конвертируется через биржу в наличные деньги, а доля привилегированных бумаг (preferreds) с правом голоса доводится до контрольного пакета. Так, в Taubman Centers семейному клану Альфреда принадлежит менее 15% обыкновенных акций компании (тех самых, что котируются на Нью-йоркской фондовой бирже), при этом пакет Class B Preferreds обеспечивает Таубманам 33,6% голосов, позволяющих блокировать любое решение на собрании акционеров. Показательно, что привилегированные бумаги, предоставляющие контроль над компанией с рыночной капитализацией почти в 2 миллиарда долларов, Таубман выкупил за… 38 тысяч 400 долларов! Такая же ситуация сложилась в Sotheby’s: владея 22% компании, Таубман контролировал 63% голосов. Вот вам и мальчик-заика с дислексией!
Пути господни, однако, неисповедимы: в начале 90-х, вопреки go public [15] и неимоверным усилиям Альфреда Таубмана по модернизации компании, финансовое положение Sotheby’s достигло критического перигея: за неполных три года уровень продаж снизился более чем в два с половиной раза (2,9 миллиарда долларов в 1989, против 1,1 - в 1993), что, в свою очередь, вывело компанию на чистые убытки из-за традиционно высокой себестоимости аукционного бизнеса. Самое неприятное - ухудшение показателей было вызвано не объективными обстоятельствами (скажем, мировым падением спроса на картины, антиквариат и драгоценности), а неимоверным напряжением конкурентной борьбы и летальными уловками, на которые приходилось идти ради переманивания клиентуры.
Законодателем моды на бездарную конкуренцию явился аукционный дом Christie’s - последний атавизм британского аристократического капитализма в отрасли. Антиквары шутили, что в Sotheby’s собрались бизнесмены, изо всех сил старающиеся походить на джентльменов, а в Christie’s - джентльмены, из кожи вон лезущие, чтобы походить на бизнесменов. Стремясь переманить как можно больше состоятельных клиентов, Christie’s практически ликвидировала комиссию для продавцов, подсластив конфету еще и порочной практикой «безотзывного кредитования», которое гарантировало клиентам, выставляющим экспонаты своих коллекций в Christie’s, обговоренную цену до проведения самого аукциона. Иными словами, Christie’s покупала антиквариат за собственные деньги, рискуя надолго остаться с неликвидным товаром на балансе - ситуация более чем вероятная в условиях многофакторных и слабо предсказуемых колебаний спроса в аукционном бизнесе.
Добавьте сюда постоянное переманивание талантливых кадров и широкомасштабную войну компроматов, развязанную Christie’s против Sotheby’s в мировой прессе и на телевидении, и вы поймете фрустрацию Таубмана, в отчаянии наблюдавшего за тем, как его собственная компания вынужденно отвечает конкурентам ударами ниже пояса. Во главе Christie’s стоял лорд Каррингтон - титан британской политической сцены и гигант аристократической мысли - обстоятельство, лишающее Альфреда Таубмана малейшей надежды на возможность о чем-либо договориться.
Луч света забрезжил в начале 1993 года, когда лорда Каррингтона выпроводили на заслуженный отдых, а его преемником на посту председателя правления Christie’s стал Энтони Теннант, в прошлом возглавлявший легендарный пивной концерн «Гиннесс». Альфред Таубман, владевший среди прочего и сетью закусочных «Имбирное пиво A amp;W», сразу же разглядел в Теннанте родственную душу, лишенную сословных предрассудков и органично осознающую приоритет материального мира над духовным.
Для выхода из финансового кризиса, охватившего не только Sotheby’s, но и всю отрасль аукционного бизнеса, требовалось неординарное усилие, и Альфред Таубман, не раздумывая, его сделал: позвонил Энтони Теннанту и договорился о приватной встрече. Теннант сразу же согласился!
Представители одного и того же вида торговли или ремесла редко собираются вместе даже для развлечений и веселья без того, чтобы их разговор не кончился заговором против публики или каким-либо соглашением о повышении цен.
Все последующие события, связанные с заговором между Sotheby’s и Christie’s о фиксировании цен (price-fixing) и совместном «разводе» клиентов, получили уголовную окраску исключительно благодаря уникальному антитрастовому законодательству Соединенных Штатов Америки. Не случайно на скамейке подсудимых из всех вовлеченных в гешефт персонажей оказались только граждане Всемирного Бастиона Демократии - Таубман и Брукс, в то время, как Теннант и Дэвидж разгуливали на свободе в целости и полном здравии. Для сравнения: в Великобритании фиксирование цен вообще не является уголовно наказуемым преступлением, хотя и пользуется умеренным морально-этическим порицанием. Зато в Америке price-fixing квалифицируется как «преступный заговор», ущемляющий права и свободы потребителей, и карается лишением свободы сроком до трех лет и огромными штрафами. Все это удовольствие называется «Антимонопольным законом Шермана» и свирепствует с 1890 года.
Думал ли Альфред Таубман о «ловушке Шермана», когда принимал на своей лондонской квартире руководителя конкурирующей фирмы Энтони Теннанта? Безусловно, думал, поскольку принял особые меры предосторожности: о достигнутых секретных договоренностях, действовавших в течение шести лет между крупнейшими в мире аукционными домами, знали только четыре человека: председатели правлений и их доверенные лица, генеральные директора Дэвидж и Брукс.
С другой стороны, можно понять и искреннее недоумение, не сходившее с лица Альфреда Таубмана по всему ходу уголовного процесса: ведь на встречу с Теннантом его подтолкнул очевидный здравый смысл! Отказом от комиссионных обе аукционные компании в прямом смысле слова рыли себе могилу. Ситуация тем более абсурдна, что комиссионные отчисления продавцами были прописаны во всех уставах и прейскурантах!
Как бы там ни было, но аргументация Таубмана нашла полное понимание в сердце Энтони Теннанта, который уже на первой встрече согласился на полномасштабную координацию ценовой политики, дающей обеим компаниям шанс на восстановление status quo с комиссионным обложением. Не меньший энтузиазм вызвал «план Таубмана» и у прямых исполнителей «конспиративного заговора» - Кристофера Дэвиджа и Дианы Брукс.
Кристофер Дэвидж, хрестоматийный селфмейдмен, англосакс-простолюдин без капли голубой крови, чьи предки на протяжении трех поколений работали прислугой в Christie’s, провел свое детство на улицах еврейского квартала Лондона, где получил такой заряд пассионарной энергии, что его хватило на невообразимую карьерную лестницу: от подмастерья типографа до генерального директора самого элитного британского предприятия. Диана Брукс - амбициозная выпускница легендарной школы мисс Портер и Йельского университета, самая влиятельная женщина в мире аукционного бизнеса, завсегдатай модных телевизионных шоу и популярная cover-girl [16] бизнес-журналов. Оба CEO [17] энергично взялись за реализацию «плана Таубмана», дополнив
