Однажды я увидел, как на двусторонней игре хоккеистов тренер Анатолий Тарасов все время ограничивал Всеволода Боброва в обводке. Потом я сказал Тарасову: «На мой взгляд, это неверно. Обводка – его стихия. Это именно то, что поднимает его высоко над остальными. Он должен так играть! Ему же все должны пасовать, чтобы он получал возможность сделать наибольшее число попыток одному пройти и забить гол. Все должны играть с ним коллективно, а ему оставить только его игру, освободив от других обязанностей. Коллективная игра будет служить тому, чтобы использовать исключительный талант в обводке Боброва на пользу коллективу, другими словами – создать ему с помощью пасов партнеров возможно больше этих попыток. Таких игроков ставить на общий режим нельзя».
Больше всех, вспоминаю, жаловался на индивидуализм Боброва и требовал принятия мер для того, чтобы тот играл с ним в пас, выступавший тогда в ЦДКА М. Орехов. И не только он. А этим игрокам, гораздо менее искусным в преодолении противников «один на один», полагалось бы, уяснив цену Боброва, общими усилиями создавать ему возможности сыграть индивидуально. Его вклад был еще и в том, что он рисковал собой на переднем крае, его валили, сшибали…
Другой пример – Петр Дементьев. Футболист, «коньком» которого, бесспорно, была обводка, он в то же время отлично играл в пас. Именно благодаря соседству Пеки, как его называли, могла стрелять по воротам тяжелая артиллерия – Михаил Бутусов. Только в паре с Дементьевым он получал возможность раскачать ногу и ударить. Бутусов был несколько малоподвижен, и ему был необходим такой партнер.
Представьте себе на секунду футбол без обводки, без финтов, без обмана. Он превратился бы в изнурительную, непрерывную погоню игроков одного за другим по всему полю на протяжении 90 минут. Игра погибла бы и как зрелище, и как искусство, потому что все бы решалось при помощи легких и ног, способности перебегать противника, не прозевать его.
Чтобы оказаться на голевой позиции, нужно перед этим как-то обмануть противника. Обманные действия, финт, обводка и всякая маскировка – это именно то, что делает футбол искусством. Без этого выигрывалось так мало пространства и времени, что свободно, без помехи сыграть было бы невозможно.
Искусство обмана, в частности искусство обводки, во многом природный дар. Игрока можно подучить, подправить, но кому это искусство инсценировки не дано, тот не станет дриблером. Для Дементьева футбол был обводкой. Приобрел он ее у себя во дворе и на заднем поле «Динамо». Он еще мальчишкой любил играть один против пятерых и даже десятерых. С утра до ночи во дворе с мячом бегал и обводил, обводил, обводил.
Значит, можно наиграть и обводку? Можно, но все-таки инсценировка требует особых способностей. Я знаю многих хороших игроков, финтам которых нельзя было все-таки поверить – настолько они были искусственны. Михаил Семичастный, быстрый, прыгучий, хорошо играющий головой, был весьма полезным игроком, но обводка ему не давалась. Или Сергей Ильин, отличный игрок, блестящий техник, входивший в сборную, но его финтам никто никогда не верил, потому что его перенос ноги через мяч был гимнастическим упражнением, а нисколько не был похож на подлинное начало замысла, который он потом отменял бы.
Многие помнят знаменитого француза Копа. Его обводка оригинальна, но она без продвижения вперед, без выхода на ворота. Однако на середине поля он мог держать мяч столько, сколько ему было нужно для того, чтобы в конце концов найти партнера и отдать ему мяч.
Великим дриблером в нашем футболе был Михаил Месхи. Именно обводка сделала его выдающимся солистом, игроком сборной, вносившим весомый вклад в ее коллективную игру.
Убедительность финта может быть обеспечена хорошей, точной инсценировкой либо может быть достигнута вполне реально, когда прием начинается и исполняется не как финт, а как подлинное намерение, которое затем изменяется. Тогда и изображать ничего не нужно: ведь начал подлинное движение, а потом перестроился! Но искусство инсценировки может быть еще убедительнее. Известен случай, когда на ярмарке во французском городке проходил конкурс: кто лучше умеет подражать визгу поросенка. Нашелся плут, который принес в мешке живого поросенка. Первого места не получил, потому что подражатели добились большего эффекта, чем настоящий поросенок, побуждаемый к визгу насильно.
