Тот повел головой: «Уж не послышалось ли?»
– Чи, – второй раз окликнул группник, и только после этого пулеметчик остановился и повернулся к своему командиру.
«Замедлить шаг. Сократить дистанцию», – показал старший прапорщик, после чего Довыденко развернулся, спеша передать команду дальше. И в этот момент грянул выстрел. Совсем рядом, одиночный, и, может, именно поэтому так сильно ударивший по нервам. Ефимов прянул в сторону, щелкнул предохранителем и, сместившись чуть вперед, оказался в двух шагах от бросившегося на землю пулеметчика. Лицо Довыденко покрывала мертвенная бледность. Еще не поставленный на сошки «РПК» он держал в правой руке, а левой поспешно скидывал оттягивающий плечи рюкзак. Сергей же сместился еще правее и в ожидании новых выстрелов замер, вслушиваясь в тишину. Мгновения бежали, но новых выстрелов не было. А без них Ефимов даже не мог точно определить, где именно стреляли – ясно, что спереди, понятно, что совсем близко, но где: справа или слева? Не зная этого, начинать действовать, выдавать свои позиции движением было слишком рискованно. Секунды превратились в бесконечность, по- прежнему стояла тишина, и в душе Сергея, уже готовившегося вступить в бой, начала разрастаться новая тревога.
«Непроизвольный, случайный выстрел?» Сергей подскочил, словно ошпаренный кипятком.
– Наблюдай, – зло, хоть и приглушенно, рявкнул он распластавшемуся за пулеметом Довыденко (словно тот был в чем-то виноват), а сам, остервенело раздвинув ближайшие кусты, шагнул вперед. На душе стало совсем пакостно. Воображение нарисовало бойца с простреленной собственной пулей ногой. Случайный выстрел плюс закон подлости равно самострелу. «Только этого мне сейчас и не хватало! Первый боевой выход, и надо же…» Он не додумал, из-за бугра выглянул, как всегда, чуть растрепанный рядовой Прищепа.
– Командир, Юдин… случайно… предохранитель слетел… наверное, о ветку…
– Цел?
– А что с ним будет? – развел руками контрактник, словно недоумевая от такой наивности нового группника.
– Вот зараза! – зло выругался Ефимов, чувствуя немалое облегчение, но, тем не менее, едва сдерживаясь, чтобы не пойти и не отмутузить разведчика, допустившего столь непростительную ошибку.
– Что произошло? – со спины появился ротный.
– А, – отмахнулся Ефимов, – у Юдина автомат с предохранителя слетел, может, за ветку зацепился, вот и…
– Понятно, тогда топаем дальше, – спокойно воспринял произошедшее Фадеев и, махнув рукой, скомандовал: – Вперед!
– Вперед! – повторил за ним Ефимов и, подождав, когда мимо пройдет уже пришедший в себя Довыденко, потопал следом.
«Предохранитель у него за ветку зацепился, – мысленно матерился Сергей. – Ага, как же, стопудово сам снял. Кругом кусты, в пяти шагах ничего не видно, везде «чехи» мерещатся. Да еще, поди, и палец на спусковой крючок положил. Хорошо, хоть не убил никого…»
Он все еще продолжал рассуждать подобным образом, когда они наконец выбрались из зеленого переплетения ореховых ветвей и начали движение по гораздо более редкому буковому лесу.
На то, чтобы обойти квадрат по периметру, потребовалось несколько часов. Сергей время от времени менял направление, и каждый час, во время выходов в эфир, снимал координаты местности. Двигались медленно, внимательно осматривая окружающее пространство, но ни малейших признаков недавнего присутствия боевиков замечено не было. Когда до места забазирования оставалась считаная сотня метров, шедший во второй тройке ядра Фадеев предостерегающе поднял руку.
Донесшееся сзади «чи» заставило Ефимова остановиться и, в свою очередь, остановить впереди идущего.
– Чи, – шедший сразу за группником сержант Калинин постучал по погону и показал в тыл группы.
«Что у них там?» – мысль, так до конца и не оформившись, исчезла вместе со звуком хрустнувшей под ногой ветки. Ругнувшись на самого себя, Сергей уже осторожнее зашагал в направлении застывшего в ожидании командира роты.
