подмытые рекой берега с крутыми обрывами… И всё это надо было досмотреть, обследовать, что-то занести в блокнот и обозначить на карте. Несколько раз казалось, что им повезло, и они наткнулись на заветное, но стоило лишь внимательнее присмотреться, и оказывалось, что тёмное пятно на склоне — лишь черная полиэтиленовая пленка, а зев, уходящий в склон, всего-навсего обвалившийся от насытившей его влаги пласт тёмной глины.
К трём часам четвёртого дня они вышли на остатки старой базы. Ничего примечательного: пяток блиндажей, в небольшом углублении общая столовая, туалет на отшибе, и соединяющие все строения окопы. Олег не собирался её досматривать, но приблизившись к стоениям, поднял руку и остановил идущую вперёд группу. В глаза бросилось не совсем обычное устройство окопов-ячеек, соединённых между собой неглубокими, до пояса, узкими траншеями. Он кинул взгляд в сторону, и точно, все ячейки с этой хорошо просматриваемой стороны хребта были сделаны по одному и тому же типу: безбрустверные, защищенные с фронта, с бойницами, выходящими во фронт противника, они точь-в-точь повторяли виденный им на картинках один из вариантов окопов американской армии. Подобные фортификационные сооружения, когда возможно уничтожение противника лишь перекрёстный огнём, требовали от сидящих в них обороняющихся бойцов огромной уверенности друг в друге. Но, похоже, как раз именно этой стопроцентной уверенности у чехов не было — посередине каждого окопа имелась ещё и дополнительная амбразура, глядящая совершенно прямо. Об устройстве боевиками окопов подобного типа разговор как-то заходил, но быстро сошёл на нет, и вот теперь Олег увидел их собственными глазами. Взяв себе на заметку, что надо будет как-нибудь на занятиях рассказать об их устройстве и принципе любимому личному составу, он взглянул на карту. Место, ещё накануне определённое им как наиболее подходящее для организации засады, находилось в часе — полутора пути, так что они вполне могли успеть придти туда засветло. Олег снова вгляделся в тонкие линии высот, идущие от вершины до самого основания хребта. Если верить карте, то перед тем, как хребет разрывался голубой лентой речушки, он, по какому-то капризу природы, истончался буквально до десятка метров, образуя узкую перемычку, соединяющую основную часть хребта и его оголовье — кургузый огрызок, нависающий над петляющей у его основания дорогой и над большой, практически свободной от деревьев и кустарников луговиной. Засунув карту на место, Кузнецов взмахом руки приказал продолжить движение.
У ведущего поиск базы Иволгина пока тоже не было никаких стоящих результатов: пару спрятанных под кустом выстрелов от РПГ и забытая кем-то в кустах сумка с десятком набитых патронами пять сорок пять магазинов не стоили даже пустого разговора. И потому Виктор, всеми силами стремясь добиться результата, вел свою группу по низине, стараясь не упускать из вида хребет и внимательно оглядывая его подножие. Базы он так и не нашёл, и теперь стремился обнаружить что-то, что могло бы дать ему хоть какую-то зацепку для определения направления поиска.
«Внимание» — шедший впереди боец рухнул на правое колено, затем повернулся и постучал себя по разгрузке — в группе Иволгина так было принято обозначать просьбу на прибытие командира.
«Командира», — не будучи уверен, что его поняли, еще раз показал он и, дождавшись молчаливого подтверждения со стороны группника, повернулся в свой сектор наблюдения.
«Что они там увидели?» — сам у себя, направляясь в сторону головняка, спросил Виктор. Ответ на этот вопрос не заставил себя долго ждать. Едва он подошел, как старший тройки сержант Юфкин ткнул пальцем себе под ноги. Впрочем, и без этого указующего жеста Иволгин уже заметил то, что заставило сержанта остановить всю группу. В высокой, выше человеческой голени, траве, отчётливо виднелась примятая тропа, ведущая в восточном направлении. Кто это мог быть не вызывало сомнений. Грибники и орехособиратели толпами по чеченскому лесу не ходят, да и не видел Виктор здесь грибов, а до начала собирания орехов было еще несколько месяцев.
— Командир, видишь? — Юфкин желал убедиться, что его поняли.
