Глава 3
Утром меня разбудил сигнал из нижнего холла. Я нажала кнопку, чтобы открыть замок, и только успела сполоснуть лицо и накинуть что-то на себя, как раздался стук в дверь. Кто бы это ни был, но он преодолел три марша лестницы со скоростью света.
Это была Мария.
— Хай, мисс Белдинг, надеюсь, мы не разбудили вас, верно?
Позади нее показался пожилой человек в шоферской форме, он как раз преодолевал последние ступени лестницы.
Я пригласила их войти. Мария тут же уселась на мою неприбранную постель. Шофер остался стоять, переводя дыхание.
— Хейвуд приехал за картинами.
Что ж, мисс Уолдрон точно выполняла свои обещания. Я нашла нужное полотно среди других, составленных у стены.
Хейвуд взял картину под мышку и передал мне конверт. Я сунула его в карман, чувствуя стыд, будто брала взятку.
За ним закрылась дверь.
— Это чудесная картина, — заявила Мария. — Тетя Милли сказала, что я могу взять ее в свою комнату.
Мисс Уолдрон хотела забрать ее к себе в спальню, по крайней мере, так она мне вчера сказала. Я была обижена за свою картину. Богатые люди бывают такими высокомерными, даже когда оказывают благодеяния.
Мария, очевидно, заметила мою досаду. С проницательностью, которой трудно было ожидать у девушки с таким хорошеньким овальным личиком, она спросила:
— А что, тетя Милли купила картину, чтобы быть уверенной, что вы на ее стороне? Вы рассердились, мисс Белдинг?
Я сделала глубокий вдох и попыталась разобраться в своих мыслях.
— Если я и рассердилась, то мне не следовало этого делать. Ваша тетя была совершенно права.
Я как-то прочитала в газете «Таймс», в разделе воскресных заграничных новостей, что одного английского пэра критиковали за то, что он начал показывать свое родовое имение посетителям за деньги. Он ответил на критику так: «Я никогда не краснею, когда делаю деньги». Вот эти слова я и повторила вслух Марии с некоторым вызовом.
Она очень серьезно посмотрела на меня:
— Забавно слышать это от вас, мисс Белдинг. Вы совсем не выглядите так, будто сильно заботитесь о деньгах.
— Каждый думает о деньгах, если их у него нет.
Ее лицо неожиданно стало грустным.
— Есть вещи гораздо более важные, — сказала она. — Я уверена, что вы тоже так считаете, мисс Белдинг.
И я вдруг поняла, куда она клонит — к тому привлекательному молодому человеку в отеле «Ферма». Мне стало стыдно. Странно, но деньги никогда не были особо притягательными для меня. Когда Эдна Бэрри, учительница биологии в колледже Барнс, познакомила меня со своим братом Сиднеем, который был брокером на Уоллстрит, казалось, что для нас обоих это очень хороший шанс устроить жизнь. Ему нравилось, что я мечтаю стать художником, а я знала, что буду за ним как за каменной стеной. Кроме всего прочего, он был очень симпатичный. И все же я предпочла прекратить это знакомство, потому что понимала, что не смогу измениться. А Марии я сказала:
— Неплохо иметь деньги при условии, что имеешь и что-то другое, чего нельзя купить и что действительно ценно.
Она расцвела:
— Вот и я так думаю, мисс Белдинг!
— Но ваша тетушка Милли беспокоится о вас. Это неизбежно. Нельзя игнорировать вашу блестящую будущность.
Она внимательно посмотрела на меня, наморщив лоб, и с расстановкой спросила:
— Так по-вашему, в меня нельзя влюбиться, будь я бедной?
— Мария, мужчины будут падать к твоим ногам, даже если у тебя не будет и десятицентовой монеты.
— Вы просто золото, мисс Белдинг! — Она кинулась ко мне и поцеловала. — Я всегда знала, что вы такая.
— Зови меня Керри, — сказала я оживленно, чтобы она не почувствовала, как я растрогана. — Мы собираемся провести вместе целое лето, поэтому обойдемся без формальностей. Твоему другу в «Ферме» будет неприятно, если ты станешь обращаться ко мне, как к учительнице.
Краска бросилась ей в лицо.
— Конечно, тетя Милли сообщила вам об Эгане?
— Эган? Это его имя?
— Эган Жарре. Его отец был француз, а мать американка. — Она замолчала, задумавшись. Румянец все еще не сходил с ее лица. — Что же она рассказала о нем?
— Только то, что они с братом владеют отелем. Что ты нравишься ему. Ей и не надо было говорить мне об этом. Я догадалась сама. Иначе зачем проводить целое лето в отеле «Ферма», который, как она сказала, старый и неудобный, да еще находится в таком отдаленном месте.
— Я осталась бы в любой дыре, лишь бы быть рядом с Эганом, — сказала Мария. — Вот увидите Эгана и поймете почему. Он привлекателен, чертовски привлекателен. И так смотрит на меня… — Она умолкла и даже слегка задрожала.
— Его брат американец?
Она кивнула:
— У них разные отцы. Фамилия Конора — Маклин.
— Тогда почему же они держат отель во Франции?
— Собственность в Белан-ле-От — это все, что у них осталось после того, как Конор потерял все их деньги. Они не могли продать его. Кто его купит в таком Богом забытом месте. Но зато там множество спален, и такса высокая, поэтому Конор решил, что они могут оборудовать отель, а уж потом продать его.
— И как они уживаются вместе? Негодует ли Эган на брата за то, что он потерял все их деньги?
— О нет! Эган просто обожает Конора, и Конор очень любит Эгана. Конор говорит, что понимает свою вину перед Эганом. И надеется со временем возместить ущерб.
Говоря это, она спрыгнула с моей кровати, потому что не могла оставаться спокойной, упоминая имя Эгана.
— Я уверена, что буду готова к понедельнику, Керри. А вы сможете?
Понедельник меня вполне устраивал.
— Я позвоню вам, когда узнаю точное время отлета, — сказала Мария. — Это будет колоссально, верно, Керри? Вы получите возможность писать картины, — засмеялась она. — А я получу своего Эгана.
И она побежала вниз по ступеням. Я вернулась в квартиру и закрыла дверь. Может быть, вопреки желанию мисс Миллисент Уолдрон, это будет и в самом деле колоссально. А может быть, благодаря мисс Уолдрон, хотя бы частично. Как хорошо пойти за покупками, имея деньги в кармане! Я поспешила навести порядок в комнате, а в голове крутились мысли о длинных летящих юбках и открытых сандалиях. Как я могла думать, что все будет совсем иначе в это длинное лето во Франции?
