вожди позволили себе чуть-чуть расслабиться, настроение это мгновенно передалось всем присутствующим, и прием прошел очень весело и непринужденно. Королев даже позволил Келдышу увезти себя к нему домой догуливать...
Но сколь ни велик был успех, Королев никогда не позволял себе растягивать празднества – сразу накидывался на новую работу и других заставлял следовать своему примеру. А следующей большой работой был выход человека в открытый космос.
Несколько статей «профессора К. Сергеева» в «Правде» – сочинения скорее политические, нежели научно-популярные. Просто и ясно о своей работе Королев рассказывал лишь один раз. Тогда на космодроме он беседовал перед стартом «Восхода-2» с журналистами, и Юрий Летунов, корреспондент Всесоюзного радио, записал эту беседу на пленку. Королев говорил о предстоящей работе, но, как часто у него получалось, забегал мыслями вперед, стараясь показать, как сегодня брошенные семена пойдут в рост завтра.
– Особенность и специфика этого полета, – говорил Сергей Павлович, – заключаются в том, что один из космонавтов должен на орбите через шлюзовую камеру выйти в космос и провести там короткое время. Зачем нужно выходить в космос? Почему такое значение мы придаем именно этому эксперименту? Я думаю, что на это очень просто можно ответить: летая в космосе, нельзя не выходить в космос, как, ведя корабль, скажем в океане, нельзя бояться упасть в воду, нельзя не учиться плавать.
Все это связано с целым рядом операций, которые могут потребоваться в дальнейшем при встрече кораблей. Выход из корабля очень сильно упрощает проведение специальных наблюдений в космосе, ну и, наконец, необходим в тех случаях, когда нужно будет что-либо поправить на корабле. Мы, например, думаем всерьез над тем, что космонавт, вышедший в космос, должен уметь выполнить все требуемые ремонтно- производственные работы, вплоть до сварки. Это не фантастика, это необходимость! Чем больше люди будут летать в космос, тем больше эта необходимость будет ощущаться.
Наконец, надо считаться и с таким фактором, что ведь может сложиться такая ситуация, когда один корабль должен оказать помощь другому. Но каким же образом? Ведь корабли представляют собой очень защищенную в тепловом, а значит, и в прочностном отношении конструкцию. Можно подойти к кораблю и ничего, собственно говоря, не сделать, потому что, если его просто разгерметизировать через входной люк, люди там погибнут. Поэтому должна быть отработана такая система шлюзования, жизнеобеспечения и выхода из корабля, которая бы давала возможность оказать помощь...
Скоро возникнет вопрос о том, что вряд ли есть смысл такие дорогостоящие системы, как космические корабли, пускать на несколько суток в космос. Наверное, надо их запускать на орбиту и оставлять там на весьма длительное время. А снабжение этих кораблей всем необходимым, доставку смены экипажа производить при посредстве упрощенных типов космических аппаратов, которые, конечно, должны иметь шлюзование, для того чтобы выполнить свои функции, подстыковываясь к системе кораблей на орбите...
Это – лишь несколько абзацев из небольшого в общем интервью, но как много в них заложено! Разговор с журналистами происходил в марте 1965 года. Теперь смотрите:
Январь 1969 – первая стыковка пилотируемых аппаратов.
Октябрь 1969 – первая попытка сварки в космосе.
