что лежит в ее рюкзачке.
Тир. С невозмутимым видом комендант выдал на складе пистолет и две снаряженные обоймы, теперь обучаю разведчицу. Девичьи кисти маловаты для браунинга, тренирует прицеливание, держа пистолет обеими руками.
— Натали, спусковой крючок должен тянуться нежно, плавно, выстрел — звучать неожиданно для тебя.
Десяток холостых щелчков, досылает патрон в патронник.
Дах, дах, дах! Забираю оружие, шагаем к мишени. Обнадеживающе — все три пули на месте.
Назад, еще три выстрела. Опять попала! Обойма расстреляна, я убежден, что девочка стрелок от природы. Теперь ближний бой.
— Натали, при стрельбе в упор главное быстрота, целиться некогда, наводи пистолет по стволу. Старайся не дергать спусковой крючок, но жми быстро. Бей в грудь врага. Мишени — три противника, каждому по выстрелу. Огонь!
И здесь неплохо. Объясняю ошибки. Снова холостые щелчки, потом огневая тренировка. Молодец разведчица! Обоймы браунинга пусты, подаю свой револьвер.
Расстреляв патроны (заслуженный поцелуй), идем к учебным столам. Неполная разборка, чистка, смазка. Девочка ловит указания на лету, справляется хорошо.
Сдав пистолет, получив нож для Натали и патроны для себя, увожу ее из лагеря. Оставшееся до обеда время тренируем рукопашный бой.
На обеде получаю просьбу явно изнывающего от нетерпения лейтенанта:
— Сержант, ты не мог бы зайти сразу после обеда в штаб?
— Хорошо, Олег.
Натали ждет в моей комнате, а кибовец прижимает учетник к груди. Модель как на свалке, кстати. Нажатие кнопки… Тишина. Быстро соображает — проверяет на себе. Пик. Снова я.
— Как ты это сделал?!
Ага, похоже, Алексея и Николая не допрашивали. Замечательно.
— Сержант, но как можно жить без идентификатора?! Ты же проходил проверки? Или?..
— Ольгерт, вот смотрю на тебя, когда ты думаешь, и вижу лицо капитана, начальника отделения КИБ.
— Издеваешься?
— Поддразниваю. Посуди здраво — сколько будет стоить эта тайна? И что, мне ее отдать просто так, без серьезных договоренностей?
— Сержант, но мы же заключили соглашение!
— Ольгерт, подчеркиваю — мы. Ты и я. Много оно стоит? Если руководство захочет, то тебя отправят на допросный конвейер без колебаний, как и меня. Пусть в качестве свидетеля, но отправят. Я соскакиваю, ты остаешься. А поскольку безупречны только ангелы…
— Что ты предлагаешь?
— Ольгерт, ты умнейший оперативник, знаешь акценты вашей службы. Подумай, как довести открывшуюся информацию до начальства, чтобы она сыграла для нашей общей пользы.
Лейтенант размышляет. Лицо восторга не выражает абсолютно:
— Да, Сержант, ты точно матерый волчара. Я начинаю работать на тебя. Кто кого завербовал?
— Не утрируй, лейтенант. Да, ты оказался крайним. Но я тебя не принуждал. Напоминаю — мы заключили договор. И я предупреждал, что все мои тайны смертельно опасны.
Кибовец молчит, но это очень красноречивое молчание.
— Ольгерт, попробуй увидеть в этом и веселую сторону. Вообрази себе рожи следственной группы, когда они узнают о результатах проверки.
Невеселая ухмылка:
— Ладно, лейтенант, не буду мешать тебе думать. Ты планируешь что-то отправлять с Беловой?
— Нет.
— Тогда отошлю ее домой сам, и пораньше. Мне тоже надо крепко поразмыслить.
Прихватив плотный пакет с картой и аэрофотоснимками места будущей операции (купились на предложение, сволочи), возвращаюсь в свою комнату. Умаявшаяся Натали, словно котенок, свернувшись клубочком, задремала на кровати. Совсем еще ребенок. Присаживаюсь, нежно глажу по голове. Пальцы скользят по мягким, пышным, шелковистым волосам.
— Сержант… Любимый мой, как я не хочу сегодня уходить!
Обняв, крепко прижимается:
— Как я хотела бы остаться с тобой!
Да, Натали этого действительно хочет — читаю все чувства в ее ауре. Но вместо радости душу наполняет боль. Ничего хорошего не принесет юной девушке первая любовь. Кругом обман и предательство, а любимый может только научить, как подороже продать свою жизнь, сопротивляясь врагам.
— Пойдем, милая. У нас мало времени. Надо заниматься.
— Сержант, скоро я приведу группу и опять приду к тебе. У нас будут целые сутки.
— Хорошо, Ната.
Поднимаю девочку, идем тренироваться.
Выхватить нож, ударить, отскочить! Раз за разом заставляю Натали отрабатывать слитность и внезапность движения. Короткий перерыв.
— Сержант, а почему ты не учил меня стрелять из винтовки?
— Ната, каждый должен быть готов к своему виду боя. Разведчик — к тому, что его придут брать оперативники КИБ. Если такое произойдет (обязательно произойдет), у тебя будет только один шанс. Убить кибовца ножом, забрать его оружие, попытаться уйти. У тебя есть место, где спрятаться?
— Конечно.
— О нем никто не знает, кроме тебя?
Молчание.
— Натали, подбери себе такое место, а лучше — несколько. Продумай маршрут побега.
— Сержант, ты думаешь, в Реджистансе найдутся предатели?
— Предатели находятся всегда, Натали. Кто-то может просто не уследить за языком, а потом рассказать все на допросе. Тебя знают многие.
Снова резиновый и стальной клинки, меняясь, рассекают воздух. Все, девочка, больше для тебя ничего сделать не могу.
— Время, Натали.
— Боже, как не хочется!
Проверяю крепление ножа на стройной загорелой голени. Ласковая ручка проводит по голове. Выпрямляюсь, целуемся…
— Побежали, Натали, я тебя провожу.
Ноги отмеряют расстояние, секундная стрелка — неумолимое время. Прощальное объятие, прощальный поцелуй.
— Иди, любимая.
— Сержант, любимый мой!
Девочка отдаляется, переходит на бег. Внезапно отчетливо, с болью в сердце, понимаю, что это наша последняя встреча. Словно услышав мысли, Натали останавливается, оборачивается. Вымучиваю улыбку, машу рукой. Ответная влюбленная улыбка, кивок. Убежала. Еще минуту ровно дышу, успокаиваю чувства. Мне надо назад. К врагам.
Твердые пальцы агентессы разминают мышцы, приятно пахнет кремом.
— Что такой мрачный, красавчик? Девушка огорчила?
— Если бы. Тут не до девушек, когда завтра такая встреча. Хуже нет — зависеть от чужого решения.
По команде переворачиваюсь, встречаю взгляд Сюзанны.
— Мне казалось, что ты ничего не боишься.
— Я и не боюсь. Просто жить — интересно. Не бояться смерти и хотеть жить — совершенно разные