– Давай сюда сапера. Пусть вон то, – Фадеев ткнул указательным пальцем левой руки куда-то за переплетения ореховых веток, – местечко проверит.
– Прищепу ко мне! – тихим шепотом скомандовал Ефимов, и услышавший его боец сделал несколько шагов вперед, чтобы передать команду дальше. Вскоре послышались приближающиеся шаги – нештатный сапер спешил к вызвавшему его командиру.
Тайник можно было заметить, если только долго и специально приглядываться. Приблизившийся к нему Прищепа отложил в сторону миноискатель и, разложив специально купленную перед командировкой небольшую туристическую лопатку, осторожно начал снимать дерн. Почти тотчас под ним обнаружился полиэтилен упаковочной пленки.
– Помоги, – повернув голову, тихонечко попросил Прищепа распластавшегося за небольшим бугорком Кудинова.
– Лежи, – одернул начавшего было подниматься снайпера Ефимов, – я сам сейчас помогу.
Стоявший за толстым стволом бука Фадеев хотел было остановить не совсем к месту рискующего группника, но затем мысленно махнул рукой – тайник оказался тщательно замаскирован, на подходе мин не было, значит, делавший его больше рассчитывал на то, что спрятанное не найдут, а не тратил силы на установку хитроумной минной ловушки.
– Товарищ прапорщик, с другой стороны, – Прищепа показал на кусок полиэтилена, торчащий из-под земли, но Ефимов улыбнулся, переложил автомат из правой руки в левую и, достав из разгрузки нож, полоснул им по центру упаковочной пленки. Туго стянутый полиэтилен разъехался в разные стороны, открыв взору спецназовцев аккуратно уложенные друг на друга чехлы защитного цвета.
– Палатки альпийского типа, – уверенно заявил непонятно когда успевший подойти к тайнику Фадеев.
Сергей оглянулся и непроизвольно пожал плечами: может и альпийского, черт его знает, он-то в них не разбирается.
– Вытаскивай по одной, – скомандовал ротный, и Прищепа, нагнувшись, начал доставать и укладывать на траве найденное вражеское имущество.
И только теперь стало видно, что старания делавшего тайник бандита пропали втуне – несмотря на двойной слой полиэтилена, затекающая с поверхности влага все же нашла себе путь, и все палатки, а их было семь штук, оказались изрядно подпорченными. Та же участь постигла и все шесть комплектов защитного обмундирования. Пригодными к использованию оставались лишь стоявшие на дне полтора десятка пол-литровых банок с томатной пастой.
– Кидай обратно, – не столько огорченно, сколько брезгливо посмотрев на найденное «добро», скомандовал Ефимов, и Прищепа, почти обиженно шмыгнув носом, тут же пнул носком берца один из чехлов. Тот скользнул по полиэтилену и полетел на дно ямы.
– Стоп, – Фадеев цапнул сапера за плечо, – не торопись. – И, уже обращаясь к Ефимову: – Серега, сейчас мы все это «добро» дотащим до «базы», там сфотографируем и «уничтожим».
При слове «уничтожим» Ефимов хмыкнул.
– А ты что думаешь, результаты просто так делаются? – На лице майора появилось выражение какой-то непонятной грусти. – Иногда для этого немного соображать приходится. Зови вторую тройку ядра, пусть забирают все: и палатки, и камуфляж, и банки тоже берут. Я еще подумаю и, может, в отряд парочку захвачу. – И, повернувшись к залегшим за деревьями бойцам: – Кудинов, айда сюда…
– …Ты голову-то не ломай, – уже на ходу продолжал вразумлять чересчур уж честного (или бестолкового?) подчиненного майор Фадеев. Впереди уже показались поваленные деревья, за которыми сидели бойцы из группы Гуревича, и можно было позволить себе некоторую расслабленность и поболтать. – Он и результат-то не ахти какой, да к тому же практически все по-честному – тайник был? Был. А что его содержимое малость в негодность пришло, так оно, может, и к лучшему. Сообщим, что уничтожили, – и нет проблем. А были бы палатки целыми – вышестоящее начальство их бы себе тут же и
