— Вот в этом-то и проблема, — вздохнула она. — Тяжесть вины все разрушает. Я все время жила, чувствуя себя виноватой, и едва не погубила свою жизнь. Теперь мне кажется, что все мои чувства умерли.
— Не говори так.
— Но это правда. Без чувств жизнь безопаснее. Возможно, мы с тобой смогли бы любить друг друга, если бы встретились при других обстоятельствах...
— В нашем случае не может быть никаких «возможно», — хрипло сказал он. — Сама судьба распорядилась, чтобы мы с тобой полюбили друг друга, и рано или поздно ты должна будешь понять это.
— Должна? — она решительно тряхнула головой. — Я никому ничего не должна. Не нужно мне указывать, Винсенте. Любовь — единственное, что тебе не подвластно.
— А что, если я люблю тебя?
Если бы Винсенте, на самом деле, любил ее, все было бы совсем иначе. Элиза с грустью вздохнула:
— Тогда тебе просто не повезло. Разве я имею право быть счастливой с кем-то другим, когда Анжело погиб по моей вине?
— Ты не виновата! — страстно произнес он.
— Разве? Для меня он навсегда останется живым. У тебя есть полное право ненавидеть меня.
— Я никогда не испытывал к тебе ненависти.
Элиза пожала плечами.
— Ты, должно быть, забыл самое главное. Помнишь, как долго ты меня выслеживал, ненавидя? Ты заманил меня в ловушку, ненавидя. Ты, ненавидя, наблюдал, как я сопротивляюсь тебе. Ты сделал меня своей любовницей, ненавидя. Мы занимались любовью, а ты, во время этого, все время наблюдал за мной, выжидая момент, чтобы нанести сокрушительный удар.
— Нет! — с яростью выкрикнул он. — Я хотел, чтобы было именно так, но все оказалось совсем иначе. Ты предстала передо мной не такой, какой я ожидал тебя увидеть. Я пытался не замечать этого, но были моменты, когда я хотел во всем тебе признаться.
— Вранье! Ты никогда не признался бы мне ни в чем, если бы не обстоятельства.
— Мне было трудно сознаваться перед тобой, поэтому я тянул время. Но я должен был найти выход из этой ситуации, чтобы мы были вместе.
— Что ж, мы вместе, — вздохнула она,
Но разве это так? Да, они стоят сейчас напротив друг друга, но дистанция между ними, казалось, увеличивается с огромной скоростью.
Винсенте снова посмотрел на письмо.
— «Попытайся простить меня», — громко прочел он. — Простить... простить... Неужели ты никогда не сможешь простить меня? Мы оба наговорили друг другу много жестоких вещей, но ведь теперь ты знаешь, что я не хотел...
— В любом случае, все твои слова были правдивы.
— Анжело любил тебя и не хотел, чтобы ты страдала по тому, чего не изменишь.
— Не нужно, — прошептала она, закрывая глаза. — Не говори со мной о нем, я этого не вынесу. Я думала, что смирилась с его смертью, но это не так. Я не знала, что стала причиной его гибели, но должна была догадаться об этом.
— Ты не виновата, — прорычал Винсенте.
— Виновата. Именно я привела его к гибели. Я убила его, — она стукнула кулаком себе в грудь, — и меня не переубедить в обратном.
Элиза громко разрыдалась. Винсенте подошел к ней, умирая от желания сделать все что угодно, чтобы уменьшить ее душевную боль. Но она уже вытерла слезы.
— Знаешь, если я когда-либо буду тебя ненавидеть, то только оттого, что ненавижу себя.
— Что ты намерена теперь делать? — тихо спросил он.
— Я не знаю, — с грустью сказала она. — Теперь уже ничего не изменить.
Лето подходило к концу. Элиза чувствовала себя хорошо, несмотря на то, что прибавила в весе, а на улице стояла жара.
Однако не все было так гладко. В один из вечеров Элизе пришлось поволноваться. Мама настояла на том, чтобы они втроем отпраздновали день рождения Анжело, которому должно было исполниться двадцать девять лет.
Тот вечер был просто невыносимым. Мама просматривала каждую фотографию с изображением Анжело. Элиза, нервничая, вглядывалась в снимки, опасаясь, что найдется фото, где запечатлена и она.
К счастью, снимков с ее изображением у мамы не оказалось. Ничто не предвещало, что ее секрет будет раскрыт.
Подняв глаза, она увидела, что Винсенте наблюдает за ней с отчаянным выражением лица.
В ту ночь он вошел в ее спальню, не постучав, чего не делал прежде.
— Извини, — сразу сказал он. — Я понятия не имел, что так получится.
— Просто я новый член вашей семьи, и мама захотела «познакомить» меня со своим племянником. Забудь, все уже закончилось, а она после этого вечера чувствует себя немного счастливее.
— Ты замечательная! — отрывисто произнес он.
Элиза отвернулась, чтобы Винсенте не видел ее смущения. В его голосе она впервые услышала нотки явного восхищения ею. Раньше она слышала от Винсенте страстные признания, насмешки, но только не восхищение.
— Я хотела бы лечь спать, — сказала Элиза. — Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — он помедлил, — и спасибо за все.
Поцеловав ее в щеку, Винсенте вышел.
Элиза легла в постель, пытаясь забыть образы улыбающегося Анжело. Она проснулась от собственного громкого плача.
— Тише, — раздался в темноте голос Винсенте. Все хорошо.
Элиза всхлипывала и едва могла говорить:
— Ч-что произошло?
— Ты звала на помощь во сне. Я услышал твой плач и решил прийти. Ты звала Анжело.
Значит, теперь Винсенте знает, кого Элиза видит в своих снах.
— Он часто тебе снится? — тихо спросил он.
— Я все время чувствую себя виноватой в его гибели.
Он промолчал, поскольку Элиза не ответила прямо на его вопрос. Какими были ее сны об Анжело? Возможно, Анжело навсегда останется ее настоящей любовью...
Винсенте еще какое-то время успокаивал Элизу, потом она склонила голову ему на плечо, и ее дыхание выровнялось. Она снова уснула.
Он поцеловал ее в макушку.
— Все хорошо, — чуть слышно произнес Винсенте, крепче обнимая ее. — Я с тобой.
Подождав немного, он уложил Элизу на полушки и укрыл одеялом. Затем, стараясь не шуметь, осторожно вышел из комнаты, вернулся к себе и взял свой мобильный телефон.
— Раццини? — тихо сказал Винсенте. — Я знаю, что уже поздно, но вы мне нужны.
— Синьор Фарнезе? — явно удивился детектив. — Уж и не думал снова услышать вас. Во время нашей последней встречи вы были готовы убить меня.
— Я и сейчас могу вас прикончить, но прежде у меня для вас есть работа. Это срочно, так что отложите все дела.
— Это будет нелегко...
— Да-да, конечно, я хорошо заплачу. Вам придется работать сутками до тех пор, пока не найдете то, что я хочу
— Дело, похоже, серьезное.
— Очень серьезное, — значительно произнес Винсенте. — Это вопрос жизни и смерти.
