новостей. И... мне в аптеку надо, у меня начались... - Леся снова закашлялась.
Влад хмыкнул и осторожно поднялся с ней на руках. А она удивленно прислушалась к своему организму, который, вдруг, отчаянно сильно почувствовал себя больным.
Здесь уже не обвинишь себя, что поперхнулась.
- Что тебе в аптеке надо, я пошлю Юру. - Он уложил ее на кровать и укрыл.
- Нет. - Леся покраснела. - Мне прокладки надо, не смей водителя посылать. Я сейчас съезжу.
Она попыталась подняться.
Влад нахмурился и толкнул ее назад. Посмотрел на нее пару секунд.
- Никуда ты не двинешься. - Приказал он. - Скажи, что надо. Я сам поеду.
Леся уставилась на него. Владу, конечно, стало лучше, но еще, определенно, не настолько.
- Ты еще не выздоровел.
- Ну, я здоровее тебя, на данный момент, до аптеки доеду, так что и спорить не о чем. - Он поднялся и направился к шкафу. - Говори, что надо. - Сменив домашние брюки на джинсы и свитер, он требовательно посмотрел на нее.
А Лесе стало уже так нехорошо, что спорить перехотелось. С осторожным вздохом, боясь спровоцировать новый приступ кашля, она ответила. Влад кивнул, взял свой телефон с тумбочки и вышел. Но вернулся через три минуты с чашкой, полной чего-то горячего.
- Выпей, - поставив ту на тумбочку, велел он Лесе. - Как ни странно, эти чаи помогают. - Немного кривовато улыбнулся Влад.
Леся по запаху узнала один из порошков, которые сама три последних дня вливала в Влада. И послушно глотнула напиток, наблюдая, как Влад уходит.
- Куртку надень, там холодно, - потребовала она ему в спину, добившись хмыканья и неохотного кивка.
'Интересно, а за болезнь ее бы тоже отстранили?', мелькнула мысль о работе, но не вызвала особого желания размышлять, придушенная новым приступом кашля. Леся вернулась к чаю.
Да уж, геройствовать он, определенно, взялся немного рано. Влад прищурился, стараясь лучше рассмотреть дорогу в утренних сумерках, и попытался игнорировать противный шум в голове. Там, в спальне, он ощущал себя почти здоровым. Сейчас же понял, что еще совсем не избавился от слабости. Но дрожь в руках и ногах -- это терпимо, не пешком же он шел. Да и дороги еще были пустыми. А он ехал медленно, хоть и не очень привык к такой скорости, но лучше уж не рисковать, когда голова то и дело кружится.
Уволилась.
Он совершенно не мог понять, что заставило Лесю такое сделать. В конце концов, Влад ее достаточно хорошо знал, чтобы очень удивиться подобному поступку. Что же такого ей могли сказать, чтобы заставить сделать подобное? У него вот, когда-то, не вышло. Правда, если честно, тогда Влад и не хотел действительно добиться такого результата. Но, все-таки, ему совершенно не нравилось видеть Лесю в том состоянии, в котором нашел ее в ванной, и не только из-за болезни.
С этим еще надо будет разобраться, и с редактором он потолкует, чтобы Леся не думала о целесообразности их общения, и с владельцами, если надо. Влад ощущал внутри себя злость и ярость за то, что ее обидели. Никто не имел права доводить ее до слез. И как бы не иронизировала Леся, насчет его собственного поведения, Влад не позволит никому обижать ее. Это его право -- заботиться и оберегать свою женщину.
Свернув с дороги, он остановился на парковке у круглосуточной аптеки. Его немного расстроило, что Леся не забеременела. Что бы она там не говорила, но Влад не сомневался -- будь у них ребенок -- не смогла бы она уйти, все равно начала бы вместе с ним искать выход и путь к примирению, осталась бы. Хотя, что уж скрывать, его проняло то, что Леся сказал о детях. Заводя этот разговор, он лишь гипотетически представлял себе, каким образом можно больше получить для себя выгоды. Но потом Влад думал над ее словами. А что еще делать, когда только и можешь, что лежать?
Характер у него не был медовым, Владу сложно было сдерживать себя, даже с Лесей. И, действительно, он не мог бы гарантировать, что у нее еще не единожды может не возникнуть желание от него уйти. А если будет ребенок... Свяжет ли это Лесю? Или его самого?
