Он открыл калитку и со шляпой в руке вошел в сад, сопровождаемый Блинк.
Солдаты посмотрели, как он скрылся за дверью, и затем молча пошли к себе за холм.
- Черт побери! - внезапно сказал один из них. - У некоторых таких штатских стариков мозги набекрень с самого начала войны. В окопах все проще!
XIV
...ПЫТАЕТСЯ ИНТЕРНИРОВАТЬ НЕМЦА
На седьмом небе от сознания того, что он помог раненым солдатам, мистер Левендер уселся за чай, который был подан ему в кабинет.
'Нет ничего в жизни, - размышлял он, - что давало бы такую радость, как любовь к ближним и умение помочь им'. - О лунная кошечка!
Ожидавшая котят лунная кошечка, которая обитала в крепости мистера Левендера с того дня, когда ее впервые угостили молоком, громко замурлыкала и посмотрела на хозяина горящими глазами; это значило, что она хочет молока. Мистер Левендер подставил ей блюдце и продолжил свои размышления.
'Все тщетно, мир полон теней и призраков, незыблемость есть лишь в любви к людям и в мурлыканье кошечки'.
- Вас спрашивает леди, сэр.
Подняв глаза, мистер Левендер увидел миссис Петти.
- Как это приятно!
- Не знаю, сэр, - ответила экономка с присущей ей решительностью, только она хочет вас видеть. Ее фамилия - Сплэттни.
- Сплэттни, - задумчиво повторил мистер Левендер, - кажется, не знаю... Пригласите ее сюда, миссис Петти, пригласите.
- На вашу ответственность, сэр, - сказала миссис Петти и вышла.
Перед мистером Левендером немедленно появились темно-зеленый шелк, длинная верхняя губа и отвислая нижняя и напряженное, несколько перекошенное лицо, которые, крадучись, приближались к нему.
- Прошу вас, садитесь, сударыня. Не хотите ли чашку чаю?
Гостья села.
- Благодарю вас, я только что пила. Я обращаюсь к вам по рекомендации вашей соседки мисс Изабел Скарлет...
- Что вы говорите! - воскликнул мистер Левендер, и его сердце учащенно забилось. - Располагайте мною, ибо я весь к ее услугам.
- Я пришла к вам, - начала гостья со странной извилистой улыбкой, - как к общественному деятелю и патриоту.
Мистер Левендер поклонился. Гостья продолжала:
- У меня огромная неприятность. Дело в том, что сестра мужа моей сестры замужем за немцем.
- Возможно ли это, сударыня? - спросил мистер Левендер, кладя ногу на ногу и прикладывая кончики пальцев правой руки к кончикам пальцев левой.
- Увы, да, - ответила гостья, - но ужаснее всего то, что он до сих пор на свободе.
Мистер Левендер, в сознание которого незамедлительно хлынул поток знаменитых речей, с молчаливым сочувствием смотрел на ее костлявое лицо.
- Вы сможете представить мои страдания и муки совести, сэр, продолжала гостья, - если я скажу вам, что мы были очень дружны с сестрой мужа моей сестры и, разумеется, с этим немцем. Они очень дружная юная пара, детей у них нет, и они обожают друг друга. Я пришла к вам, чувствуя, что мой долг добиться его интернирования.
Мистер Левендер, тронутый чисто человеческой стороной вопроса, хотел спросить: 'Но почему, сударыня?', - однако леди продолжала:
- Я лично не слыхала, чтобы он хорошо отзывался о своей родине. Но сестра моей приятельницы, которая пила у них чай, явственно слышала, как он сказал, что ко всему на свете можно подойти так и этак и что он не в состоянии верить всему, что говорится в английских газетах.
- Господи! - проговорил встревоженный мистер Левендер. - Это очень серьезно.
- Увы, да, - продолжала гостья, - а однажды муж моей сестры сам слышал, как он сказал, что человек не может не любить свою родину и не желать ей победы.
- Но это же естественно... - начал мистер Левендер.
- Что?! - воскликнула гостья, приподымаясь. - Ведь его родина Германия!
При слове 'Германия' чувство меры вернулось к мистеру Левендеру.
- Вы правы, - сказал он, - вы правы. Я забылся. Поразительно, как безответственны бывают наши мысли! У вас есть основания считать, что он опасен?
- Я полагала, что сказанное мною могло убедить вас, - укоризненно ответила гостья, - но я не хочу, чтоб вы действовали прежде, чем убедитесь сами. Конечно, вы с ним не знакомы. Мне легко удалось сагитировать тех, кто его знает, но я не могу ожидать, что посторонний... И я подумала, что, если я дам вам его адрес, вы сможете составить собственное мнение.
- Да, - пробормотал мистер Левендер, - да. В высшей степени нежелательно, чтобы какое-либо лицо германского происхождения находилось на свободе и могло вредить нам. Дело не в ненависти или патриотическом фанатизме, - продолжал он все более странным, далеким голосом, - обычное благоразумие обязывает нас принять меры.
- Я должна сказать, - прервала его посетительница, - что мы все, разумеется, считали его порядочным человеком до самого начала войны. Иначе бы мы с ним не дружили. Он зубной врач, - прибавила она, - и, вероятно, люди считают, что он приносит пользу, а это осложняет дело. Я думаю, вы могли бы сходить к нему, скажем, удалить зуб.
Мистер Левендер содрогнулся и машинально тронул рукой щеку.
- Благодарю вас, - сказал он. - Я постараюсь найти подходящий зуб. Это дело нельзя предоставить слепому случаю. Нам, общественным деятелям, сударыня, нередко приходится совершать жестокие и даже бесчеловечные поступки без какой-либо очевидной причины. Опорой нам в таких случаях лишь собственная совесть. Мне рассказывали, что у публики порой возникает впечатление, будто нас можно сломить бурным изъявлением протеста. Лишь те, кто знает нас, понимают, как необоснованно это клеветническое утверждение.
- Вот его адрес, - сказала гостья, вставая и вручая ему конверт. - Я не успокоюсь, пока он не будет интернирован. Разумеется, не упоминайте моего имени. Это трагедия, когда приходится тайно действовать против собственных друзей. Ваша юная соседка с восторгом говорила о вашем усердии, и я уверена, что, назвав вас, как наиболее близкого мне общественного деятеля, она не хотела ввести меня в...
Мистер Левендер поклонился.
- Надеюсь, что это так, - скромно сказал он. - Я постараюсь исполнить свой долг.
Гостья еще раз улыбнулась странной извилистой улыбкой и направилась к двери, оставляя за собою слабый запах уксуса и сандала.
Когда она ушла, мистер Левендер присел на кончик стула перед чайным подносом и извлек изо рта вставные челюсти. Блинк приняла их за кость, и глаза ее заблестели; лунная кошечка, устроившись меж хозяйскими ботинками, урчала от пресыщения.
'Все основано на разуме, но только не патриотические чувства, - думал он, шаря пальцем во рту, - в противном случае как могли бы мы истребить нашего общего врага до последнего человека? Нам, общественным деятелям, следует всегда подавать пример. Которым зубом я могу пожертвовать? - Он остановился на одиноком коренном зубе в нижней челюсти. - Боюсь, что будет невыносимо больно; однако, если делать под наркозом, то при разговоре будет присутствовать третье лицо; кроме того, весьма вероятно, что после мне все-таки будет очень больно и я не смогу составить о нем непредвзятое суждение.