Иногда спрашивают: можно ли рассмотреть в подростке зачатки футбольной хитрости? Можно сразу же, с первых шагов, потому что это качество заложено в характере, в личности. Мы обычно ищем смелых, храбрых, мужественных ребят. Но здесь нет противоречия: кто играет на обводке, на дриблинге, тот знает, на что идет, – такого игрока всегда стараются терроризировать, напугать. Словом, сильным дриблерам на поле живется несладко.
Примеры у всех на глазах. Вспомните, как играли против Пеле в чемпионате мира в Англии. И в Мексике с великим футболистом считались не всегда. Видели мы и там его сбитого с ног. Дриблер постоянно идет на риск.
А как доставалось Боброву и П. Дементьеву! Кстати говоря, когда у нас в команде увидели, как достается Боброву, тогда все поняли, что лучше ему отдавать мяч, а он пусть завершает.
Проблема трактуется так: судья, мол, не может создавать привилегированного положения для солиста, для звезды. А почему бы и нет? Я полагаю, что не только может, но и обязан. И правила позволяют ему это делать. Судья в состоянии сразу увидеть уже первую попытку соперника расправиться с солистом. Правила обязывают тут же предупредить грубияна. Правила дают ему право определить, что соперник так поступает умышленно, а умысел при расправе с солистом обычно очевиден для всех. Так что ничего специального делать не надо, охранять можно в рамках правил.
Есть ли у солистов будущее? Находились пессимисты, которые предсказывали по мере дальнейшего развития игры тупик. Они исходили из того, что преодолевать сопротивление будет все труднее и труднее, что и сейчас уже забивают меньше мячей. Мне кажется, что эти опасения совершенно неверны. Тупика не может быть в футболе, потому что каждая команда, владеющая мячом, а значит и инициативой, имеет совершенно объективный выигрыш пространства и времени в такой мере, которая позволяет творить и действовать. Например, на инициативе движения выигрывается около полутора метров пространства.
Поясню. Если поставить двух игроков и сказать одному: «Ты выбираешь произвольный момент для старта», а другому: «Ты только реагируешь на партнера, который, произвольно выбрав момент, берет старт», то окажется, что по инициативе движения выигрыш – полтора-два метра. А если инициатору позволить перед подлинным рывком делать какие-то обманные движения, то выигрыш пространства и времени увеличится в два раза. Так что инициатива действия всегда будет давать преимущество, которое позволит забивать голы и обыгрывать противника. Если лишить игру обманных действий, хитрости, финта, обводки, тогда-то и может возникнуть тупик.
Часто высказывается сомнение: что делать, если защитники не реагируют на финт? Большинство финтов все же требует ответной реакции просто потому, что любой может превратиться в подлинное действие. Как правило, приходится все же реагировать на финт, даже не веря в него. Нужно не верить, нужно быть скептиком, но куда при этом передвигаться? Словом, идет игра замыслов…
Ни в коей мере я не хочу быть понятым так, что солист в коллективе в смысле тренировок, положения, поблажек может пользоваться особыми правами! Но нужно, чтобы его товарищи поняли, что такая индивидуальная игра нужна для команды и не служит ради славы и аплодисментов одному солисту. Может возникнуть к нему зависть, но ей надо что-то противопоставлять. В команде вообще сложны отношения…
Одни остаются солистами всю свою футбольную жизнь, другие меняют характер игры. Вспоминаю Эдуарда Маркарова. Я его заметил, когда работал тренером «Нефтяника», в одной из городских команд и сразу же увидел, что он великолепный дриблер, мастер обводки.
Ныне Маркаров меняет игру. Это бывает, когда футболист теряет скорость, необходимую для обводки. Финт должен сочетаться со скоростью, иначе он не будет естественным и его успеют разгадать. Со временем накапливается осторожность, даже боязнь получить травму, что тоже снижает мастерство обводки. В конце концов, это процесс, общий для всех. Мастера обводки либо скоростного прорыва начинают постепенно менять свое амплуа, как бы умнеют. Они перестают рисковать и становятся в большей мере диспетчерами.
По моим наблюдениям, игроков, способных нести функции тактического руководителя, больше, чем индивидуально острых, направленных на взятие ворот.
Пеле не боится риска, когда возникает возможность взятия ворот, не обращает внимания на опасность и всякую возможность, даже не вполне реальную, не вполне определившуюся, пытается использовать. Он
