Базанов посмотрел на Михаила.
— Как, Миша? Не вспугнем мы его такими маневрами?
— Очень возможно, что и вспугнем. Я же говорил, что кашалоты весьма чувствительны к шумам, хотя на этот счет в научных источниках встречаются довольно противоречивые сведения…
— Тоже мне точная наука. Сплошные противоречия и ничего ясного. - набросился я на него.
Мишке, видно, стало обидно, потому что он сказал:
— Но одно установлено достаточно точно: кашалоты реагируют на ультразвук. Когда какого-нибудь кашалота ранят люди или, скажем, касатки, он посылает в воду ультразвуковые сигналы, и другие кашалоты немедленно приходят к нему. Они даже помогают раненому товарищу всплыть на поверхность океана, чтобы он мог набрать воздуха в легкие…
— Ну и что?
— Вот я и предлагаю попробовать подманить его ультразвуковым сигналом… Как будто мы кашалот, просящий помощи.
— Какая частота сигнала? — спросил Базанов.
— Что-то около двухсот тысяч герц. Но надо проверить, потому что сигналы другой частоты, наоборот, отпугивают кашалотов. Это даже используют китобои на Азорских островах, сгоняя кашалотов в нужное место. Как бы не ошибиться. Сейчас посмотрю…
Он пошарил в своем хозяйстве, нашел справочник, открыл нужную страницу. Базанов тут же выхватил книгу и начал изучать, бормоча:
— Так… Кажется, выходит. Если перевести на мегагерцы…
Потом он сунул книгу мне в руки и начал возиться со своей аппаратурой.
Я Снова приник к иллюминатору. Кашалот продолжал маневрировать на границе слабо освещенной зоны. Наверное, скоро ему придется всплыть, чтобы глотнуть свежего воздуха. Вернется ли он к нам еще раз?
— Поторопитесь, — сказал я. — А то он поднимается на поверхность, Запас воздуха у него кончается.
Мне никто не ответил.
Я обернулся.
Базанов стоял, положив руку на выключатель, с каким-то странным, задумчиво-отсутствующим видом. Михаил удивленно смотрел на него.
— Что же вы не включаете? — спросил я. Базанов перевел взгляд на меня, потом на Михаила.
— Вот что, мальчики, — медленно проговорил он. — На этот опыт уйдет почти вся оставшаяся энергия наших аккумуляторов.
Об этом мы совсем забыли. Но если сядут аккумуляторы, не останется уже никакой надежды…
Нам не завести моторы, нечем будет питать рацию…
Черт! Сколько задач, от которых зависит жизнь, приходится нам нынче решать. Не слишком ли много для одного дня?
Я поглядел на Базанова, чтобы посоветоваться с ним хоть глазами. Но он смотрел на Михаила. Понятно, ждет, будто Мишка даст ему какие-то гарантии, что кашалот отзовется на наш призыв. Кто их может дать?
Мишка молчал. Молчал и я.
Но это не выход из положения. Время идет. И решать все равно надо.
— Ладно, мальчики. Трусы в карты не играют, — вздохнув, произнес Базанов и негромко щелкнул выключателем.
Я бросился к иллюминатору.
Кашалота не было!
— Он ушел, всплыл! — вскрикнул я, — Мишка, в твой иллюминатор не видно? Может, он перешел на твою сторону?
— Ничего у меня не видно, — тихо ответил Михаил. Мы все переглянулись.
Базанов уже протянул руку к выключателю, но Мишка остановил его.
— Подождите, Константин Игоревич. Еще минуту-две. Может быть, он все-таки услышит и вернется. У них так бывает: чем больше времени кашалот пробудет под водой, тем дольше потом находится на поверхности.
Мы прилипли к иллюминаторам: я к одному, они к другому.
Вернется?
Нет?!
Чуть слышно гудел прибор, пронизывая толщу воды неслышными для наших ушей ультразвуками. Услышит ли их кашалот?
Ожидание было бесконечным. Сколько прошло: год? Два?
Неужели сейчас окончательно сядут аккумуляторы, и тогда…
— Все, — устало сказал Базанов. — К сожалению, фокус не удался.
Он протянул руку к выключателю…
— Возвращается! — остановил его крик Михаила.
Я тоже подскочил к их иллюминатору, и мы все втроем, подталкивая друг друга, пытались заглянуть в маленькое оконце.
Да, кашалот возвращался!
Он опускался почти вертикально, легко и стремительно неся свое огромное тело, и приближался к нам уже без всякого опасения.
Я даже не успел увидеть, схватил ли он пастью болтавшийся кабель или просто поддел наш кораблик головой.
Нас так тряхнуло, что мы, подминая друг друга, повалились на пол…
Батискаф раскачивался, вздрагивал. Его швыряло из стороны в сторону, словно банку на штормовой волне.
Невозможно было понять, поднимаемся мы или нет.
Базанов, цепляясь за что попало, подтянулся к глубиномеру и крикнул:
— Всплываем! Осталось меньше сотни метров.
— Ура! — это, кажется, закричал я.
7
Я никогда раньше не знал, что воздух так душист и вкусен.
Едва мы всплыли и Базанов открыл верхний люк, я первым вскарабкался по трапу и, высунувшись до пояса, дышал, дышал и никак не мог надышаться.
Только через несколько минут ожило второе мое чувство — зрение, я начал замечать, что было вокруг.
А видно было немного. Все застилал липкий, плотный туман. Волны невидимками подкрадывались под его покровом и внезапно бросались на палубу, обдавая меня брызгами. Качало так сильно, что все время приходилось упираться локтями в стенки люка, крепко вцепившись в поручни.
Ничего не видно было и наверху, ни единой звездочки. На миг мне даже показалось, будто мы все еще под водой, и я зябко передернул плечами.
Кто-то дернул меня снизу за ногу.
