выдержали. Я чудом увернулся от упавшей откуда-то сверху доски. Русские сказали: родился в рубашке. Как знать. Может, лучше бы тогда погибнуть, чем видеть теперешний кошмар, и знать, что это ты его причина. Тогда никто не понял… И вся наша команда, с веселым криком «русские не сдаются!», продолжила бурение. А потом…
Подброшу-ка еще книжечку. Плохо они греют, книжки. Дерево лучше. Но я давно сжег всю мебель. Что теперь? Артур Кларк. Многоуважаемый мистер Кларк. «Космическая одиссея», бог мой! Любимая книга юности. Но нет, читать не буду. Теперь все в печь. Немного тепла, мистер Кларк. Простите, мистер Кларк.
Потом? Когда бур пробил лед и зацепил мозг Мамы… конечно, озеро, придавленное трехкилометровой толщей ледника, находится под давлением. Заранее прикидывали: около трехсот атмосфер. Ну и что? По расчетам, вода поднимется по скважине метров на пятьдесят, подождем, пока замерзнет, потом спокойно высверлим керн уже озерного льда. И тихо-мирно получим образец подледной водички. Биологи ждали сенсации. Жизни, не знающей Солнца. Уже потирались руки в предвкушении диссертаций, наград и званий… Но все ошиблись. С давлением — на порядок. Самое меньшее. Так вот, когда бур прошел насквозь… что? Диаметр? Да нет ничего, около тринадцати дюймов…
Сначала вылетели трубы. Одна за другой. Они били снизу в буровую вышку, ломаясь и круша на мелкие обломки промерзший металл. Трубы срубили одну «ногу» буровой, и трос растяжки потянул ее вниз. Мы побежали в сторону станции. И тут…
То, что вылетело следом за трубами, явно водой не было. Фонтан горячей красно-серой массы с яркими белыми прожилками. Она хлестала из скважины на высоту ста футов. Снег вокруг буровой стал красным. Налетел шквал, один, другой. Порывы ветра валили с ног. Раздался грохот падения вышки. Что? Что вы сказали, господин Рейган? Взять жидкость на анализ? Да, мысль мелькнула. Но тот звук, что раздался… Это был вой, жуткий, будто миллион волков разом затосковали о своей волчьей доле, будто сто тысяч вьюг и метелей, в желании похоронить мир, вторили им. Многоголосый вой на одной смертной ноте… Волосы встали дыбом. Нас охватил панический страх. Какие анализы! Все побежали. Кто куда. Мы и не заметили, что небо уже заволокло тучами. Началась метель. Мама старалась закрыть снегом свою, возможно, смертельную, рану в голове. Видимость упала до трех метров. Никто не знал, куда бежать. Мне повезло. Я и один русский, Виктор, до станции добрались. Остальные побежали не в ту сторону, и навсегда сгинули в метели. Они стали первыми жертвами.
Как я добрался до Цинциннати, рассказывать не буду. Скажу одно — русские летчики — отчаянные парни. Если бы не они… В мире творилось ужасное. Волна холода и снега, расширяясь от Южного полюса концентрически, захватывала все новые, более северные, параллели. Люди, в поисках тепла, рванули к экватору, транспорт охватил хаос. Южные моря замерзали. Массовая гибель в давках, кто-то прокладывал дорогу к кораблям и самолетам с помощью оружия. Те, кто не сумел уехать (а таких, естественно, большинство), погибли в своих домах, засыпанных снегом. Без электричества, газа и пищи. Люди, рвущиеся к экватору с юга, не знали, что такая же волна идет к нему с севера. Только белые медведи получили новый огромный ареал обитания, полный замерзших трупов людей и животных. Надо лишь немного покопаться в снегу. Песцы тоже не обижены, их вроде стало больше. Две встречные волны… нет, они не встретились, не дойдя до экватора по пять градусов с каждой стороны. Солнце их остановило. Там, в этой полосе, шириной в десять градусов, остались условия для жизни. Но что там творится сейчас — я не представляю. И не хочу туда. Там, наверное, уже друг друга доедают… я лучше умру здесь.
