— Туда нам не проехать, — тихо произнес, то ли разговаривая с самим собой, то ли отвечая Олегу, ротный.
— Куда? — снова спросил ничего не понимающий командир группы.
— Ах, да, — спохватился Гордеев. — Я же связь без тебя качал! Тогда ввожу тебя в курс дела. Иволгин предлагает вынести раненого вот сюда, — палец ротного коснулся кусочка карты. — Но нам туда не проехать. Если он потащит его дальше, то, можно считать, что боевое задание будет сорвано.
— А если пойти им навстречу? — высказал своё предположение Кузнецов.
— Собственно, мы так и поступим. Я возьму две тройки и по руслу реки дойду в заданную точку, а ты со второй половиной группы останешься на охране техники…
— Ну, уж нет! — запротестовал старший лейтенант. — За раненым пойду я сам!
— Олег, не ершись! Я здесь уже бывал, — попытался урезонить его Гордеев, но Кузнецов не собирался сдаваться.
— Почему постоянно кто-то что-то делает за меня?
— Хорошо, иди, — внезапно согласился Гордеев, вовсе не горевший желанием лазить по ночному лесу, а тем более по простреливаемому со всех сторон руслу реки. Он, считавший долгом поступать согласно велению совести, в последний момент представил себя вновь молодым неопытным лейтенантом, не смеющим ответить командиру на не справедливую взбучку, и уступил…
Пока Олег разглядывал карту, Вадим вышел из-за брони и, с удовольствием вдыхая вечерне-ночной воздух, оглядывал окрестности. Справа от остановившейся колонны чернел подковообразный, уже почти заросший травой овраг. Слева расстилалась истоптанная копытами коров травяная луговина, бравшая свое начало от оврага и где-то уже на пределе видимости переходившая в низкорослый молодой подлесок. А впереди, на постепенно поднимающемся к горизонту плато виднелись едва-едва угадываемые на чёрном фоне неба, только ещё более чёрные вершины деревьев, а над ними просыпающиеся от дневного сна звёзды. И прямо туда, к звездам, разделяя плато на две неровные половины, тянулся такой же черный, как и всё окружающее пространство, «ирокез» одинокой посадки.
Постояв так с полминуты, Гордеев развернулся, на мгновение зажмурившись от света огней до того находившегося за спиной посёлка и, шагнув ко всё еще разглядывающему карту Кузнецову, спросил:
— Всё запомнил?
В темноте было не видно, как Олег кивнул, но по протянутой карте майор понял, что всё, но на всякий случай поинтересовался:
— Ты карту с собой взял?
— Да, — коротко и ясно.
— И джипиес?
— Вадим, в конце концов, я что, пацан, что бы меня на такие вещи проверять?
— Охланись! — грубо одёрнул его ротный. — И не такие, как ты, «демоны войны» умудрялись прокалываться. И потому запомни раз и навсегда: лучше три раза уточнить до, чем один раз вспомнить после.
— Взял я джипиес, взял, — уже не так нервно ответил Кузнецов. И чтобы хоть как-то сгладить свою вину, спросил: — Что, трогаем?!
— Трогаем! — согласился Гордеев. — Только сперва откроем дверцы кузова. — И уже хотел шагнуть в направлении «Урала», но передумал. — Сам справишься, а заодно объяснишь бойцам их действия. Со мной остаётся вторая тройка ядра. И не спорь! Мне хватит, тут и так набирается восемь рыл. Куда больше! Машину поставишь с правого бока БТРа. Старший тройки пусть находится в кузове, двое оставшихся сразу же бегут ко мне. При высадке не разговаривать! Связь с тобой будем держать через радиостанцию брони. Всё, давай топай, и пошустрее там! — ротный кивнул в сторону виднеющегося на горизонте леса…
Колонна, ревя моторами, свернула налево, и по давно уже не езженной дороге въехала в каменистое речное русло. Метнувшийся из-под фар заяц исчез так же неожиданно, как и появился. А буквально метров через пятьдесят из прибрежных кустов выскочил и, расплескивая воду копытами, побежал впереди брони напуганный, ослеплённый светом и не знающий, куда спрятаться, годовалый кабанчик. Наконец он метнулся в сторону и исчез в узкой полоске тени, падающей от нависшего над рекой берега. Шурша шинами, гоня впереди себя отражающуюся от высоких берегов звуковую, урчащую волну, колонна медленно втягивалась в окаймлявшие реку, покрытые лесом скомканные древним катаклизмами одеяла хребтов. Гордеев уже давно приказал потушить фары, и машины двигалась почти на ощупь. БТР шёл вслед за едва видимым светом подфарников, «Урал» — ориентируясь на черную тушу скрипящей по камням «восьмидесятки». В темноте бронетранспортёр едва не напоролся на здоровую, тянущуюся с берега на берег и перегораживающую реку трубу давно уже никому не нужного водозаборника или еще какой хрени.
