— Вот и славно, дочка, — улыбнулся Асмуд. Он подхватил мальчонку на руки:
— Что, Святослав? Пойдем зададим врагам жару?
— Я не боюсь, — сказал мальчишка. — Я не плакса. Я им задам.
— Не плакса ты, — кивнул Асмуд. — Ты храбрый. Тебя все враги бояться будут.
Посадил варяг на коня кагана Киевского. Копьецо ему детское в руки дал. Взял коня под уздцы. С холма спустился. Радостный крик варяжской дружины разорвал напряженную тишину.
Ольга вытянулась вся, за сыном следила.
— Как бы конь не споткнулся, — прошептала.
Увидела, что я на нее смотрю. Подобралась. Бросила на меня строгий взгляд. В шатер вернулась.
«Сильна», — подумал я.
Асмуд коня с мальчишкой перед войском провел. Между полками варяжскими стал.
— Слава кагану Киевскому!
— Слава конунгу!
— Эй, дубы корявые! — крикнул кто-то из руси в сторону древлянского войска. — Смотрите! Дите, и тот с вами справится!
— Эх вы, рожи бесстыжие! — раздалось в ответ. — Настолько страх вас взял, что за детскую спину спрятались! Позорники!
— Сами вы пальцем деланные! — подхватил кто-то из варягов. — Сейчас мы вам бороды повыдерем!
— А мы вам усы повыщипаем!
— Морды древлянские!
— Волчьи выкормыши! Злили себя и те и другие… Злили…
Знали, что без злости в ратном деле никак нельзя…
А я за Святославом глядел. Как он? Не испугался ли?
Нет, не было в нем боязни.
Плакать не стал. Наоборот. Засмеялся громко. Понял я. Далеко пойдет каган Киевский. В Древлянской земле не остановится.
А мальчишка взял да копьецо свое швырнул во врагов. Полетело копье недалеко. Меж ушей конских скользнуло и на землю возле копыт упало.
— Смотрите, дружина! — крикнул Асмуд. —Конунг наш уже начал! А мы что, хуже? Вперед!
И началось…
Первыми в бой ринулись люди Стегги. Не ведали они, что Побор со своих живым не слезал, пока каждый с пятидесяти шагов в подброшенный кошель две стрелы не вгонит. Но скоро узнали варяги, почему слава о древлянских лучниках дальше их стрел летит. Накрыл их смертельный ливень острых стрел. Захлебнулись они кровушкой, щиты сомкнули. Отходить начали.
— Даждьбог с нами! — разнеслось над древлянским войском.
— Один! — завыли варяги.
— Перун Громовержец! Покрой нас славой! Порази врагов наших огневыми стрелами! — Это Свенельд голос подал.
Он торопиться не стал. Своих лучников вперед выпустил. Черной тучей заслонили каленые стрелы небо. Засвистели страшно. Осыпали наших разящим роем.
Свенельд своих лучников на месте оставил, чтоб прикрыли стрелами его наскок. Сам с дружиной на Путяту накинулся. Резво покатилась волна под горочку. Вонзилась в щель между младшей дружиной и ополчением. Не успел Побор лучников из-под удара вывести. Больно быстро нахлынули Свенельдовы отроки. Смяли левый бок древлянских стрелков.
Тут и Стегги от первой неудачи оправился. В старшую дружину ударил. Только расступились древляне, пропустили варягов. А позади полка правой руки колья острые в землю врыты. Это я отцу рассказал, как в Нортумбрии саксы викингов подловили. Видели наступавшие, что на смерть их несет, а как сразу остановиться, под гору катясь? Завязли на тех кольях варяги.
Я оттого, что своим помочь не могу, совсем голову потерял. Сразу и не заметил, как Асмуд на холм взобрался. Дышит тяжело. Сипит весь. Коня под уздцы с каганом Киевским ведет. А Святослав криком исходит.
Выскочила из шатра Ольга. К сыну кинулась. Сняла его с седла. А тот брыкается.
