теряется в чаще.
Снова Царьков поднял руку. Всё правильно, место холмистое. Надо отработать вопрос перехода с одного хребта на другой. Я не вмешиваюсь. Вот головной дозор пошёл вниз, остальные прикрывают. Вышел на противоположный «хребет», осмотрелся, дал отмашку. Первая троечка ядра пошла. Так-так. Теперь наша очередь. Нормально радисты идут, дистанцию держат. Головной дозор ушёл чуть вперёд, первая тройка ядра рассыпалась по «хребтине». А вот тут и для нас местечко подходящее есть. Лежу. Земля уже совсем холодной стала. Локти и всё остальное так ещё, а колени холодит. И не мудрено, на днях утром заморозок неплохой был. Подтянулась вторая тройка ядра, почти следом на «хребет» стал выползать тыльный дозор. Не дожидаясь, когда на самую верхотуру вылезет замыкающий строй Костенко, группа поспешила дальше. Через часок мы вышли к железнодорожным путям. Открытую местность преодолевали почти так же, что и переходили с одного условного хребта на другой. Конечно, тут есть свои нюансы, их мы и отрабатывали.
В отрядный пункт сбора пришли одними из первых. Я-то думал меня все обгонят, оказалось, что большинство ещё тащится.
Через полчаса ожидания подъехали наши тентованные «Уралы». Вот теперь действительно всё. Боевое слаживание закончилось. Насколько здорово нам удалось подготовить бойцов — мы скоро узнаем. Всё, ребята, смазываем лыжи, едем на юг…
Трам, там, там, там, та трам та-та, та-та, — оркестр наяривает «Прощание славянки». Все уже загрузились в машины, а я вот… ещё тут… стою…
— Юля, Юлечка, не плачь! — Не люблю женские слезы. — Всё будет хорошо.
Самому уже плакать хочется. — Юль, да что со мной может случиться? Я же профессионал, Юль…
— Я боюсь за тебя… — Как же мне её успокоить-то?
— Юль, не плачь, полгода — это не так много как кажется. Все будет хорошо, любимая, всё будет хорошо. Поверь мне.
— Только не геройствуй, ладно, а?
— Конечно, милая, конечно! — ага, как же, сейчас. Прямо-таки сплю и вижу, как сижу на попе ровно. Нет уж, дудки, не для того учился.
— Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант! — Царьков машет рукой, да я и сам вижу, «Уралы» уже завели моторы. Поехали, блин…
— Мне пора, пока. Я тебя люблю! — А теперь развернуться и бежать, пока у самого глаза не заблестели. Полгода ерунда, полгода ерунда… Раз-два, раз-два…
— Давай руку! — это я уже склонившемуся у борта Царькову. Привычно ногой на крюк, вот я и в кузове. А на душе-то как паршиво. Сердце работает с тройными оборотами. Юленька моя стоит, нос повесила и ладошкой слезы размазывает. Платок в одной руке, а слезы другой вытирает. Грустно. Но ничего, как-нибудь перетерпим. Всё, пока. Рукой машет. До свидания, любимая. Я вернусь…
Глава первая
Привет, Чечня
Привокзальная площадь Моздока — одна кофешка, пара магазинов, остановка автобусов, а дальше дорога и убегающий вправо город. Разведчики, только что сошедшие с электрички, побросав шмотки, пялились на окружающий пейзаж. Никто никуда не спешил. Замкомбата дал полчаса на дозакупить то, что не закупили, забыли или впопыхах переезда потеряли. Андрею дозакупать было нечего, всё необходимое для себя и для бойцов группы он приобрел ещё в ППД.
Скучая, Соколов сидел на брошенной на землю дорожной сумке и тоской разглядывал бегущие по небу облака. Облака плыли на север, и от этого становилось ещё тоскливее. Андрей опустил взор вниз, обвёл взглядом убегающую вдаль улицу. Всё вокруг было ново, и ощущение этого нового одновременно и томило и радовало. А, в общем, хотелось немного погрустить в спокойном одиночестве.
— Андрюха, здорово, братуха! — на плечо Соколова легла чья-то тяжелая ладонь. Андрей повернулся. За его спиной стоял, широко улыбаясь, загорелый до черноты, и потому едва узнаваемый, Сергей Соломин. На его плечах сверкали новые капитанские звездочки.
— Уже капитан, ни фига себе! — сказал Андрей вместо приветствия и, поднимаясь на ноги, радостно затряс протянутую руку. Соломин — здоровяк, косая сажень в плечах, весельчак, шутки и прибаутки сыпались из него словно с ёлки, красавец, любимец всех девчонок Рязани выпустился на один год раньше Андрея.
— Рассказывай!
— А что мне рассказывать, вот еду.
— Ты, говорят, женился?
— Есть такое дело. Уже почти год. После командировки обещали квартиру. Да ладно, хватит про меня. Лучше ты расскажи, как у тебя дела. И вообще, как ты умудрился за один год стать капитаном? Открой секрет, Гульчатай.
— Андрей, капитан — это проще простого, — Соломин улыбнулся, но улыбка вышла какой-то грустной. — Я как в прошлом году в командировку умотал, так только сейчас домой еду.
— Ни финты себе! Ну и как в командировке?
— Да по-разному. Ты слышал, Гришка Селин погиб? — Соломин снял с плеча рюкзак, но, не решившись бросить его на запылённый асфальт, так и стоял, держа за лямку.
— Слышал. — Лейтенант Селин погиб в ночном бою, едва успев приехать по замене. Немного помолчали. — Андрей вытащил из кармана пачку с сигаретами и протянул её безмолвно стоявшему Сергею. — Курить будешь?
— А ты? — взяв сигарету и увидев, как Андрей убирает пачку в карман, Соломин даже опешил.
— Я не курю. — Соколов виновато, словно оправдываясь, пожал плечами.
— А чего тогда сигареты с собой таскаешь?
— Силу воли вырабатываю и, кроме того, на всякий случай, вдруг человек хороший попадется. — Андрей невольно улыбнулся.
— Врешь ты всё, поди у бойцов отобрал.
— А ты откуда знаешь? — на лице Андрея появилось неприкрытое удивление.
— А то можно подумать, я своих бойцов курить не отучал. А как второй срок пошёл, так и сам закурил. — Сергей сплюнул на асфальт и, немного подумав, тщательно растёр мокрое пятно подошвой берца. — У меня в группе за год два трупа и четыре раненых в бою, один подрыв — Баннов пулемётчик… по самое колено. Жалко пацана, теперь без ноги скакать будет.
— Всех жалко, — заметил Андрей и, поправляя сбившуюся на бок кепку, незаметно вздохнул. «Подорваться на мине, остаться без ноги, да не дай бог! Лучше сразу, насовсем…»
— Андрюх, мне пора. У меня поезд, — Сергей протянул руку. Андрей встал. Товарищи, прощаясь, крепко обнялись.
— Мы тоже сейчас уже поедем.
— Всё, Андрей, бывай, ни пуха тебе, ни пера! — Соломин хлопнул Соколова по плечу и, закинув рюкзак за спину, поспешил к зданию вокзала.
— К черту, — бросил Андрей ему вслед и, в свою очередь, подхватив сумку, направился к столпившемуся чуть в стороне личному составу.
— По машинам! — послышалась чья-то команда. Мирная жизнь, пока мирная. Очередной отряд ехал на контртеррористическую операцию, но война остаётся войной, как её не назови. А на войне гибнут люди. Кому-то суждено умереть, чтобы жили другие.
