Я вызвал Порт-Судан и сообщил диспетчеру тамошнего аэропорта, что у меня на борту больной, срочно требуется врач. Диспетчер покачал головой, выражая сочувствие, и вступил с кем-то в переговоры; вскоре на экране появился суровый араб во врачебной униформе. Я описал ситуацию, добавив, что состояние больной, видимо, ухудшается. Последовал ряд вопросов, на большинство из которых я был вынужден отвечать «не знаю». Не могу ли я хотя бы сказать, какая у больной группа крови. Я обернулся к Калимон. Та беспомощно развела руками: нет, она тоже не знает. Врач еще более посуровел и сообщил, что я должен сесть на территории больницы, к приему больной они будут готовы.
Диспетчер сообщил мне координаты и для верности вывел на экран картинку — вид больницы сверху. Я развернул флайер на север и увеличил скорость до максимальной. Двигатель, обычно работавший бесшумно, загудел, за нами повисло облако ледяного пара. Через несколько минут внизу появилось белое П-образное здание с красным полумесяцем на крыше. Я не сумел до конца погасить скорость, и посадка получилась довольно жесткой; «головастик» отозвался на нее тревожным звонком, но мне было не до него — я спешил убрать свое кресло, чтобы ничто не помешало эвакуации Триси.
— Где же они? — с тревогой воскликнула Калимон и решительно скомандовала: — Найдите их!
Перед тем как выскочить из кабины, я бросил взгляд на Триси. Ее комбинезон — как нарочно! — вновь стал совершенно прозрачным, даже цветы исчезли, она казалась обнаженной.
— Найди какую-нибудь простыню, закутай — не отдадим же мы ее арабам в таком виде! — обратился я к Калимон.
— Хорошо, сейчас сделаю, скорее приведите врачей!
Я побежал к больнице. Где же они, в самом деле? Может, я сел не с той стороны? Тут двери больницы распахнулись и из них появились санитары с носилками и уже знакомый мне врач. Однако пробежав мне навстречу несколько шагов, они вдруг остановились, глядя на что-то позади меня. Я обернулся.
Мой «головастик» уже не стоял на бетоне: слегка раскачиваясь и медленно поворачиваясь вокруг оси, словно раздумывая, что делать, он поднимался вверх.
Вначале у меня мелькнула мысль о самопроизвольном запуске сошедшей с ума машины (где-то я слышал о таком), но затем смысл случившегося начал доходить до моего сознания. У меня угнали флайер. Нагло, на моих глазах. Воспользовались моей доверчивостью, моей… Я еще не понимал, как им это удалось (ведь флайер выполняет команды только своего владельца), но факт был слишком очевиден: моя машина удалялась все быстрее, она была уже еле видна.
Мой «головастик»! Бездна совершенно необходимых для работы сведений, вбитых в память бортового вычислителя, разработанные мною поисковые и эвристические программы, связь с Управлением… А потолок, любовно расписанный Яниной? Я так к нему привык. Я без него как без рук. Что же делать?
— Кажется, наша помощь уже не нужна? — услышал я голос врача. — Видимо, больная уже поправилась?..
Господи, каким посмешищем я выглядел в их глазах! Любитель острых ощущений, подцепивший где-то двух красоток и одураченный ими… Хорошо, что они еще не успели увидеть Триси в ее замечательном комбинезоне. Пылкий осел! Видимо, на меня было жалко смотреть, и доктор сжалился:
— Попробуйте их догнать. Вон там есть стоянка такси, может быть, кто-то вам поможет.
На стоянке я обнаружил лишь один потрепанный флайер. Владелец, подняв кожух, водил диагностером по узлам. Выслушав мой горячий рассказ, он повеселел и заломил немыслимую цену. Но мне было некогда торговаться, я махнул рукой и залез в кабину. Мы лихо набрали высоту. Увы, лихим этот флайер лишь казался. Это была тихоходная машина старой конструкции, не чета моему «головастику». Не обращая внимания на водителя, я сам включил радар и нашел свой флайер. Как и следовало ожидать, он шел на юг. К счастью, двигался он не слишком резво — видимо, угонщики не знали, как поставить машине задание увеличить скорость; тогда бы шансов догнать их не было никаких. Как они вообще смогли взять его под контроль? Ведь он слушает только меня, мой голос… Да, вот он, способ: нужно записывать все мои команды и потом управлять с помощью этих записей. Значит, они так и делали. Выходит, они с самого начала хотели его угнать? Нет, не похоже. Ладно, потом узнаю. Но все равно — какое вероломство! Как она разыграла приступ! Ведь у нее действительно исчезал пульс и снизилась температура. Да, она многому научилась на этих озарениях-концертах. Дрянь! В бессильной ярости я так сжал ручку кресла, что она хрустнула. Ну ничего, только бы догнать. Даже не догнать — это не удастся, — а хотя бы удержаться на том же расстоянии, не дать им уйти. Впереди Аддис-Абеба, я свяжусь с тамошними представителями Управления, и они перехватят угонщиков. Лишь бы не отстать!
