– Послушай, Тамара…
– Не о чем мне с тобой говорить!
Последовал щелчок на линии, за ним короткие гудки.
– Вот гадина! – Коля опустил трубку, подумал и скрепя сердце сел за руль.
Дверь Коле открыли, но за порог приглашать не собирались. Тома маячила в дверях, подбоченившись. Поверх шеи демонстративно белела госпитальная повязка.
– Чего тебе?
Коля решил схитрить и подольститься.
– Ты – добрая женщина, и Гиви у тебя – добрый. Как хорошо вы жили! Несправедливо, Тамара.
«Гадина» была начеку.
– Несправедливо! Вы сколько на круизе заработали?! А я? Я должна деньги возвращать?
– При чем здесь круиз? – Коля пытался понять логику претензий.
– Скажите спасибо, что я не поднимаю ту историю. Могла бы собрать свидетелей.
Коля содрогнулся внутри, но виду не подал.
– Гуд бай, Коля, не встревай в наши с ним дела. Он припрятал куш, и хватит с него. – И она захлопнула дверь.
В тюремной робе Гиви выглядел щуплым.
Коля спросил:
– Может, слетать в Нью-Йорк за деньгами для залога?
– Нет. Деньги не трогай. Ты оказался прав! Я, видимо, здесь без всего останусь. Да и за себя я на воле не ручаюсь. – Разговаривал Гиви с трудом, кутался в куртку, лихорадило изнутри. – Поезжай в Вашингтон. Что время терять? Прокатитесь с Ашотом. Он попытается решить твою проблему со статусом. Ты помог, чем мог. Дальше надежда на везение и на Давида.
– Что с машиной делать?
– Продай, пока она не предъявила на нее право. Я подпишу доверенность, Давид передаст. А лучше – переоформи на себя и пользуйся пока. Права мы тебе сделали. Я давно мечтал иметь «Конкорд». Может, еще доживу!
– Держись! Не велика беда, как ты любишь говорить. Давид уверен, в худшем случае дадут год.
Свидание было коротким. Гиви встал со стула и побрел внутрь тюрьмы.
…Собрав скарб в спортивную сумку и чемодан, Коля еще до рассвета погрузился в автомобиль.
– Я сзади сяду, – сказал Ашот. – Меня укачивает в длинной дороге, сплю как убитый. Не хочу тебя смущать, дорогой. Крышу не открывай, ветрено. Как устанешь, разбуди. За рулем я не засыпаю.
По пустынному шоссе «Конкорд» двинулся на север, в Вашингтон.
– Два года нелегалом, Коля, рискованно, – заговорил Ашот. – В твоей ситуации самый верный вариант – жениться. Деньги не такие большие, найдешь. Остальные варианты – канитель. Не морщись. Фиктивно.
– Да, видимо. Я согласен, да только риск большой. Меня напугали разными рассказами. Наркоманки на предложение кидаются. Прикинутся паиньками, берут половину, а ты потом в тюрьме будущую жену обнаруживаешь. И не женат, и не холостой.
– Кандидатуру сегодня увидишь.
– Как – сегодня? – удивился Коля.
– Именно сегодня. Для чего же я тебя рано так поднял! Женщина веселая, любит всякие авантюры. Я с ней созвонился. Она ждет.
– Что-то не верится. – Коля все пребывал в недоумении.
– Оперативность – залог всего. Не сделаешь сразу, канитель засосет. У меня такой план. Мы доберемся до Вашингтона к ночи и поедем прямо на свидание. Тут вот какое обстоятельство. Если я домой приду, то не вырвусь. Дебри, жена не любит мои ночные вылазки, поэтому домой появлюсь утром.
– Кандидатура – твоя любовница, что ли?
– Нет. Ни в коем разе. К ней на любой козе не подъедешь. Увидишь, строгая женщина.
– Кто ж такая?
– Подрабатывает в ночном баре. Больше пока ничего не скажу. С тебя сегодня коктейли и орешки. Моя карточка под контролем. На сегодня я – банкрот.
