Избранное

знаешь. Когда-то я был приглашен в дом графини, и мне посоветовали надеть костюм Фальстафа. К сожалению, тогда это было невозможно, не было настроения. А вот спустя шесть лет оно появилось… (Наливает стакан.) А почему не пьем? Не желаете, графиня? Великолепный херес. Напомню, что добрый херес производит двойное впечатление: во-первых, он ударяет в голову и разгоняет все скопившиеся в мозгу пары глупости, мрачности и грубости… (Запнулся, повернулся к Соломону.) Как там дальше?

Соломон (подсказывает). «Второе действие славного хереса состоит в том…»

Кин (вторя). Второе действие славного хереса состоит в том, что он…

Соломон. «Согревает кровь!»

Кин. Согревает кровь!!

Анна (прерывая). Надеюсь, вы не собираетесь произносить весь монолог?!!

Кин. Обязательно! И всю сцену в трактире «Кабанья голова». Не сомневаюсь, у графини хватит воображения представить себе декорации: вот так – бочки вина, Фальстаф под столом…

Анна (в отчаянии). Это невыносимо! Если желаешь паясничать, то, пожалуйста, без меня! (Елене.) Извините, графиня, я не знала, что приглашаю вас в трактир!

Анна уходит вместе с Чарлзом и Соломоном.

Пауза.

Елена. Продолжайте, мистер Кин. Очень любопытно…

Кин (мрачно). Нет. Извините, графиня. Кураж прошел…

Елена. Жаль. Тогда налейте мне вина, раз уж мы в трактире…

Кин наполняет бокал, подает Елене.

Выпьем, сэр Фальстаф. Тем более что есть достойный повод. Я сейчас выступаю в роли импресарио и принесла вам выгодный контракт. (Протягивает Кину письмо.)

Кин (беря письмо, равнодушно вертит его в руках). Извините, мелкий почерк, я не при очках…

Елена (с улыбкой). Когда-то вы умели легко читать даже чистые листки… Так вот: в письме говорится о трехмесячных гастролях в Дании. Сто тысяч гарантированного дохода.

Кин. Щедро! (Переворачивает письмо, внимательно изучает лист.)

Елена. Там ничего не написано.

Кин. Извините, но вы сами напомнили… Для чистого листа моим слабеющим глазам еще хватит зоркости. (Смотрит лист на просвет.) К сожалению, этот контракт меня не устраивает.

Елена. Почему?

Кин. Во-первых, я не люблю выступать в странах, не понимающих по-английски. Когда спектакль идет на чужом языке, артисты похожи на зверей в зоопарке. Публика реагирует на мычание и почесывания, забывая про суть. Во-вторых, здесь просматривается подпись короля, а я боюсь шуток, которые вы вместе с ним придумываете…

Елена. Милый Кин, неужели вы до сих пор меня ревнуете?

Кин. Вас это огорчает?

Елена. Мне это льстит… Но надо быть благоразумней. Прошло столько лет. За это время принц Уэльский стал королем, вы – благополучным семьянином…

Кин. А вы, графиня, – полномочным представителем Дании?

Елена. Тронута, что вы интересуетесь моей судьбой… К сожалению, мой супруг часто болеет, и приходится брать на себя часть его обязанностей…

Кин. Итак, вы пришли в мой дом в интересах Дании?

Елена. Можно считать и так.

Кин. И в интересах вашей страны, чтоб я играл целое лето в полупустых залах Копенгагена?

Елена. Вы недооцениваете себя, мистер Кин… (Решительно.) Хорошо. Буду с вами до конца откровенна. В интересах моей страны, чтоб вы на три месяца покинули Лондон. И не столько вы, сколько ваша супруга…

Кин. При чем здесь Анна?

Елена. Мистер Кин, извините, но у вас действительно неважно со зрением. Следует заказать хорошие очки. А заодно и проверить слух. Не может быть, чтоб вы не слышали о том, что король проявляет повышенный интерес к миссис Анне Кин.

Кин. Чепуха! Ему всегда нравились мои женщины…

Елена. Безусловно! Однако шалости принца и увлечения короля – не одно и то же. Фаворитка его величества становится важной фигурой. Ваша очаровательная жена это понимает, поэтому она зачастила в посольство Швеции. Усиление влияния Швеции противоречит интересам Дании. Потому Дании выгодней оплатить ваши полупустые залы… Все просто!

Кин. Боже, какой театр!

Елена. Политика – всегда театр, мистер Кин.

Кин. И в нем мне отведена роль рогоносца?

Елена. Поэтому я и предлагаю вам сменить амплуа.

Кин (в бешенстве). Чушь! Ни единому слову не верю. Хотите убедить меня, что политика убила в вас женщину?! Этого не бывает. Вас выдают глаза… румянец на щеках… Вот я беру вас за руку, и вы замираете, как беззащитный зверек… Я пожимал руки десяткам послов, ни у одного из них мое прикосновение не вызывало такой реакции. Зачем вы пришли? Зачем ломаете комедию? Это он вас надоумил? Его величество Георг?! (Обнимает ее.)

Елена (отстраняясь). Бедный Кин, какой вы наивный… Вы действительно ревнуете меня? А как же Анна? Или ее тоже?

Кин. Всех! Я ревную к нему всех, кого люблю. А он ревнует меня! Такова ниточка судьбы, повязавшая меня с этим человеком. Но больше всего я ревную к нему себя самого, мою идиотскую доверчивость. Обрадовался: его величество зачастило в Друри-Лейн. Пыхчу на сцене, изображая страсти мавра, и не понимаю, почему публика хихикает… А чего ж не смеяться, когда все знают, чем занимается с Дездемоной его величество после спектакля… Вот что меня бесит!

«Будь воля Неба
Меня измучить бедами, обрушить
На голову мою позор и боль,
Зарыть меня по губы в нищету,
Лишить свободы и отнять надежду, —
Я отыскал бы где-нибудь в душе
Зерно терпенья. Но, увы, мне стать
Мишенью дня глумящегося века,
Уставившего палец на меня!!»

(Неожиданно печально.) Такую пьесу превратить в фарс. Никогда не прощу! (Решительно подходит к столу, берет письмо, рвет его на части.) Графиня, благодарю за лестное предложение, но вынужден отказаться. Климат Дании мне вреден.

Елена. Очень жаль, мистер Кин. Думаю, Дания будет огорчена. Что касается лично меня, то я в этом не уверена… (Подходит к Кину, целует его.)

Входит Анна.

Анна (невозмутимо). Стол накрыт. Прошу!

Елена (также невозмутимо). Сожалею, миссис Кин, но я вспомнила, что у меня неотложные дела. Благодарю за гостеприимство. Надеюсь, скоро увидимся. (Уходит.)

Анна (Кину). Что это все значит?

Кин. Ничего особенного… Запоздалый поцелуй шестилетней давности…