что тянет в сборную своих, он взял на чемпионат мира никому не известного парнишку. На прикидочных играх перед чемпионатом Борин не показал особого блеска, но в тройку вжился. И если не усилил ее сразу, то, Рябов чувствовал, с каждым днем набирался ума-разума.
«Накажет! Он в этом турнире накажет кого-нибудь из наших соперников!»
Рябов еще на тренировке обратил внимание на взрывную силу ускорений дебютанта и начал проверять его в нескольких комбинациях. Борин оставался свободным в центре между защитниками соперников, ждал паса, а получив его, пробовал на скорости уйти к воротам.
Попытка нашего защитника прижать шайбу – нужна замена – не удалась. Канадец просто снес его у борта, и упавший, не поднимаясь, полущелчком послал ее Борину. Остальное произошло в доли секунды. Матерые защитники первой канадской пятерки, так увлекшиеся избиением третьей советской, быстро оценили в Борине все, кроме того, что еще не видели. А не видели взрывного боринского ускорения.
Борин ушел от них как от стоящих. В отчаянии канадец запустил вдогонку клюшку. Судья вскинул руку, назначая двухминутный штраф. Борин поскользнулся на брошенной клюшке, но устоял и, не снижая скорости, пошел к воротам. Вратарь выкатился навстречу. Но тоже не учел скоростных возможностей своего соперника: выбросился в ноги на сотую долю секунды позднее, чем следовало. Борин метнул шайбу по льду, и она под щитком вратаря скользнула в угол.
Четверка почти взмокших его товарищей по смене и весь сидевший на скамье запас дружно ринулись к автору гола и подмяли Борина. Заварилась куча мала. На трибунах туристы махали советскими флагами и кричали под свист всего стадиона: «Молодцы! Молодцы!»
Вокруг кучи катались судьи и призывали игроков освободить лед и продолжать игру. Только канадцы стояли на местах, на которых их застал гол, и не верили в происшедшее. Потом медленно все лишние покатились со льда.
«Как седьмой раз красное после шести красных», – вспомнил Рябов закон рулетки. Но никто, кроме него, не догадывался о той гигантской ставке, которую он сделал.
А на льду носился, словно заново родившись, Гольцев. Отрабатывал назад и вновь рвался вперед, как будто только начинал играть блиц-матч и ему осталось сегодня играть лишь те сорок – пятьдесят секунд, которые отвел Рябов для его пятерки. Зажав канадцев в зоне, устроили им настоящую варфоломеевскую ночь– шайба дважды попадала в «трубу», спасавшую ворота, и, наконец, четырехходовка, которой Рябов даже придумал музыкальный ритм – «та-ах, та-ах, тах, тах», – закончилась сумасшедшим щелчком Гольцева. Он в ярости вскинул руки и, не дожидаясь, когда его, поздравляя, перехватят свои, ринулся к командному загону. Он катился, глядя на Рябова. И тот радостно улыбался ему, довольный, что сумел-таки одной репликой взъярить Гольцева. А в ярости он страшен. Тройка, не доиграв десяти секунд, довольная, села на скамью, и Рябов, повернувшись к Гольцеву, громко сказал:
– Уговорил! Не буду просить Патера убирать вратаря. Умница!
Гольцев, настороженно смотревший на Рябова, сомлел от удовольствия. Но Рябов играл уже не на него, а на его партнеров. Теперь и они полезут не меньше: как это – Гольцев забил, а они нет?!
«Только бы не зарвались, попридержать вовремя», – едва успел подумать Рябов, как стадион вновь взревел. За воротами канадцев вспыхнула красная лампа. Это защитник Чанышев, почти не входя в зону, послал шайбу сильнейшим броском в ворота. Вратарь, не готовый к такому дальнему броску и еще не оправившийся от предыдущего гола, что непростительно, но случается и с такими признанными асами, как Гордон, не успел среагировать.
Итак, первая тройка вела 2:1, третья-1:0, а вот вторая огорчала. Она грамотно отрабатывала свое время на поле – и впереди, и в зоне ворот, – но не было в ее игре блеска. Тройка нападающих состоит из трех игроков. Три игрока были, и вот тройки – нет!
Опять вставала пресловутая проблема второго эшелона. Уже не малыши в составе, но еще и не звезды экстра-класса. А как хочется ими быть! Сами же сделали еще далеко не все, чтобы стать звездами… Зато амбиция… Она хороша у ответственных людей, но опасна, когда игрок спит на тренировках, а просыпается лишь в матчах.
Рябов смотрел на игру, вел запись, а сам прикидывал, как завести вторую пятерку. Но так ничего и не придумал. Команда пошла в раздевалку, едва сдерживая желание тут же, в проходе, обсудить, как здорово сложился второй период: две шайбы запаса не бог весть что, но в решающем матче с канадцами стоят четырех. Лишь чувство собственного достоинства да предстоявший третий период – хоккей есть хоккей, и неизвестно, как сложится игра, – удерживал самых горячих. Только в раздевалке они дали волю своим чувствам. И хотя говорить надо было ему, а им слушать, Рябов позволил разрядиться каждому и, когда до выхода на лед осталось три минуты, попросил тишины.
– Сыграли неплохо, – под недовольное сопение команды сказал он, но виду не подал, что заметил возмущение такой явно заниженной оценкой.– Слонов раздавать буду потом. А пока о деле. Тревожит вторая тройка. Вы что себе думаете? Вы во что играете? В настольный теннис? Каждый за себя? Проиграете два первых выхода, поменяю местами с третьей тройкой! Все! – отрезал он, как бы загоняя нож в живое тело.
Пока судьи убирали со сверкающего льда мелкие щепки от брошенного кем-то с трибуны обломка клюшки, Рябов присел на борт и поймал себя на том, что слишком хорошо представляет, как пойдет третий период. И даже испугался, что видит его почти зримо.
«Он будет короткий, всего в десять минут! Канадцы полезут с натиском, на который только способны, и если мы устоим, то следующая десятиминутка принесет минимум шайбу в канадские ворота».
Уже второй период сборная Канады заканчивала «на бровях». Темп, предложенный в первом периоде и канадцами неосмотрительно принятый, – они, впрочем, вправе предполагать, что рябовские ребята тоже не железные, – сделал свое дело. Канадцы все чаще запаздывали к шайбе, уступали в силовой борьбе. Отсюда возросшее количество ошибок. Надо лишь играть внимательно и постараться наказать за любую из них.
Канадцы начали не столько быстро – видно, не хватало сил и на первую десятиминутку, – сколько грубо. То там, то здесь возникали близкие к драке стычки. Проигрывавшие петушились. Запугивать парней из неробкого десятка, да еще с запасом двух шайб за плечами – пустое занятие.
Пришлось уйти Гольцеву -в стычке рассекли бровь, но Рябов не винил канадца: пожалуй, слишком рискованно пошел на столкновение сам Гольцев.
Любой натиск чреват опасностью контратаки. Канадцы прекрасно понимали это, подстраховывая защитную линию оттянувшимся несколько назад игроком. Тем самым ослабляли линию нападения.