Броня срежанула тормозами и остановилась.
— Ёкарный бабай! — если у Гордеева и были ещё какие мысли, то все нецензурные. Он предполагал, что они не смогут добраться на технике до нужного квадрата, но не думал, что это случиться так скоро. Он вытащил джипиес и снял координаты. До намеченной им точки рандеву оставалось почти две тысячи метров. Две тысячи метров по выскальзывающей из-под ног гальке с раненым на руках, это не то, что хождение по ровному асфальту. К тому же, каждую минуту и каждую секунду берега могли полыхнуть огнём и выбросить рой сметающей все на своём пути стали. Понимая это, ротный не выдержал и выругался. И так всё не к чёрту, а теперь ещё эта преграда…
— Попробуй, надави на неё колёсами! — Он надеялся, что старая труба, гнившая здесь неведомое количество лет, не выдержит и сомнется под многотонной тяжестью БТРа, но, увы. Трубоукладчики постарались на совесть, заложив в неё едва ли не десятикратную прочность, ведь она должна была выдерживать удары разбушевавшейся весенней воды, плывущих с ревущими потоками деревьев, поднимаемых со дна и бросаемых в неё каменных глыб. Она выдержала, а вот «восьмидесятка», с разбегу взгромоздясь на неё передними колёсами, едва не застряла. Еле-еле удалось, раскачивая корпус, сдёрнуть её обратно. Ругаясь, водитель откатил БТР и, встав правым бортом под прикрытие грузовой машины, заглушил двигатель…
Вадим спрыгнул с брони и, подойдя к «Уралу», трижды ударил кулаком в огораживающую кузов броневую пластину.
— К машине! — приглушенно скомандовал выглянувший из кабины Кузнецов и, став на ступеньку, осторожно спустился на видимые даже в темноте ночи светло-серые речные камни. После теплой кабины окружающий воздух показался промозглым, сразу же холодной змейкой скользнувшим под воротник горки. Олег повел плечами, поправил на плечах разгрузку, и пошёл к открытому заднему борту, из которого один за другим выскакивали разведчики и сразу же расползались на местности, выстраиваясь походно-боевым порядком.
— Кошкин! — вглядываясь в невидимые в темноте лица, позвал старший лейтенант, и тотчас из-за спины послышался голос разыскиваемого радиста.
— Я здесь, товарищ старший лейтенант!
— Связь прокачал? Координаты места десантирования в отряд скинул?
— Нет. Ротный сказал, чтобы шёл к Вам. Они их по БТРовской радиостанции передадут.
— Лады, — разницы, кто и как передаст координаты высадки, не было. И чтобы уже больше не заморачиваться вопросами связи, уточнил: — Радиостанция на приёме?
— Так точно!
— И не отключай! — И, отвернувшись от радиста, в темноту: — Начинаем движение. Киселёв, вперёд!
— Есть! — шуршание гальки, и людская цепочка стала медленно вытягиваться вверх по течению реки.
Не успели они пройти и половину расстояния, как движение внезапно остановилось.
— Что случилось? — вслух, но почти не слышимым шёпотом сам у себя спросил Кузнецов, когда спина впереди идущего Лисицына начала вдруг внезапно приближаться. Связи с тройками не было, отданные на подзарядку батареи «Акведуков» так там и остались.
