сами смотрели.
– Ладно, не рассказывай сказок! – отмахнулся профессор. – Ты лучше знаешь, где есть развалины, и быстрее нас высмотришь их с высоты. Так что, пожалуйста, завтра постарайся показать нам что-нибудь интересное…
– Как повезет, – опять пожал плечами Джонни все с тем же невозмутимым выражением на каменном лице.
– А ты постарайся, чтобы повезло. Люди говорят, что ты каждый камешек в округе знаешь. Поэтому мы тебя и наняли.
– Мало ли что люди болтают, – буркнул летчик и начал копаться в еще горячем моторе.
Они совершили еще два полета, но так же безрезультатно. Терпение профессора кончилось.
– Хватит! – заявил он летчику. – Отвези нас в Теносике, и больше я не хочу иметь с тобой никаких дел.
Джонни молча пожал плечами и тут же полез в кабину.
Весь полет до Теносике прошел в мрачном молчании. Только в самом начале Андрей рискнул было спросить у Альвареса:
– А что мы будем делать в Теносике?
Но тот ответил ему:
– Запасемся продуктами и вернемся к месту раскопок. Надо работать, а не кататься в небесах, – таким тоном, что больше уже никаких вопросов задавать не хотелось.
Последние надежды Андрея найти никем не потревоженную гробницу рушились окончательно и бесповоротно. Джонни водит их за нос и в самом деле просто катает над безбрежным лесом, стараясь выкачать побольше долларов. Альварес прав: надо довести до конца хотя бы уже начатые раскопки. И у Андрея нет никаких оснований для обиды, профессор сделал все, что было в его силах.
Когда они сели на заросшем бурьяном пустыре на окраине Теносике, Альварес тут же, у самолета, сунул летчику пачку мятых долларов и демонстративно добавил еще несколько десятицентовых монет.
– Как договаривались, – сказал он. – Можешь проверить. Но я не такой жулик, как ты.
Джонни с каменным лицом неторопливо пересчитал деньги и кивнул:
– Все правильно, – тут же, даже не попрощавшись, отвернулся и начал что-то искать в кабинке.
Альварес с Андреем отошли уже на несколько шагов, как вдруг летчик их негромко окликнул.
– Что еще? – остановился профессор.
Летчик подошел к ним, вытирая руки куском ветоши, и неожиданно сказал:
– Бизнес есть бизнес, а я человек честный. И хочу дать вам один совет. Бесплатно.
– Какой еще совет? – буркнул профессор.
– Помалкивайте о своих планах и находках. А то уже через час все в Теносике будут знать, что вы нашли и куда направляетесь.
– Мы не болтливы…
– Я тоже, – лениво ответил Джонни, и по его лицу древнего жреца проскользнула легкая усмешка. – Я давно вас хотел предупредить: не ведите никаких разговоров между собой, если поблизости увидите нищего Педро…
– Кого?
– Педро, глухонемого нищего. Он всегда крутится возле pinte[22] или у гостиницы.
Андрею смутно припомнилось, что в самом деле он как будто несколько раз встречал нищего оборванца, протягивавшего с невнятным требовательным мычанием потрепанную шляпу за подаянием каждому прохожему. Встречи эти были так мимолетны, что он даже лица этого нищего вспомнить толком не мог.
– Но если… – начал недоуменно Андрей.
Однако его опередил Альварес, задав тот же вопрос:
– Если он глухонемой, то чего нам его остерегаться? Он же не может подслушать, о чем мы говорим…
– Поэтому он и опасен, – сказал Джонни. – Никто от него не таится – дескать, все равно не слышит. А ему и близко не надо подходить, чтобы все секреты узнать. Он читает по губам. Вы сидите в комнате и разговариваете, а он смотрит в окно с другой стороны улицы и все понимает. Ясно?
– Ловко, – пробормотал Альварес. – Ладно, Джонни, спасибо за предупреждение.
Летчик кивнул и зашагал по улице, засунув руки в карманы выгоревшего комбинезона. Они смотрели ему вслед, потом оглянулись по сторонам. Улица была все так же пустынна.
– Carramba! – буркнул Альварес. – Теперь мы станем озираться, словно жулики, – нет ли поблизости этого глухонемого шпиона, да?
Они не очень весело рассмеялись.
– От него есть спасение, – сказал Андрей.
– Какое?
– Все важные разговоры вести по вечерам…
– …и погасив предварительно свет в комнате, – подхватил Альварес. – Ладно, пошли в гостиницу.
В Теносике все оставалось прежним. Сонная тишина на грязных улицах. Проходимцы, высматривающие, словно стервятники-ауры, добычу, скучающие у харчевни. Календарь за 1910 год на стене в гостинице…
На поиски нужных продуктов и сложные дипломатические переговоры с хитрыми торговцами, норовившими заломить цены побольше и сбыть залежалый товар, ушло два дня. И куда бы они ни пошли, Андрей с Альваресом всюду замечали теперь Педро. Глухонемой, несомненно, следил за ними и был явно обескуражен оттого, что ничего выведать не удавалось: они нарочно говорили на людях лишь о погоде и всяких пустяках.
Джонни они за это время не видели ни разу. Он куда-то пропал.
А на третий день встретили его на улице. Он явно поджидал их тут на самом солнцепеке, хотя время послеобеденной сиесты свято соблюдали все в поселке – даже нищие.
Вид у летчика был ужасный: комбинезон порван в нескольких местах и усеян какими-то подозрительными ржавыми пятнами, весьма похожими на кровяные, лицо опухло, губы разбиты, под правым заплывшим глазом громадный сизый синяк.
Джонни хмуро поздоровался, окинул пустынную улицу быстрым взглядом из-под набрякших тяжелых век и сказал хриплым шепотом, почти не разжимая губ:
– Хотите, я отвезу вас к пирамиде?
– Какой пирамиде? – насторожился Альварес.
– Никем не тронутой. О ней еще никто не знает.
Альварес и Андрей переглянулись.
– Пропил все деньги и хочешь выманить еще? – сказал профессор. – Ты и так хорош, полюбуйся на себя.
– Там правда пирамида. И колодец возле нее.
– Сенот?
– Да.
– Откуда ты знаешь?
– Я там садился.
– Зачем?
Этого вопроса Джонни словно не расслышал.
– Вы же будете платить мне после полета, – сказал он. – Не будет пирамиды – не надо денег.
– Что ж, это, пожалуй, деловой разговор, – проговорил задумчиво профессор, поворачиваясь к Андрею. Потом сказал Джонни: – Ладно. Поверю последний раз. Завтра утром летим. Но помни: не будет пирамиды, не будет и greenbacks!
Сказать хотя бы примерно, куда же они полетят, Джонни решительно отказался. Как ни ворчал Альварес по поводу «детской затеи и глупейшей таинственности», ему пришлось смириться. А Буланову это
