— Ты же в чай рюмку коньяку опрокинула! — возмутилась Василиса.
— И что? — Лера громко икнула. — Голову ведет, пьяная потому что, а заснуть не получается…
— Пьяная она, — проворчала Василиса, окончательно просыпаясь. — Пьяных ты в своей жизни не видела, вот что я тебе скажу!
— А что, дядя Леша пьет? — с любопытством спросила Лера, забираясь с ногами в широкое кожаное кресло.
— Вот еще!
— Тогда где ты видела пьяных? Нет, конечно, в городе их хватает, но ты только-только приехала…
— Где видела? Да у нас почти в каждой семье самогон гонят, ненавижу…
— Это такой мутный и вонючий?
— Наверное.
— Ты пробовала?
— С ума сошла!
— А я бы не отказалась. — Лера длинно зевнула. — Все в жизни нужно попробовать…
— Ну и дурочка!
— Эй, ты чего?
— Коська говорил: пьют только кретины. Голова всегда должна быть ясной, от этого порой зависит жизнь.
— У-у… зануда! И кто он, этот Коська?
— Мой… друг.
— Твой парень?
— Нет. Просто друг. Он намного старше меня. Я еще в школе училась, когда он из деревни уехал. Навсегда, сказал. А перед этим на Кавказе служил.
— А-а-а… Лера рассматривала сестру и не могла понять, как хрупкая худенькая Васька — ведь на голову ниже! — рискнула связаться с бандитами. Нет, конечно, Ваське повезло — не тронули, все-таки правильная идея Лере в голову пришла — бежать за родителями, — но ведь как рисковала…
Лера зачем-то оглянулась на дверь, будто могла отсюда увидеть раненого брата. Папа уступил ему кабинет, чтобы никто не тревожил, — мол, больному нужен покой, а гостиная — проходная, вернется туда, как выздоровеет. Пригласил какого-то профессора — нейрохирурга, кажется, — они возили Гришку в больницу. Там ему сделали рентген, наложили швы и обкололи успокаивающим, братец сейчас спит как мертвый, так храпит, что в коридоре слышно.
— Неужели ты совсем-совсем не боялась?
— Почему не боялась? — Задремавшая было Василиса вскинула голову. — Очень даже боялась…
— А чего тогда вылезла?
— Сама не знаю, как получилось.
— У меня тоже бывает. — Лера снова зевнула. — Влезу во что-нибудь, потом думаю — и зачем?
Василиса отбросила одеяло:
— Сейчас чай специальный заварю. Выпьешь и заснешь, как дитя, у меня специальный сбор есть…
Она вытащила из шкафа рюкзак. Села на палас и принялась перебирать какие-то шуршащие пакетики. В комнате остро запахло лесом.
Лера встала за спиной сестры:
— «Сбор» — это что?
— Травы. Ну, в определенном сочетании.
— И я должна буду этот… сбор пить?
— Ну да. Как обычный чай. Знаешь, папа после маминой смерти совсем плохо стал спать, я для него собирала.
— А сюда зачем привезла?
— Так. На всякий случай. Да я немного взяла. Видишь, пригодилось.
Лера к себе не вернулась, пошла за сестрой на кухню. Села на диван и с любопытством наблюдала, как Василиса быстро и аккуратно заваривала травы. Только не в чайнике, эмалированной кружке, термосе или бокале — так мама иногда ромашку себе настаивала, — а на водяной бане.
— Охота тебе возиться? — пробормотала Лера, глядя, как сестра бережно процеживает взвар через марлю. — Плеснула бы кипятка, а через полчаса слила бы, мама всегда так делает…
— И погубила бы сбор. — Василиса сердито обернулась. — Какой тогда смысл травы собирать?
— На мой взгляд — вообще никакого. Сейчас в аптеке что душе угодно купить можно. Любое снотворное.
— Знаю.
— Не веришь в современную медицину?
— Почему? Верю. И воспользуюсь при необходимости. Но только когда край придет.
— Это как?
— Ну, если, скажем, аппендицит вырезать срочно нужно…
— И все?!
— Лер, отстань. Просто я с детства травами семью лечу, привыкла…
— Дикарка!
— Пусть.
Девушки посмотрели друг на друга и рассмеялись. Лера взяла бокал с отваром и осторожно глотнула. Поморщилась и капризно протянула:
— Горчит…
Кирилл стоял у окна, равнодушно глядя на скользящие мимо машины и редких прохожих. Мысленно перебирал события сегодняшнего дня и раздраженно морщился: из-за собственной мелочности вляпаться в подобное дерьмо… И дался ему Колядин!
Сотни раз Кирилл повторял себе: ему нет никакого дело до этого… лощеного типа. Всего-навсего биологический отец, нулевая величина, практически пустое место.
Кирилл почти не сомневался: исчезни завтра Колядин, он, Кирилл, мгновенно его забудет. Перестанет жить с оглядкой на ненавистное семейство, не нужно будет никому ничего доказывать.
Кирилл мрачно усмехнулся: вернее — доказывать себе, что не хуже, а лучше колядинских законных отпрысков!
Глупейшее противостояние, о котором знала лишь одна сторона, то бишь он сам. Колядин и его драгоценные Лерка с Гришкой и не подозревали о существовании сводного брата, а уж на его дурацкие комплексы им вообще плевать. Как и на жалкие попытки Кирилла хоть как-то насолить отцу.
Вот-вот, именно жалкие! Машина наверняка застрахована, ее угон — из ряда мелких житейских неприятностей. Зато теперь…
С Рустамом они разбежались под вечер, и не сказать, что расстались друзьями. Хорошо, Кирилл теперь не работал с мобильниками, на рынке не пересечься, если повезет, они вообще никогда не встретятся.
Кирилл помрачнел: он оказался невольным свидетелем унижения Рустама — неслыханного унижения! — двух воинов «завалила» молоденькая девчонка. Такого просто не могло быть, это позор для всего рода, только кровь могла смыть его, причем лишь частично, с этим отныне придется жить.
Рустам был в бешенстве и не скрывал этого. Исходящая от него злоба казалась материальной, удушающей, страшной.
Кирилл внешне сохранял невозмутимость. Руслан, младший брат Рустама, пугливо прятал глаза, парнишка чувствовал себя виноватым — часовой из него не получился. Он глупо увлекся грибами, по-детски радуясь богатой находке. Раньше Руслан только слышал о «ведьмином» кольце, а тут сам случайно на него наткнулся, в сотне метров от поляны, вот и забыл обо всем.
