— Ну, что там, кореш?
— Путем все видно, Боров. Не гнал твой дохляк. Вон, наши шарятся. О, слышь, Косой с Кожаном, в натуре, косят. Сидят, в кости гоняют. Думают, типа сныкались.
— Хер на них, пусть у Лома башка болит. Наши как?
— Да вроде все шарятся, ищут.
— Путем, слазь, не хер светиться. Вокруг нормально обсмотрел?
— Отвечаю. Только за две кучи проканать, позырить.
Мы слезли.
— Зомбак, веди. Да смотри, чтобы в дерьмо не вляпались. Жрете много, валите небось кругом конкретно? Гы-гы.
— Нет, законник, валим мы только там (показываю рукой). А здесь кучи разбираем насчет чего-нибудь в хозяйство.
Осмотр занял совсем немного времени, возвращаемся к шалашу.
— Как-то ты, зомбачок, хреновато живешь: законнику и присесть негде.
— Как негде? Сейчас сделаем.
Листы картона, наши тюфяки:
— Присаживайтесь, законники.
— О, путем. А еще чем законника порадуешь?
Со значением кошусь на Рыбу.
— Не ссы, зомбачок, Рыба путевый кореш, подо мной ходит.
— Тогда есть чем.
Слазив за мешки, достаю пакет. Боров берет выстиранную черную майку, расправляет, смотрит.
— Мля, потрафил, в натуре. Ну-ка…
— Боров, в натуре, круто!
Подаю зеркальце. Довольный благодетель разглядывает отражение, достает и надевает солнцезащитные очки. Рыба демонстрирует восхищение. Так, усиливаем эффект.
— Есть еще одна вещь.
Из пакета появляется ремень.
— Мля!
— Тут застежка не работала, я починил.
— Мля, нулячий, в натуре. Как я, Рыба?
— В натуре, крутизна нереальная.
Довольный законник хлопает меня по плечу:
— Ну, жучила хитрый, колись, что еще снычил?
Достаю калькулятор.
— А, видал такие. Ничего вещь, но не в цене.
— Он работает, я отремонтировал.
— Гонишь!
Нажимаю кнопки, показываю.
— Точно чинил?
— Могу открыть, показать, что заменил.
— Давай. Сейчас к Кенту иду, если в настроении будет, еще за тебя перетру.
Боров кладет калькулятор в пакет, с удовольствием поправляет обновы. В расстегнутой ветровке с засученными рукавами, темных очках, черной майке с кабаньей мордой, он действительно бандюк бандюком. Большая пряжка широкого ремня удачно дополняет образ.
Даже привыкший к законнику Солдат смотрит с опаской, Рыба с явной завистью.
— Что, и не покурите на дорожку, законники?
Похоже, у Борова нет слов. Молча забирает пачку, заглядывает в нее, одобрительно кивает. Закуривают. Рыбу окончательно добивает кабанья морда на зажигалке. Да, продемонстрировать понты наш благодетель умеет.
— Вот, кореш, ситуация. Ищем конкретного урода, хоть он и законник, но мудила конченый. А нормального человека не могу корешем назвать, потому что не по закону.
— Точняк, по делу базаришь, Боров. Это же на Зомбаке ты крайний раз поднялся?
— Ха! Я на нем три раза поднимался. Забивал, что вежливый, что сортировку выдюжит и что Шило завалит. Мля, сейчас еще раз забьюсь — с Ломом. Он мне в контры против тебя, зомбачок, но обломится. Будешь шнырем, я сказал.
— Благодарю, законник Боров. Буду должен.
— Не ссы, если ты тех, то сочтешься, да еще и поднимешься. Лады, Рыба, канаем назад.
Бандюки аккуратно загасили окурки и ушли.
— Все номано, Сеант?
— Да, Солдат, похоже, все нормально. Если меня поведут к Кенту, сразу иди к ребятам Кэпа в ангар. Запомнил, братишка?
— Я хоо апонил, Сеант.
— Молодец. А сейчас пойдем шалаш доделаем да опробуем, что получилось.
Получилось отлично. Солнышко нагрело так, что внутри стало жарко и душновато. Приоткрыв полиэтиленовый занавес входа, завалились на тюфяки. Напарник задремал, я обдумываю тактику поведения на неизбежной встрече с Кентом. О, обеденный колокол!
— Зомбак!
Боров перехватывает нас еще на подходе к ангару. Да, эффектно выглядит и распоряжается своими с грозным видом. Похоже, ему докладывают вернувшиеся с поисков. Подходим.
— Все, Зомбак, канаем к Кенту, потом пожрешь.
— Я понял, законник Боров.
Просительно указываю глазами на Солдата. Боров вникает на лету:
— Корень, берешь этого дохляка, канаешь к раздаче, пусть Черп нальет ему жрачки на двоих, потом отводишь в барак. Где Кэп кантуется, знаешь? Отдашь парня им. Врубился? Канай.
Успокоительно киваю братишке, расходимся. Боров по дороге инструктирует:
— Короче, прием в шныри — это типа правки. Пасть сам не разевай, отвечай, когда спросят, думай, не борзей. Фуфло будет гнать Лом, ты стой на своем твердо. И говори только правду: Кент дотошный, умный, памятливый, его хрен наколешь. Понял?
— Да, законник.
— Лады, я, если что, и на себя взять могу.
У Кента оказался настоящий рабочий кабинет в пятом ангаре. Классическая приемная с лавкой, журнальным столиком и стульями. Крепкий, выбритый охранник у дверей. Боров ткнул пальцем:
— Сиди, жди.
Благодетель зашел в кабинет. Я успел увидеть только небольшой тамбур (ничего себе), двустворчатые пластиковые «под дерево» двери закрылись на пружинах. Осторожно оглядываюсь. М-да, цивилизация: навесной потолок, две лампы дневного света, аккуратно окрашенные стены, небольшое деревце в кадке в углу. Охранник в чистых, но неглаженых брюках и рубашке. На ногах приличные летние туфли.
Уже заскучал и подумывал, можно ли полистать журналы, когда Боров выглянул и махнул рукой.
Да, кабинет роскошный. Два стола буквой «Т», застекленный шкаф с папками, во главе Кент в бежевом костюме и шейном платке, справа бандюк, который командовал на сортировке (точно, Лом), слева присаживается Боров. На столе письменный прибор, моя папка, калькулятор. Кент внимательно меня рассматривает, Лом косится с явной неприязнью. Боров с серьезным лицом украдкой подмигивает.
— Ближе подойди.
Делаю два шага.
— Ты хорошо понимаешь, зачем тебя сюда привели?
— Да, сэр Кент.
— От моего решения зависит вся твоя дальнейшая судьба. Ты можешь зажить по-человечески, а
