преимуществу, совершеннейшим образцом красоты, не какой-либо особенной, древнегреческой, а красоты вообще, единственной, какая возможна на земле.
В заключение я должен сказать, что перевод Гнедича, несмотря на некоторые свои недостатки, никогда не будет ни забыт, ни устранен из русской литературы, а вечно будет жить в ней, потому что исполнен с любовью, как подвиг жизни. Недаром им восторгались Пушкин и Белинский. Гнедич всего слабее там, где сам Гомер, по выражению древних, спит. Но в местах драматических язык Гнедича приобретает силу, достигая простоты и нежности в сценах трогательных. Притом же недостатки перевода Гнедича скорее внешние, чем внутренние. Смешанный гекзаметр, если предварительно расчленить его и, как следует, подготовиться, звучит сильно и выразительно. Славянские слова и обороты налагают на язык печать благородной старины. Они же, сверх того, своей непривычностью задерживают внимание и, вследствие этого, много способствуют силе и живописности речи.
К поэзии Гомера, как источнику вечной красоты, постоянно будут возвращаться. Последнего перевода Илиады никто не даст, но слава Гнедича никогда не умрет как первого ее переводчика. Недостатки его перевода принадлежат его эпохе, а все достоинства — его собственному таланту, трудолюбию и бескорыстной любви к поэзии.
Н. Минский
* * * Пой, о, богиня, про гнев Ахиллеса, Пелеева сына, Гибельный гнев, причинивший ахейцам страданья без счета, Ибо он в область Аида низринул могучие души Многих и славных мужей, а самих на съедение бросил Птицам и псам кровожадным, — так воля свершалась Зевеса, 1-05
С самого дня, как впервые взаимной враждой разделились Богоподобный Ахилл и властитель мужей Агамемнон. Кто ж из богов их обоих привел состязаться враждою? Зевса с Латоною сын. Ибо он, на царя прогневившись, Злую болезнь породил среди войска и воины гибли, — 1-10
Из-за того, что Атрид обесчестил жреца его Хриза. Хриз приходил к кораблям быстроходным ахейцев, желая Выкупить дочь, и с собою принесши бесчисленный выкуп. Жезл держал он в руках золотой, а на жезле — повязку Феба — царя Дальновержца — и всех умолял он ахейцев, 1-15
А наибольше обоих Атридов, начальников войска: «Дети Атрея и вы все, ахейцы в прекрасных доспехах! Вам пусть дают на Олимпе живущие боги разрушить Город Приама царя и домой беспечально вернуться; Дочь мне отдайте мою дорогую, приняв этот выкуп, 1-20
Сына Зевеса почтивши, далеко разящего Феба'. Криками все той порой изъявили ахейцы согласье Просьбу исполнить жреца и принять его выкуп богатый. Только не по сердцу это царю Агамемнону было: Злобно жреца отослал он, прибавив жестокое слово: 1-25
«Старец! Чтоб больше тебя близь глубоких судов не встречал я! Здесь оставаясь теперь иль дерзнувши еще раз явиться, Знай, не помогут тебе ни повязка, ни жезл Аполлона. Деве свободы не дам; раньше пусть ее старость настигнет В Аргосе, в нашем жилище, от отчего края далеко, 1-30
Ткацкий станок обходящей и ложе делящей со мною. Но удались и меня не гневи, да уйдешь безопасней!' 
