Илиада (пер. Н.М.Минского)

1-240

Об Ахиллесе, — но ты, хоть печалясь, помочь не сумеешь,
В день как падет под ударами Гектора мужеубийцы
Много ахейских сынов, ты ж в груди истерзаешься сердцем,
Гневаясь сам на себя, что храбрейшего мужа обидел'.
Так говорил сын Пелея. И, бросивши наземь свой скипетр,

1-245

Весь золотыми гвоздями усеянный, сел, а напротив
Гневный Атрид восседал. И тогда между ними поднялся
Нестор, искусный в речах: он в Пилосе гремел на собраньях,
И у него с языка слаще меда лились увещанья.
Двух поколений людей, одаренных раздельною речью,

1-250

Видел он смерть, — с ними прежде в священном Пилосе
Жил и питался; над третьим теперь он царил поколеньем.
Доброжелательно к ним обратился и так он промолвил:
'Боги! Великая скорбь, знать, постигла ахейскую землю!
Верно, зато возликуют Приам и Приамовы дети,

1-255

Также другие троянцы почувствуют радость большую,
Если узнают про то, как вы оба враждой разделились.
Вы, и в совете, и в битве первейшие в стане Данайцев.
Но убедить себя дайте: ведь оба меня вы моложе.
В прежние годы с мужами отважнее вас говорил я:

1-260

Даже они никогда увещаний моих не гнушались.
Ибо подобных мужей я не видел и вновь не увижу,
Как Пирифой и Дриант, предводители многих народов,
Иль Полифем богоравный, иль славный Киней, иль Эксадий,
Или Тезей, от Эгея рожденный, с бессмертными равный.

1-265

Неустрашимей людей земля не кормила доныне.
Храбрые сами, они столь же храбрых на бой вызывали
Горных кентавров, которых в ужасной борьбе истребили.
Вот между ними вращался и я, как пришел из Пилоса,
Из отдаленной земли: меня они сами призвали,

1-270

Также по воле своей я сражался за них, ибо с ними
Ныне никто из людей на земле состязаться не мог бы.
Эти-то мужи со мной совещались и слушались слова.
Так повинуйтесь и вы: хорошо быть доступным совету.
Ни у него, хоть ты властен, отнять не желай эту деву,

1-275

Но уступи, что уж прежде ему подарили ахейцы,
Ни дерзновенно с царем, о, Пелид, не желай состязаться,
Ибо никто из царей скиптродержцев, прославленных Зевсом,
Чести подобной, как он, никогда не стяжал себе в долю.
Если же ты и храбрей, и тебя родила мать богиня,