сохранилась узкая полоска, символизирующая не столько независимость некогда великой империи Сефевидов2, сколько буферную зону между внутренне непримиримыми европейскими державами.
Сложившаяся де-факто финансовая зависимость Персии от Британии никак не отразилась в англо- русском соглашении, однако в исторической перспективе оказалась более страшным ярмом, чем территориальные аннексии.
В 1901 году повязанный по рукам и ногам денежными обязательствами шах Моззафар аль-Дин Шах Каджар предоставил британскому финансисту Уильяму Ноксу д’Арси в обмен на смехотворную сумму в 10 тысяч фунтов стерлингов 60-летнюю концессию на добычу нефти на территории в 480 тысяч миль. Выражаясь простым языком — подарил на обозримое будущее всю персидскую нефть.
Три года спустя д’Арси продал за 100 тысяч фунтов контрольный пакет акций своего проекта «Бирманской нефтяной компании», принадлежащей шотландцу Дэвиду Сайму Каргиллу, а та, в свою очередь, учредила в 1909 году «Англо-персидскую нефтяную компанию» (APOC), назначив д’Арси директором. В 1911 году нефтяные вышки соединили нефтепроводом с перерабатывающим заводом в Абадане, и черное золото полилось полноводной рекой в закрома Империи Никогда Не заходящего Солнца.
Империя в этом контексте помянута не всуе: уже на втором году успешной нефтедобычи правительство Британии по подсказке первого лорда Адмиралтейства Уинстона Черчилля APOC национализировало — под предлогом обеспечения бесперебойных поставок топлива доблестному британскому флоту.
Чудовищная расточительность британской концессии стала очевидна персидскому двору уже на второй день после того, как потекла нефть. Безумный шах давно приказал долго жить (в 1907 году), а его несчастная страна на ближайшие полвека оказалась повязанной кабальными обязательствами. Это ж надо было так постараться: по договору д’Арси британские концессионеры сулили Персии 16 процентов от чистой прибыли, причем нигде не указывалось, каким образом эта прибыль должна рассчитываться! Широка душа Востока, что уж там говорить!
Первая мировая война лишь усугубила положение Персии: Британия не только экспроприировала де-факто недра страны, но и безраздельно хозяйничала на всей территории. Под предлогом противостояния большевикам, захватившим власть в России, британская армия установила контроль над персидской железной дорогой, а заодно — и над всеми торговыми операциями и перемещением грузов.
«Мост к победе»
В 1921 году Реза Хан, бригадный генерал персидской казачьей гвардии, созданной по образу и подобию казачьих подразделений царской армии России, совершил военный переворот, поставив точку в жалкой истории династии Каджаров. О том, кто стоял за переворотом, можно догадаться по рапорту, отправленному в министерство обороны 8 декабря 1920 года командующим британской армией в Персии генералом Эдмондом Айронсайдом: «На наш взгляд, управление казачьей бригадой следует поручить такому персидскому офицеру, который избавил бы нас от лишних затруднений и обеспечил достойный и почетный вывод британских войск». Запись в дневнике Айронсайда проливает свет и на само назначение: «Я незамедлительно принял решение назначить Реза Хана командующим казачьей бригады, хотя бы на ближайшее время». Смотрящим за персидским бригадным генералом — в должности финансового администратора — назначили подполковника Генри Смита.
Единственное, чего не учли британцы, так это амбиций Реза Хана. Он не только захватил власть в Тегеране и отправил в европейское изгнание последнего шаха Каджаров, но и основал новую династию — свою собственную: 12 декабря 1925 года Меджлис торжественно провозгласил генерала казачьей бригады правителем Персии под именем Реза Шах Пехлеви.
Политика модернизации Персии новым шахом во многом напоминает турецкие инициативы Кемаля Ататюрка: интенсивное строительство путей сообщения, включая транс-иранскую железную дорогу, учреждение Тегеранского университета, введение современной системы образования, запрет на ношение традиционного персидского платья и замена его европейскими костюмами, отмена женской чадры.