Здесь, в библиотеке, я понял все. Почему Она так сделала. Почему Мама позволила нам провертеть дыру у себя в голове. У Нее не было выбора. Да! Так она, может, еще выживет и когда-нибудь оправится. И будут другие разумные существа. Или Она разочаруется в разуме, и не будет больше играть в эти опасные игры. Будут просто животные. Разве это плохо? А то, что эволюция обязательно приводит к разуму, далеко не факт. Так случилось на Земле, да, но я, надеюсь, доказал вам, господа, что это была вполне сознательная селекция. Ведь акулы с крокодилами за двести миллионов лет не стали разумными. А других планет, имеющих жизнь, мы не знаем. Так чего же она испугалась? Я долго думал, вопрос казался неразрешимым. Но потом, уже здесь, прочитав книги по астрономии… конечно!
Кто более могущественен, нежели Она? Кто помог Ей повернуть эволюцию к разуму, уничтожив динозавров? Только Он, повелитель комет и астероидов, Юпитер! Это Он, по ее просьбе, в конце мелового периода, подобрал подходящий астероид из Пояса, не большой и не маленький, а в самый раз, и ювелирно отклонил его орбиту так, чтобы нанести прицельный удар в Землю, не задев Мамину голову.
В Солнечной системе имеется единственное тело, не имеющее метеоритных кратеров. Угадайте, какое? Правильно, мистер Эйзенхауэр, это Европа. Это не та Европа, которую вы освободили от наци. А другая, маленький спутник большого Юпитера. Маленький, но очень важный. Голову надо держать в холоде, мы это знаем. Но на самoм Юпитере нет холодных мест, он весь состоит из горячих газов, и свои мозги он держит подо льдом Европы, точь-в-точь, как Мама на Земле. Отсутствие кратеров объясняли тем, что вода заполняет трещины после ударов метеоритов, и замерзает, и поверхность льда остается гладкой, но мы-то с вами теперь знаем, что повелитель гравитации просто-напросто не позволяет камням бить себя по голове, отклоняя их траектории.
А что же Мама? Она поняла наши замыслы. Что мы рано или поздно доберемся до Европы, и просверлим скважину там. И тогда старина Юп в гневе швырнет в Землю, нашу колыбель и обитель, астероид побольше, чем в тот раз. Размером этак миль в сто. Чтобы гарантированно уничтожить всякую жизнь, в том числе и саму Маму. То есть она имела выбор между смертью и тяжелой травмой, которая, уничтожив огромную часть ее бестолковых разумных детей, позволит ей жить дальше, или в безмятежности, среди нового животного мира, или в страхе, ожидая от возродившегося человечества новых научных подвигов. Она выбрала второе. И подставила голову под наше сверло.
Теперь она без сознания. А у нас ледниковый период. Когда она очнется — не знает никто. И очнется ли? Наверняка это будет не скоро. В геологии все происходит медленно. Теперь, господа президенты, вы все знаете.
Я когда-то ездил на Канарские острова — там был просто рай земной. Синее небо, синее море. Белые цветы, белые одежды. Что там теперь? Ужас. Синие трупы под слоем белого снега… песцы и медведи их выкапывают… ужас, ужас…
***
— Ну, что, Доктор, как там американец?
— Пока плохо. Сильнейшее сотрясение мозга. Бредит. Я в английском не очень, но он вспоминает то президента, то маму.
— Вот что значит настоящий патриот. Сначала президента, потом только маму. Представляю, что бы я нёс в бреду, получи доской по голове…
— Ты, Витя, такого удара не выдержал бы. А у него на удивление прочный череп. Парень просто родился в рубашке. Я больше боюсь за ключицу: как бы не перелом. Опухло все. Как же так вы доску на вышке не закрепили?
— Всё мы закрепили. Но такой шквал налетел — оторвал. Сорок пять метров в секунду, представляешь? Анемометр просто взбесился. Метео обычно предупреждает. А тут ничего, да и небо ясное… я такого раньше не видел. Хотя в Антарктике всякое бывает. С Мак-мердо[2] связались?
— Конечно. Они обещали своего врача с оборудованием прислать, но у них сейчас погоды нет. Не разрешают вылет. Наш-то рентген не работает. А парень не транспортабелен пока. Бурение прекратили?
— С чего бы? Русские не сдаются! Осталось метров десять. Эх, Доктор, закончим бурить, и домой. Надоела холодрыга. Поеду на Канары, отогреваться. Небось, премиальных хватит, а, Доктор? Да хрен с ними, с деньгами, еще где-нибудь набурим. Эх, Канары-канарейки! Синее небо, синее море. Ладно, побежал на буровую. Блю-у-ууу канари-и-иии…
11.06.06.
