— Боюсь, что это не будет иметь никакого значения, — покачала головой Галя. — Валентина меня совершенно не знает. Я-то ее помню, потому что она выступала на школьных концертах, она была заметной фигурой в школе, чего никак нельзя сказать обо мне…
— Вот как! Это хуже, — нахмурился Мотовилов. — Я полагал, что вы по крайней мере знакомы…
— Какое там! Она меня в лицо никогда не видела, а если видела, то не запомнила.
— Плохо! — сказал художник.
— Ничего… Быть может, это и к лучшему, — задумчиво ответила Галя. — У нас найдутся общие знакомые. Я вспомню, какие роли она исполняла. Поговорим об учителях. Все это нужно хорошенько взвесить. Но продолжайте.
— Предполагалось, что через Валентину вы попытаетесь узнать точную дату прибытия Лагугенко в город и решите с помощью Азаровой задачу освобождения секретаря горкома. Герд ей доверяет, разрешает ей посещать тюрьму и присутствовать при допросах. Словом, сблизиться с ней было бы очень полезно… Но это еще не все… Мало вырвать Лагутенко из рук гестаповцев, необходимо заранее приготовить надежное убежище, где он мог бы отсидеться, пока его будут искать. На Левобережной улице есть деревянный дом, стоящий в глубине двора. За домом — садовый участок, примыкающий к реке. Завтра отпразднуете новоселье. Там вы оборудуете убежище для Лагутенко на случай его побега. Вот все, что я должен был вам сообщить. А теперь отдыхайте. Время позднее.
— Придется по очереди спать, — смущенно сказал Игорь, когда они остались вдвоем. — Давайте вы первая, а часа в четыре я вас разбужу.
— Разве нам грозит какая-нибудь опасность? — удивилась Галя.
— Нет, но…
— Ах, вот вы о чем… — Голос ее стал сухим и неприязненным. — Знаете что, товарищ Черныш, если мы будем думать о такой чепухе, это причинит нам массу неудобств. Ведь мы муж и жена, нам придется жить вместе. Условимся раз и навсегда: мы товарищи по работе, отношения между нами должны установиться товарищеские. Иначе будет очень тяжело… И давайте называть друг друга на «ты»: это проще… Согласны?
— Конечно, — виновато ответил Игорь. — Ложись-ка, Галя, спать… А я пока выйду, чтобы тебе не мешать…
Через несколько минут, потушив коптилку, Игорь снял сапоги и лег рядом с Галей. Она заботливо придвинула ему подушку.
— Спокойной ночи, — сказал он. Он хотел прибавить: «Спокойной ночи, сестренка». Но не успел. Уснул…
В пятницу вечером на улице Коцюбинского появилась парочка, которая, несомненно, привлекла бы внимание прохожих, если бы таковые имелись. Но улица была совершенно пустынной. Никто не видел стройного, одетого в новенькое обмундирование, молодого обер-лейтенаята и его спутницу — красивую даму с черно-бурой лисой на воротнике. Губы у дамы были густо накрашены, брови подведены. Она ничем не отличалась бы от женщин определенного толка, если бы не ее глаза, строгие и серьезные.
Обер-лейтенант и дама подошли к двухэтажному каменному особняку и поднялись на крыльцо. Им открыл мрачный мужчина с недобрым взглядом, одетый в поношенную солдатскую форму.
— Доложи фрау Азаровой, что ее желает видеть Галя Наливайко, школьная подруга, — по-немецки сказал офицер.
Подозрительно покосившись на гостей, телехранитель захлопнул дверь.
— Напрасно ты назвал фамилию. Она моей фамилии не знает и может нас не впустить, — прошептала Галя.
Дверь снова открылась. Обер-лейтенант и его спутница поднялись на второй этаж. Здесь их встретила горничная, девочка лет шестнадцати, с испуганным лицом, и помогла им раздеться. Затем Игорь и Галя вошли в гостиную — большую комнату с портьерами на окнах. Все здесь было дорого, безвкусно и не по- домашнему казенно. Мебель в чехлах казалась вывезенной только что из канцелярии, зеркала, ковры и картины были явно нахватаны в разных местах.