Не обошел Реза Шах Пехлеви вниманием и удавку «Англо-персидской нефтяной компании». Для начала он отменил в одностороннем порядке концессию д’Арси (1932 год), скромно запросив вместо 16 процентов 21. Формальным предлогом для демарша послужило снижение отчислений Персии с прибыли APOC от добычи нефти в 1931 году до совсем уж смехотворной суммы — 366 тысяч 782 фунта! Это при том, что в том же году в британскую казну компания перечислила налогов в размере 1 миллион фунтов.
Изменение процента с 16 до 21 показалось Британии неслыханной наглостью и святотатством. Она обратилась в Гаагский арбитражный суд, который, однако, умыл руки, предложив сторонам самостоятельно устранять «финансовые разногласия». В этот момент Реза Шах Пехлеви сделал хитроумное телодвижение в сторону Германии, которая спала и видела, как бы добраться до нефтяных запасов Персии, столь необходимых для развития ее промышленности.
Считается, что Британия испугалась заигрываний Персии с Германией и пошла на уступки, подписав в апреле 1933 года новое соглашение, однако беглого взгляда на документ достаточно, чтобы усомниться в этом предположении. Судя по всему, Британия приберегла такие козыри в игре против шаха (которого, не будем забывать, она же и привела к власти), что надежды Персии на счастливое нефтяное будущее развеялись в пух и прах. Согласно новому соглашению по APOC, концессия хоть и сокращалась с 480 тысяч квадратных миль до 100 тысяч, однако продлевалась на новые 60 лет (!) при гарантии ежегодных минимальных отчислений в казну Персии в размере 750 тысяч фунтов стерлингов. APOC не только получила возможность отобрать для своей концессии самые нефтеносные участки, но и оговорила освобождение от таможенных обложений и импортных пошлин, а заодно добилась и отказа Персии от права расторгать договор в одностороннем порядке.
После заключения нового соглашения Персия сменила имя на Иран (1935 год), «Англо-персидская нефтяная компания» превратилась в «Англо-иранскую» (AIOC), а Британия на долгие годы получила бесперебойный и — главное! — эксклюзивный источник топливного снабжения своей экономики.
В августе 1941 года непредусмотрительные заигрывания Реза Шаха Пехлеви с немцами (накануне войны Германия являлась уже крупнейшим торговым партнером Ирана) аукнулись молниеносной оккупацией Ирана Британией и СССР под предлогом обеспечения бесперебойных поставок топлива, оружия и продовольствия Красной Армии, принявшей на себя главный удар вермахта. Разговор шел нешуточный, взрослый, потому обошлись без куртуазности: шаха-модернизатора, чтобы не путался под ногами, заставили отречься от власти и выслали сначала на Маврикий, а потом и вовсе в Южную Африку. Власть передали безвольному и пугливому мальчику — сыну шаха Мохаммеду Реза Пехлеви (сентябрь 1941 год).
Дабы иранский народ не слишком печалился по поводу оккупации отечества вопреки его нейтральному статусу, союзники торжественно провозгласили Иран «Мостом к победе» (The Bridge To Victory) — обстоятельство, скрасившее на некоторое время послевоенную судьбу проходного государства.
К 1947 году территорию Ирана покинули последние подразделения советских и британских войск. Как и после окончания Первой мировой войны, физическое присутствие «старых добрых друзей» сменилось их «духовной» опекой: Британия оплела Иран гигантской сетью «инженеров», «геологов», «нефтяников» и прочих шпионов и агентов влияния, а СССР подарил коммунистическую партию Туде вместе с источником антиимпериалистических брожений в северных провинциях и перманентной угрозой расширить идеологический контроль до самого Тегерана.
Духовное возрождение Ирана связано с именем доктора Мохаммеда Мосаддыка (1881–1967). Сын принцессы из рода Каджаров и министра финансов Персии получил блестящее университетское образование во Франции и Швейцарии и по возвращении на родину (1914) декларировал программу национального
