не хватало кипения жизни, работы в маристане, где он мог проявить себя как настоящий лекарь, а не как украшение двора.
И все же всякий раз, когда стражи приветствовали его при въезде в Райский дворец, самолюбие Карима расцветало. Он снова и снова думал, как поразился бы Заки Омар, видя своего мальчишку на прогулке верхом вместе с персидским царем.
— ...Я строю великие планы, Карим, — говорил ему между тем шах. — Грядут великие события.
— Да почиет на них благосклонная улыбка Аллаха!
— Позови своих друзей, этих двух евреев, пусть явятся к нам. Я буду говорить с вами троими.
— Будет исполнено, о великий государь!
Утром, на третий день после этого разговора, Мирдина и Роба позвали на верховую прогулку с шахом. Это предоставило им возможность повидать Карима, который в последнее время почти неотлучно находился при шахе. Во дворе близ дворцовых конюшен три лекаря обсудили прошедшие испытания, что доставило удовольствие Кариму, а когда явился шах, все вскочили в седла и вслед за повелителем выехали из города.
Прогулка шла уже знакомым порядком, разве что сегодня они долго упражнялись в стрельбе по- парфянски. Только у шаха и Карима это получалось, да и то не каждый раз. Потом плотно пообедали, говорили только о пустяках, пока все четверо не погрузились, потягивая вино, в горячую воду пещерного озера.
Вот тогда Ала и сообщил им, что через пять дней он сам поведет большой отряд воинов из Исфагана в далекий поход.
— И куда же, о повелитель? — спросил Роб.
— На питомники боевых слонов в юго-западной Индии.
— Государь, а можно мне сопровождать тебя? — сразу спросил Карим с загоревшимися глазами.
— Я надеюсь, что вы поедете втроем, — ответил Ала.
Шах еще долго говорил, посвящая их в свои сокровенные замыслы, что было весьма лестно. Сельджуки к западу от Персии явно готовились к войне. Султан Махмуд в Газни тоже не знал удержу, и с ним придется столкнуться в ближайшее время. Для Ала-шаха пришло время укрепить свое войско. Лазутчики сообщили ему, что в Мансуре[185] имеется множество боевых слонов, а охраняет их слабый гарнизон. Налет на этот город послужил бы войскам отличной боевой разминкой, и что еще важнее — позволил бы шаху заполучить бесценных животных. Покрытые кольчугами, они были грозным оружием на поле битвы и могли предрешить ее исход.
— Есть у меня и другая цель, — признался им Ала-шах. Он потянулся за лежавшими у края бассейна ножнами и вынул кинжал. Клинок был изготовлен из непривычной голубоватой стали, покрытой узором мелких завитков.
— Такой металл изготавливают только в Индии. Он не похож на все то, что есть у нас. Лезвие здесь острее, чем у клинков нашей стали, и тупится оно не так быстро. К тому же сталь очень прочная, твердая, она разрубает обычные клинки. Вот мы и поищем мечи, сделанные из этой голубой стали — войско, вооруженное такими мечами, всегда будет одерживать победы. — Он передал кинжал по кругу, чтобы каждый мог сам оценить остроту закаленного клинка.
— Ты отправишься с нами? — спросил он Роба.
Они оба прекрасно понимали, что никакая это не просьба, а повеление шаха. Договор вступал в силу, пришло время Робу платить свои долги.
— Обязательно отправлюсь, государь! — Он старался, чтобы в голосе была заметна радость. Голова у него кружилась, отнюдь не только от вина, а сердце забилось часто-часто.
— А ты, зимми? — На этот раз шах обращался к Мирдину.
— Великий владыка дал мне позволение возвратиться к моей семье в Маскат, — ответил побледневший Мирдин.
— Позволение! Конечно, я дал тебе позволение. Теперь тебе самому решать, станешь ты сопровождать нас или нет, — сказал Ала деревянным голосом.
Карим поспешил схватить мех и наполнить все кубки вином.
— Поедем в Индию, Мирдин!
— Но ведь я не воин, — с трудом выговорил Мирдин и посмотрел на Роба.
— Отправляйся с нами, Мирдин, — словно со стороны услышал Роб свой голос. — Мы выучили едва ли треть всех заповедей. А в пути сможем вместе этим заниматься.
— Нам потребуются хирурги, — добавил Карим. — Да и кроме того, неужто Иессей — единственный встретившийся мне еврей, который готов сражаться в бою?
Он просто по-дружески подтрунивал над Мирдином, но у того глаза немного потемнели.
— Ты не прав, Карим. Ты слишком много выпил и поглупел, — вступился Роб.
— Я поеду, — сказал Мирдин, и все приветствовали его дружными криками.
— Вы только представьте, — удовлетворенно сказал Ала ад-Даула, — четверо друзей вместе отправляются в поход на Индию!
В тот день Роб заглянул к Нитке Повитухе. Это была суровая худая женщина, еще не старая, с острым носом на желтоватом лице и быстрыми, похожими на виноградинки глазами. Она равнодушно предложила ему выпить и закусить и выслушала то, ради чего он пришел. Ей он объяснил только одно: ему надо уехать. По лицу Нитки было понятно, что с этим ей приходится сталкиваться то и дело: муж путешествует, а жена остается дома и страдает в одиночку.
— Видела я твою жену. Рыжая такая, из ненаших.
— Верно. Она христианка, из Европы.
Нитка некоторое время размышляла и, наконец, пришла к определенному решению:
— Ну ладно. Я позабочусь о ней, когда настанет время. Если будут осложнения, то первые недели даже поживу в твоем доме.
— Спасибо! — Роб протянул ей монеты, четыре золотые, одну серебряную. — Этого хватит?
— Этого хватит.
Потом Роб покинул Яхуддийе и отправился незваным в гости к Ибн Сине.
Главный лекарь поздоровался с ним и, нахмурившись, выслушал.
— А что, если ты погибнешь в Индии? Мой родной брат Али погиб, участвуя в похожем набеге. Возможно, такая мысль не приходила тебе в голову — ты молод, силен и видишь впереди только жизнь. А что, если тебя заберет смерть?
— Я оставил своей жене деньги. Немного из них — мои, остальное она унаследовала от своего отца, — честно признался Роб. — Если я погибну, согласны ли вы помочь ей добраться с ребенком домой?
Ибн Сина кивнул.
— Ты должен побеспокоиться о том, чтобы такая услуга от меня не потребовалась. — Он улыбнулся. — А ты задумывался о той загадке, которую я тебе загадал?
Роб стоял и дивился тому, что этот могучий ум все еще может забавляться детскими играми.
— Нет, господин главный лекарь.
— Ну, это не важно. Если будет на то воля Аллаха, у тебя еще будет вдоволь времени, чтобы отгадать загадку. — И снова другим тоном, отрывисто велел: — А теперь садись поближе, хаким. Думаю, самое время поговорить немного подробнее о том, как лечить раны.
Жене Роб сообщил о предстоящем отъезде, когда они уже лежали в постели. Объяснил ей, что выбора у него не было: он поклялся отплатить шаху Ала за заботу, да и в поход отправлялся, собственно, по царскому велению.
— Тут и говорить не о чем: ни я, ни Мирдин не бросились бы в такую безумную авантюру, будь на то наша воля.
Роб не стал вдаваться в подробности того, что может при этом случиться. Он только сказал Мэри, что договорился с Ниткой и та поможет при родах, а Ибн Сина согласился помочь ей, если возникнут какие другие затруднения.