С дивана поднялась высокая, смуглая, черноволосая женщина с гибкой фигурой и стройными ногами, видными сквозь прорезь халата. У нее были узкие глаза и пухлые губы, придававшие ее не очень красивому, но своеобразному лицу тупое и капризное выражение.
Она пристально поглядела на Галю, перевела взгляд на обер-лейтенанта и ледяным тоном спросила:
— С кем имею честь?
— Мы с тобой учились в одной школе, Валюша, — непринужденно ответила Галя, решив сразу дать понять Валентине, что она считает себя во всем равной ей. — Ты, возможно, меня не знаешь, я была в седьмом «Б», а ты — в девятом, но я-то тебя отлично помню…
— Что вам угодно? — перебила Азарова.
— Да просто зашла навестить, мы же с тобой из одного города, вместе учились, а здесь, признаться, такая скука, не с кем словом перемолвиться… Когда мой Генрих проговорился, что жену господина Герда зовут Валентина Азарова, я была ужасно обрадована…
Галя нарочно назвала Валю «женой» штандартенфюрера, зная, что той будет это приятно. Она хорошо продумала разговор, который сейчас вела.
— Кстати, познакомься, пожалуйста, — продолжала она. — Мой муж — Генрих фон Ратенау. Мы познакомились в Прибельске, а недавно переехали сюда. Пока еще не венчаны, но скоро Генрих уедет во Францию и увезет меня…
Игорь щелкнул каблуками и поцеловал руку, которую Валентина неохотно ему протянула.
— Присядьте, — все еще натянуто сказала она.
— У тебя чудесно! — оживленно болтала Галя, не желая замечать испытующего, неприветливого взгляда хозяйки. — Конечно, нельзя сравнить с нашей квартиркой, хотя и у нас тоже очень уютно… Генрих недавно вернулся из командировки, он ездил в Париж и привез уйму всяких модных тряпок и редких антикварных вещичек. Они очень украшают дом… А этот чудесный сервиз ты, конечно, купила в комиссионке?
— Тебя зовут Галя Наливайко? Не помню такую фамилию, — бесцеремонно сказала Валя. — Из седьмого «Б» я многих помню, девчонки там увлекались сценой и участвовали в спектаклях… Например, Надя Коврова… И Дуся Михаленко…
— Дуся ведь была моей подругой! — воскликнула Галя, решив действовать решительнее и рассудив, что Валентине вряд ли известно, с кем дружила Михаленко. — Мы сидели с ней на одной парте, на третьей от окна, ты вспомни. Я с косичками тогда ходила. А Дусе не повезло. Ее дом разбомбило, и все родные и дочка погибли на пятый день войны.
Это было чистой правдой.
— Я помню, как ты Катерину играла! — с увлечением сказала Галя. — В зале сидели ребята из артиллерийской спецшколы, все в форме с черными петличками, и один парень принес тебе на сцену букет…
— Верно, — сухо ответила Азарова. — Как это ты запомнила? Впрочем, кажется, я тебя теперь узнаю… Ты любила в гимнастическом зале на брусьях заниматься.
— Но у нас в школе нет гимнастического зала, — удивленно ответила Галя, подумав: «Вот она какая! Надо быть поосторожней!»
Но Валентина больше не пыталась «поймать» Галю, хотя по-прежнему пристально разглядывала ее.
Галя говорила, не умолкая. Она вспоминала различные случаи из школьной жизни, рассказывала о судьбе некоторых преподавателей и сверстников.
Игорь в своей новенькой форме стоял у окна и безмятежно сосал сигарету. Он служил как бы безмолвным подтверждением благонадежности Гали Наливайко.
— Вот теперь я тебя по-настоящему вспомнила! — внезапно перебила Валентина Галю и впервые за все время улыбнулась. — Ты под Новый год оформляла школьную стенгазету. Лежала на полу в кабинете завуча, рисовала заголовок и всех, кто заглядывал в комнату, гнала прочь…