— Что ты с ним сделал? — крикнула она на Асмуд а.
— Цел он, — переведя дух, ответил старик. — Это он в побоище просится. Ругался на меня, когда я его к тебе вез.
А Святослав не унимается. Не хочет на руках материнских сидеть. Мол, не маленький уже. На ноги поставь. Пришлось подчиниться кагану Киевскому. А он кричит:
— Асмуд! Асмуд! Вели маме, чтоб меня отпустила! Я их всех победю!
— Хорошего ты мне внука родила! — смеется старый варяг. — Он еще покажет, чего кровь наша стоит. Береги его.
С этими словами Асмуд отцепил от пояса свой знаменитый рог и передал его Ольге. Потом поднял вверх любимый боевой топор и крикнул:
— Запасная сотня! За мной! А вы чего стоите? — рявкнул он на моих стражников. — Никуда щенок не денется. Вперед! Один с нами! — и устремился со своими людьми в самую гущу боя.
— Мама, — Святослав успокоился и зевнул, — ведь плавда я их победил?
— Правда, сынок. — Ольга присела на корточки и крепко прижала Святослава к себе. — Пойдем, — сказала она. — Победителям тоже спать надо.
И они пошли к шатру, словно и не было никакой сечи. И люди не гибли совсем рядом за него, кагана Киевского…
А между тем события на пепелище развивались стремительно. Асмуд с запасной сотней сшибся с дружиной Путяты. Старый варяг вовремя подоспел на помощь Свенельду. Того прижали к воде. Его отроки бились отчаянно. Прорубали путь к отходу. А тут и старый варяг подоспел. Увидев подмогу, Свенельд со своими еще сильнее ударил по младшей дружине.
Древлянское ополчение разделилось. Половина увязла у озерка, сдерживая натиск Свенельдовых отроков. Вторая половина дожимала варягов Стегги.
Казалось, еще немного, и Даждьбогова рать одолеет союз Одина и Перуна. Но тут одна за другой в небо взметнулись три горящие стрелы.
Я понял, что это Свенельд велел подать знак хану Куре. И от осознания того, что сейчас в вечный спор небожителей вмешается другой, неизвестный никому бог, мне стало страшно…
— Хур-р-р-р! — перекрывая гул битвы, пронеслось над пепелищем.
Это ревела печенежская конница, обошедшая наше войско. Печенеги хана Кури ударили древлянам в спину. Удар был не сильным. Привыкшие к бескрайним южным степям всадники путались в ветвях молодого подлеска. Они не могли разогнать своих коней. От этого дюжее ярились. И люди. И кони.
Их было слишком много. У отцовых ратников от усталости уж руки не поднимались, а печенеги были свежими. Этого оказалось достаточно, чтобы древляне дрогнули.
Первыми, как и предсказывал Асмуд, побежали ополченцы. И хотя Микула пытался как-то сдержать огнищан, ему это не удалось. Они побросали оружие и бросились врассыпную.
Остатки старшей дружины собрались вокруг отцова стяга. Вскоре и Путята с младшей дружиной, прорубив себе дорогу сквозь печенегов и варягов, присоединился к своему князю.
С высоты холма я видел, как дружинники стали отходить к лесу. Отход был трудным. Враг наседал. Но все же это не было бегством. Вскоре стяг с ликом Даждьбога затерялся среди ветвей. Печенеги вдогон не пошли. Да и Свенельд дал сигнал прекратить преследование.
Я облегченно вздохнул. Взглянул на усеянное мертвыми телами пепелище. И лишь тогда понял, что мы проиграли эту битву. И зажглись в памяти давно забытые волчьи глаза, и я осознал, что мы проиграли не только сражение. Мы проиграли все…
Горячие ненужные слезы покатились по моим щекам…
— Добрын, — услышал я тихий голос. — Добрын, это я, Соломон. Бежать тебе нужно, княжич.
Лекарь стоял надо мной с ножом в одной руке и с поводьями в другой. Он рассек веревку, врезавшуюся
