Избранное

Уходит вместе с мужиками. Пауза. Один из музыкантов поднял брошенную скрипку, попробовал смычок, тихо заиграл…

Тевье (тихо). Ребе, вы мудрый человек, ответьте: а зачем Богу на это смотреть?

Ребе не ответил, тихо начал молиться.

Менахем, а ты что стоишь? Где твоя птичка? Снимай!

Менахем щелкнул аппаратом. Вновь вдалеке послышался звон разбитого стекла. На заднике возникли очертания разгромленных домов, разбитых витрин, испуганные лица стариков, женщин, детей. Тихо играет скрипач.

Занавес

Часть вторая Картина первая

Настала зима. Белый снег покрыл крыши домов Анатовки, засыпал деревья. Проваливаясь в сугробы, Тевье тащит свою повозку с бидонами.

Тевье. Верно сказано: неисповедимы пути Господа нашего! А при таком снеге и подавно… Конечно, наши предки через пустыню шли, муки терпели, но все-таки не мерзли… А тут ни рук, ни ног, один язык еще как-то словами ворочается… (Поднял глаза к небу.) Дыхнул бы теплом своим. Господи… Обогрел бы… Я ж, по Твоей воле, все-таки молочник, а не мороженщик… Лошадь хромает, коровы орут, Голда расхворалась… Не много ли для одного человека?.. А если это конец света наступает, то дай знак… Пришли Мессию! Пусть приведет нас в Царство Света.

В глубине сцены появляется мужчина в кургузом пиджачке, засыпанном снегом.

Ох, господи! Это еще кто?

Менахем. Добрый вечер, реб Тевье!

Тевье. Менахем?.. Вот так так… А я думал: кто это полем идет? Не новый ли Мессия?.. Потом гляжу – нет. Если Мессия, то почему без пальто?

Менахем. Ах, реб Тевье, не напоминайте мне про пальто. Идиотский случай. Ехал поездом с Киева. Напротив садится симпатичный господин. В шубе. Я, натурально, говорю: не желаете ли в картишки? Он говорит: с удовольствием!..

Тевье. И что?

Менахем. Долго рассказывать… В общем, беру два раза не тот прикуп, на третий – отдаю пальто… Однако не зайти ли нам в трактир? У меня до вас срочный разговор.

Тевье. Не могу, Менахем. Голда хворает… Пойдем ко мне.

Менахем (испуганно). К вам нельзя… Я уже был.

Тевье. Опять сватал?

Менахем. Реб Тевье, полгода как бросил это дело. Всех не переженишь! Я теперь страховой агент. Страхую от несчастных случаев. Пожар, наводнение…

Тевье. И с этим шел ко мне?

Менахем. Реб Тевье, я похож на идиота? Чему у вас гореть? Ладно. Не можете в трактир – поговорим здесь. Начну по порядку, издалека…

Тевье. Не очень издалека, Менахем. Замерзнешь по дороге.

Менахем. Так вот, реб Тевье, вы меня сто лет знаете… Я человек современный, но от политики держусь в стороне. Не еврейское это дело. Но вот три недели назад иду по Крещатику, вдруг вижу – толпа. Крики, шум… Впереди – человек с красным флагом. И кто? Перчик!

Тевье. Наш?

Менахем. А чей же? Я тогда сразу подумал: ох, не еврейское это дело – махать флагом на Крещатике… И только это хотел ему сказать, как налетели казаки… Свист! Шашки наголо! Кошмар! Хватают меня, тащат в участок… Допросы, расспросы: кто нес флаг? Где этот Перчик? Я говорю: господа хорошие, откуда мне знать? Я, конечно, агент, но страховой… Куда там! Всыпали по первое число, бросили в холодную… Мороз не как здесь, но тоже неприятно. В общем, через две недели едва отпустили… Взял я ноги в руки – и бегом из Киева! Провалитесь, думаю, со своими демонстрациями. Поеду в Анатовку, попробую застраховать Лейзера Волфа от наводнения. Приезжаю – Лейзера нет. Я к одному, к другому. Никто не страхуется. Не верят, что может быть еще хуже, чем сейчас… Продрог! Зайду, думаю, к родственникам, Голда не откажет в тарелке супа… Подхожу, дышу в окно – и – мама родная! – он там!

Тевье. Кто?

Менахем. Перчик! Собственной персоной.

Тевье. Когда ж он приехал?

Менахем. Это я вас должен спрашивать… (Перешел на шепот.) Реб Тевье, его ищут. За его голову дают хороший куш…

Тевье (строго). И ты хотел…

Менахем. Реб Тевье, я похож на мерзавца? Если б я торговал людьми, я б давно ездил в карете, а не мерз здесь на ветру… Просто я подумал: надо предупредить Тевье. Зачем ему еще и эти несчастья? Пусть Перчик тихо уйдет, пока урядник не разнюхал. Вот поэтому я вас здесь сторожу… Замерз как сосулька!.. И если вы не можете пойти со мной в трактир, то, думаю, пару целковых одолжите?.. Не такая уж большая цена за участие в революции?

Тевье (протянул деньги). На, возьми! И в трактире спьяну не сболтни…

Менахем. Реб Тевье, на два целковых не разговоришься…

Уходит.

Тевье (глядя ему вслед). Бедный Менахем! Нашел кого страховать. Да вся наша жизнь – один сплошной несчастный случай.

Взял оглобли, потащил повозку к дому.

Картина вторая

Высвечивается комната в доме Тевье. Две младшие дочери, Шпринца и Бейлке, возятся у печи, пытаясь достать оттуда чугунок.

Шпринца. Держи! Держи! Ухват давай… Эх!

Чугунок выпал, его содержимое разлилось по полу. Входит Тевье, бросается им на помощь.

Тевье. Что вы делаете?

Шпринца. Суп убежал.

Тевье. Вижу! Теперь не догоните… (Хватает чугунок, обжигается.) От, холера на его голову!!! Где мать?

Бейлке. За водой пошла.

Тевье. А старшие?

Бейлке. Хава в лавку пошла. А Годл гуляет с дядей.

Тевье. С каким еще дядей?! С Перчиком? А ну быстро оденьтесь и приведите их сюда!

Бейлке и Шпринца уходят; Тевье берет тряпку, начинает вытирать пол.

Баб полон дом, а мужчина должен наводить чистоту…

Входит Голда с ведром воды.

Голда (печально). Ну, что ты рычишь? Что рычишь?

Тевье. Я рычу, потому что… (Схватил у нее ведро.) Зачем ты встала? Доктор велел лежать!

Голда (устало садится). Доктор велел… Лучше б меньше брал денег за советы.

Тевье. Как себя чувствуешь?

Голда. Чувствую.

Тевье. Какая температура?