— Вижу, вижу! — поспешил согласиться старший лейтенант, пристально вглядываясь в траву с желанием определить направление движения. Собственно академических знаний тут не требовалось, наклон травы ясно указывал в сторону хребта.
«Ложись»! — приказал он, а сам, сделав пару шагов в сторону, спрятался за небольшой бугорок и достал карту. Направлений, куда могла идти банда, было не так уж и много.
— Гриш! — негромко окликнул он залегшего чуть в стороне Юфкина. — Давай сюда! — и махнул рукой. Сержант осторожно поднялся и, низко пригнувшись, шмыгнул к ожидающему его появления командиру.
— Смотри, сейчас топаем вправо, перебираемся через хребет и вот по этому отрогу, — Виктор ткнул пальцем ответвление хребта, — выходим вот к этой низине. Если я прав, здесь мы снова выйдем на их след. И тут они либо пойдут правее, где, возможно, расположена их база, либо попрутся прямиком в село. Только не торопись, дистанция в тройках максимальная.
При этих словах он повернулся к лежавшему неподалеку бойцу первой тройки ядра и несколько раз подряд развёл руки в стороны. Тот кивнул и стал передавать приказ дальше.
— Докладывать будем? — спросил подползший к командиру радист. Иволгин посмотрел на часы и отрицательно покачал головой.
— Сеанс связи будет, тогда и доложим.
Через минуту группа продолжила движение, и уже скоро начала подъем по круто уходящему вверх склону. Виктор двигался седьмым, сразу же за ним топал старший радист, а его помощник — второй номер, вопреки сложившемуся принципу, шел, замыкая вторую тройку ядра.
Головняк, уже давно выбравшийся на хребет, заняв оборону, дожидался, когда к ним вылезут остальные разведчики. Но группа двигалась медленно. Последний десяток метров подъёма оказался почти отвесным обрывом. Продвигаться вперёд приходилось, едва ли не ползком, цепляясь руками за неровности почвы, вбивая каблуки в грунт, одним словом, взбирались, вгрызаясь зубами в землю.
…Как она удержалась, не скатившись вниз, смытая весенними снего — водяными потоками, и не уплыла с ручьями осенних дождей, а затерялась в тонких корневищах присыпанных сверху перепревшими листьями и комковатой почвой, теперь уже никому не дано знать. Как не дано знать и то, был ли в том злой рок одного человека или счастливая звезда, сохранившая жизнь почти пятнадцати мальчишкам…
Но случилось то, что случилось…
Виктор выпрямил правую ногу, ухватился правой рукой за свисающую вниз ветку и, подыскивая опору для левой ноги, левой рукой попытался ухватиться за высовывающиеся из земли мочковатые корневища… ПФМ дождалась своего часа… Боль хлестанула по ладони, по пальцам, в глазах вспыхнуло и погасло, чернота и яркие, бесконечно мигающие вспышки в сознании.
— Командир! — возглас, будто из ниоткуда. — Командир…
Чьи-то руки подхватили и не дали упасть, укол обезболивающего как укус мелкого комара, стягивающая лицо повязка и чей-то успокаивающий голос: — Это кровь, кровь, глаза целы, целы глаза.
И полное ощущение: кабздец…
Когда на хребте прогремел взрыв, Аслан понял: русские наступили на мину.
— Хан, у наших врагов подрыв.
— Знаю, — амир тоже слышал и тоже мог складывать дважды два.
— Хан, у них теперь не будет иного выхода, как идти к могильнику, они пойдут через нас.
— Плохо, — Хан задумчиво погладил бороду, «неужели Аллах снова посмеялся над его планами?» Уничтожить русских будет легко. Достаточно выждать, когда они растянутся по ведущей между бугров тропе. Десятка воинов, рассаженных в нужных местах, будет достаточно, чтобы перебить всех. Сопротивление? О каком сопротивлении может идти речь, если тропа с обеих сторон зажата пусть небольшими, но почти отвесно стоящими буграми-стенами?! И не подняться по ним, не уйти в сторону — буйная, будто специально посаженная молодая поросль, словно частый гребень. Чтобы пробиться сквозь него, нужно время…