Вначале это удавалось, мы держались примерно в десяти километрах за моим флайером. Но потом дистанция стала увеличиваться. Как видно, научились. Я вцепился в водителя, тот заколотил по клавишам, стараясь выжать из своей развалюхи максимум возможного, двигатель завыл, флайер стал дергаться и вибрировать, но скорость не прибавилась.
Тут на сцене появилось новое действующее лицо. Над нами прошел флайер того же класса, что и «головастик», и стал нагонять его. Видимо, доктор сделал то, что не успел я: вызвал полицию. Правда, на новом флайере не было обычных опознавательных знаков полицейских машин, но кто их знает — могли и не нанести. Преследователь уже скрылся из виду и был заметен только на экране радара. Расстояние между ним и «головастиком» все сокращалось. Сейчас начнется стандартная процедура принудительной посадки. Сумеют ли только эти милые девицы выполнить то, что им прикажут? Если нет, моего «головастика» ждут неприятности…
И тут произошло нечто странное, значение чего я вначале не понял. Я увидел на экране, как от преследователя отделилась и направилась к «головастику» светящаяся точка. Что это? Мой водитель закричал что-то по-арабски, указывая на экран, и тут я понял. Ракета! Он выпустил в мой флайер ракету! Но разве полиция сбивает похитителей? Так нельзя! Остановите ее!
Красная точка на экране догоняла другую, побольше. И вот они слились. Далеко впереди, над линией горизонта, сверкнула вспышка. Звука я не услышал. Моя машина!
— Гони! — закричал я водителю. — Дай всю мощность!
Таксист и так гнал, как мог. Мы приближались, и я уже не на экране, а сквозь стекло кабины увидел падающий флайер. Он горел, но мозг еще работал, он боролся за жизнь. Что-то мелькнуло, и над флайером раскрылся огромный купол. Падение замедлилось.
«Молодец! — похвалил я свою машину. — Сейчас мы тебе поможем… Боже, что это? Что он делает?»
Преследователь выпустил вторую ракету. Мы были уже достаточно близко, нашу посудину тряхнуло, я ударился обо что-то, но не замечал этого, как загипнотизированный глядя на падающие вниз обломки — все, что осталось от моего «головастика».
Водитель был испуган и не хотел садиться, но мой вид, кажется, напугал его еще больше. Мы сели неподалеку. Я выскочил из такси и бросился туда, где над каменной грядой поднимался дым. Добежав, я остановился в растерянности. Что, собственно, я хотел найти? Свой флайер? Девушек? Вокруг валялись искореженные металлические детали, дымящиеся куски пластика, и я с трудом узнал сиденье. Вдруг неподалеку словно что-то зашевелилось; я бросился туда, наклонился — и в ужасе отшатнулся. Это была рука — рука Триси. Комбинезон еще жил, и сказочный цветок мерцал, то разгораясь, то потухая. Бедная девочка! Но где же этот мерзавец? Я поднял голову. Небо было пусто, флайер-убийца исчез. И тут я вспомнил утро и машину, похожую на мою, шедшую параллельным курсом. И при вылете из Хартума было то же самое. Он следил за мной! Он хотел меня уничтожить — меня, меня, а не их! Они погибли по ошибке, приняв на себя заряд, предназначавшийся мне. Несчастные девчонки! Я направился обратно и тут обнаружил, что такси тоже исчезло. Видно, страх оказался сильнее жадности. Что ж, рано или поздно прибудет полиция, выберусь… Теперь ОН думает, что покончил со мной. Что ж, пусть думает. Какое-то время это мне поможет.
Глава 15
МИРЫ ДЖОНА РУПЕРТА
Дом, типичная постройка конца века, ничем не выделялся среди остальных: та же основательность