– Нет вопросов. Заинтриговал ты меня. Может, все-таки расскажешь о кандидатуре поподробнее?
Ашот не ответил. Коля взглянул в зеркало заднего вида. Ашот спал, раскинувшись на сиденье.
Коля старался представить «строгую женщину» в ночном баре. Фантазия работала плохо.
Обедали в городе Уилмингтон. Коля пытал Ашота насчет «кандидатуры»:
– Чем она занимается, хоть скажи?
– Ничем не занимается. Выдумывает всякие авантюры и развлекается. Страшно везучая и… оперативная! Родственная мне душа. Специалист по использованию социальных благ. Все в Америке изучила. Квартира у нее – из бесплатных – лучшая. Машина, которая ей не положена из-за того, что получает пособие «по бедности», – великолепная. Если заработок какой выдумает, только наличными. Она даже «право на ношения оружия» имеет. Я не удивлюсь, если узнаю, что она сдала на авиаправа. Единственное, чего ей не дается, – язык выучить. Не дается он ей, или, может, сама ленится.
– Сколько лет?
– До бальзаковского, думаю, не дотянула. Твоего, наверно, возраста, или чуть постарше.
– По-моему, ты меня разыгрываешь. Или монстра такого преподнесешь! Впрочем, мне все равно. Довериться можно – и хорошо.
– Ха! – хмыкнул Ашот. – Монстра! Женщина – персик!
– Почему ж она не замужем?
– Вот тут – загадка. Не выходит замуж, и все.
– Лесбиянка?
– Не замечена. На фиктивный брак согласилась, может быть, из-за денег, может быть, авантюру какую выдумала. Давай-ка побыстрей поедем, а то опоздаем к смотринам! – Ашот сел за руль. Он выспался и был в хорошем настроении.
Под шуршание колес Мавроди заснул, не решив вопрос – разыгрывает его Ашот или нет.
…Открыл он глаза в полной тишине. Все вокруг было голубым. Машина стояла, Ашота в ней не оказалось. «Конкорд» находился на стоянке у дома, освещенного с земли прожекторами, поливающими стены голубыми лучами. Вдруг свет с голубого сменился на красный.
Коля толкнул дверь и вышел. Перед ним светилось невысокое здание, похожее на фрагмент огромного океанского лайнера с круглыми окнами иллюминаторов. К распахнутой дверце вел пологий трап с веревочными перилами.
– Приехали. Столик для нас заказан и ждет! – Ашот спускался по трапу.
Зал, оформленный деревом в виде гипертрофированного морского кубрика, поголовно заполняла мужская клиентура. Народ пребывал в хорошем градусе и бурно реагировал на то, что происходило в центре помещения. Там сверкала круглая площадка, сцена, к которой тянулся мостик для выхода исполнителей. Сама площадка казалась подвешенной к потолку на пяти золоченых стержнях и была освещена сверху пульсирующими лучами. На деревянном балкончике играли музыканты.
На сцене происходило нечто похожее на перепляс с эротическими ужимками. Девицы по очереди выходили из общей танцевальной композиции и, обволакивая телом золотой стержень, напоминающий фаллос, поглаживали его руками, ногами, прижимались щеками или всеми частями тела одновременно. Заканчивалось соло полным раздеванием до минимальной повязки на интересном месте.
На бархатный барьер вокруг сцены мужички клали карточки с вложенными денежными купюрами и номерами столов, что означало приглашение за стол. Девица, забирающая карточку, засовывала ее за повязку и выкрикивала комплимент типа: «В моем вкусе – только высокие брюнеты!» (Если положивший карточку был высокий брюнет.) Или: «Я давно мечтала познакомиться с каким-нибудь лысым, но они не обращали на меня внимания. – И добавляла под хохот и хлопки: – Спасибо тебе, ты – первый!»
Если карточек оказывалось несколько, девица выбирала ту, в которой денег было больше. Потом она возвращалась в массовку, уступая место следующей танцовщице.
Выспавшийся Коля освоился, заказал коктейли и всевозможные лакомства.
