Ельцина)»2.
Версия о «мести мафии» родилась из рассказа медбрата Сафры — Теда Маера, записанного в полицейском участке в день происшествия: в дом проникли двое вооруженных людей в масках, напали на Теда, который находился в тренажерном зале в нескольких метрах от опочивальни хозяина, нанесли ему три удара ножом, подожгли здание и исчезли в неизвестном направлении. Однако уже через неделю Тед Маер радикально изменил показания, сделав сенсационное заявление: ножом порезал себя сам, салфетки в мусорной корзине запалил тоже сам, желая инсценировать покушение на хозяина, спасти его и снискать славу героя и премиальные. К несчастью, заигрался: пожар вышел из-под контроля, и бедолага Эдмонд Сафра задохнулся. Кстати, вместе с медсестрой Вивиан Торренте. Общественность поворчала-поворчала, да и махнула рукой на очередные концы, спущенные в воду.
И напрасно! Версия Теда Маера, за которую медбрат получил 10 лет тюремного заключения, до того абсурдна, что ее принятие для любого здравомыслящего человека равносильно оскорблению. Не менее оскорбительны и бредни про «русскую мафию». Подумайте только: Эдмонда Сафра оберегала в прямом смысле слова армия телохранителей, специально натренированных израильской разведкой Моссад. Комплексная система защиты в резиденции банкира давала фору президентским дворцам: внутрь помещения не то что браток из Долгопрудного (или где там гнездится «Russian Mafia») — муха живьем не могла пролететь. О параноидальной одержимости Эдмонда Сафры собственной безопасностью можно судить по одному эпизоду: как-то раз над его резиденцией пролетел случайный вертолет. Банкир немедленно позвонил министру внутренних дел Франции и добился не только идентификации борта, но и полной информации о находящихся на нем пассажирах!
Какие тут могут быть «люди в масках»? Какое проникновение в дом? Побойтесь бога! Эдмонда Сафру можно было ликвидировать только силами самого дома — в прямом и переносном смысле слова. На этой аксиоме мы и попытаемся раскрутить события десятилетней давности.
Поиски Шешбацара
Полагаю, читатель догадывается, что ответа на вопрос «Кто убил Сафру?» мы никогда не узнаем. Единственное, на что можно надеяться, так это обозначить контуры — «Кому было выгодно?» и «Ради чего, собственно?» Впрочем, и этого немало: по крайней мере не придется забивать голову глупостями про месть «русской мафии» и самодеятельность обслуживающего медперсонала. Назвать по имени главных игроков мировых подковерных финансов — уже достижение.
Начнем с фамильной мифологии. Открытые источники информации любовно мусолят лубок про «линию потомственных финансистов Сафра», которые, де, «обменивали товар между Парижем, Ниццей, Марселем, Мадридом, Барселоной, Неаполем, Триестом, Женевой и Венецией — с одной стороны, и Александрией, Афинами, Стамбулом, Бейрутом, Дамаском и Алеппо — с другой».
Звучит, конечно, авантажно, только к семейству Сафры никакого отношения не имеет. Выше помянутые торговые маршруты аккуратно воспроизводят деловую активность сефардов3, которая кропотливо выстраивалась на протяжении пяти столетий. Масштаб Якова Сафры, отца династии, был менее притязателен: он ходил по базару Алеппо (видный кишлак в Сирии), звякал медяками в пухлой мошне и зычным голосом предлагал арабским купцам деньги под процент. Размер процента зависел от кредитоспособности торговца, которая определялась строго научным способом: папа Яков засылал шустрого пятилетнего сынулю Эдмонда, героя нашего повествования, в задние комнаты торговых лавок, где ребенок под видом беспечной игры пристально изучал товар. Если шмотки и бусы не томились под пудовой пылью, оборот был бойкий — а значит, сохранялась надежда на безболезненный возврат ссуды. Именно такой «банковской деятельностью» ростовщик Яков Сафра наращивал стартовый капитал семейства, а будущий миллиардер Эдмонд осваивал первые жизненные «университеты».
Несколько десятилетий упорного лихоимства, подкрепленного активными валюто-обменными операциями, позволили отцу Эдмонда соорудить подобие семейного банка J.E. Safra Bank, открытого в Бейруте в 1920 году. Конец бизнесу положило учреждение государства Израиль, сделавшее существование евреев в арабских странах Востока невыносимым. В 1949 году Яков Сафра уезжает из Ливана. Не в Израиль, как можно было бы предположить, а в Италию. Деньги в семействе на этот момент, очевидно, водились, однако не в таком количестве, чтобы обеспечить полную материальную независимость на чужбине: 17- летнему Эдмонду приходится найти работу на стороне — в одной из миланских торговых компаний.
В Италии дела у Сафры не заладились, и отчаянные сефарды двинулись дальше — прочь из Европы, в Бразилию (1952 год). Именно в этой знойной стране родилась великая финансовая империя Сафры. Родилась — обратите внимание — не из стартового капитала, а из гениальной концепции. Выбор новой родины Яков Сафра сделал не случайно: Бразилия дала приют очень большому числу сефардов, эмигрировавших из Европы в годы Второй мировой войны. Заметьте: евреев-сефардов, а не ашкенази4 — последние в подавляющем своем большинстве подались в Соединенные Штаты Америки.
Разница между сефардами и ашкенази огромна не только в финансовом, но и в социально- психологическом отношении: ашкенази открыты, пассионарны, либерально-демократичны, беззаботны и в массе своей не богаты. Сефарды консервативны, скрытны, осторожны и, опять же — в своей массе, состоятельны до неприличия. Речь идет не о кубышках с тысячами долларов, а о многомиллионных состояниях, которые накапливались столетиями.
Яков Сафра, сефард с почтенной семейной историей вовлеченности в денежные операции, в прямом смысле слова обошел дома всех видных бразильских сефардов, сделав им предложение, от которого было невозможно отказаться: «Сафра станет вашим гизбаром (сокровищехранителем)!» Со всеми непреложными обстоятельствами: гарантированная сохранность изначального капиталовложения, консервативная инвестиционная политика, абсолютная конфиденциальность!
На этих трех китах и покоится до наших дней финансовая империя Сафры. 95% доверенных средств вкладывается в ценные бумаги наивысшего качества (облигации класса ААА, казначейские обязательства США и проч.), и только 5% пускается в спекулятивный оборот. Если судить по финансовым операциям Эдмонда Сафры в США и Европе, то областью спекуляций, как правило, выступал фьючерсный рынок золота. Только в конце 90-х годов Эдмонд Сафра зачем-то нарушил неукоснительные правила семейного бизнеса и полез в рынок российских ГКО, на котором его нагрели на 191 миллион долларов. Судя по косвенным обстоятельствам, нагрели свои же партнеры. Эдмонд обиделся и навел ФБР на Bank of New York, из чего, уже после смерти банкира, вырос грандиозный скандал с российским отмыванием денег Международного Валютного Фонда. Кстати, участие банков Сафры в афере с ГКО и последовавший донос на подельников как раз и послужили мотивом для возникновения версии о причастности «русской мафии» к гибели банкира.
Как бы там ни было, Якову Сафре удалось убедить соплеменников в безупречности собственной кандидатуры на роль гизбара сефардов Южной Америки. На свет появился Banco Safra S.A., который буквально на глазах разбух до четвертого крупнейшего финансового учреждения Бразилии. Сегодня группа «Сафра» предоставляет полный спектр банковских, инвестиционных и страховых услуг, традиционно предпочитая управлять капиталом клиентов на доверии, а не выдавать кредиты малоимущим гражданам.
В 1955 году произошло разделение семейного бизнеса. Эдмонд Сафра отправился в Швейцарию — развивать концепцию гизбара в Старом Свете, а управление бразильским банком перешло к его братьям — Мойше и Иосифу, которые поныне контролируют весь южноамериканский бизнес.
В 1956 году в Женеве был учрежден частный Trade Development Bank со стартовым капиталом в миллион долларов. Следующий этап — экспансия в Соединенные Штаты: манхэттенское заведение Republic National Bank of New York Эдмонд Сафра учредил в 1966-м. В 1988 году американский банк слился со швейцарской близняшкой Republic National Bank of New York (Suisse), образовав холдинговую компанию Safra