Почему-то на ум приходили многочисленные дети брата. Они его не привязали ни к одной из жен и пассий. Однако, не в том дело, у них с Лесей было бы иначе, Влад не сомневался. Но что-то не давало ему просто использовать возможного ребенка, их ребенка, как цепь для нее. Даже стыдно стало за тот разговор, хоть в этом бы Влад не признался бы и Лесе. И, главное, Влад сам не мог понять -- почему, что он такого крамольного предложил? Он бы заботился и о ней, и о ребенке. Они бы ни в чем не знали нужды, он мог обеспечить им полный достаток. А все-таки, что-то изнутри точило разум и душу, раздражая тем, что Влад не мог разобраться в себе. Он ненавидел, когда не понимал что-то.
А еще, с какой-то радости, вдруг понял, что ни разу не видел своих племянников и племянниц. Глупо, конечно. Наверное, и сам Димка про детей вспоминал не чаще раза в год, на их дни рождения. Но Владу стало как-то не по себе от понимания, что есть в мире люди, который относятся к его семье, его кровные родственники, которые о нем и не слышали. Да и он не проявлял к ним никакого интереса. Как-то не так это было. Он почти наяву видел, с каким бы удивлением и непониманием посмотрела бы на него Леся, расскажи ей Влад о детях брата. Она бы, уж точно, имей племянников, принимала бы самое активное участие в их жизни. Влад пытался здраво рассудить, что он тоже не бросил неизвестных детей на произвол судьбы. Ведь именно он обеспечил брата работой, позволяющей платить всем алименты. Но... Что-то в этом, все-таки, было не так.
В общем, провалявшись три дня в постели, Влад мог с чистой совестью сказать, что ему категорически не нравилось болеть. Мысли всякие в голову лезли, не понятные. Лучше бы о работе думал и о проблемах, которых с каждым, пропущенным им, днем, становилось все больше.
Только присутствие Леси и скрашивало эти дни.
Купив у сонного фармацевта все, что Леся просила, он взял еще лекарств, которые теперь, наверняка, пригодятся ей, и вернулся в машину. На выходе из аптеки взгляд скользнул по витрине с детскими сосками, смесями и бутылочками. Что в этом его зацепило. И даже опять обидно стало, что такой, в общем-то, очень хороший план, не сработал. Неужели они с Лесей не придумали бы, как справиться? Да, разобрались бы. Зато, она охотней бы его выслушала и поняла бы, точно. Ну, на нет -- и суда нет. Придется искать другие доводы и методы.
В какой-то степени он даже обрадовался ее болезни -- сейчас она точно никуда не поедет, останется у него.
Когда Влад вернулся, Леся спала. Зная по себе, что сон облегчает состояние, он решил не будить ее и пошел на кухню. На улице действительно было холодно и хотелось чего-то горячего. Включив кофеварку и переждав приступ кашля, он начал звонить помощникам. Но часа через полтора -- не выдержал, послал всех подальше и вернулся в спальню. Леся, едва приоткрыв глаза, тут же устроилась щекой на его животе и под любым предлогом отказывалась покидать нагретое место. Впрочем, помня, как ему самому хотелось теснее прижаться к ней, когда поднималась температура, Влад и не пытался Лесю сместить. Даже чувствовал вину, что беспокоит ее, когда телефоны, выставленные на вибрацию, то и дело звонили. Даже мэр удостоил своим вниманием. Влад несколько раз порывался уйти, чтобы не мешать Лесе отдыхать, но она не отпустила, а он не хотел настаивать. Ему нравилось ощущать, что она в нем нуждается.
Вечер он, так же, проводил на кухне, где, помимо их спальни, очень ярко чувствовалось присутствие Леси. Она сама была наверху, не спала, скорее, дремала, выпив очередное лекарство. И Влад спустился, чтобы хоть немного дать ей отдохнуть от своих продолжающихся переговоров с подчиненными.
Вообще, день прошел тяжело. У Леси несколько раз поднималась температура, он снова поцапался с врачом, которому звонил посоветоваться. Но в этот раз, кажется, Богдан Алексеевич отнесся к раздражению Влада снисходительней, и все-таки не бросил трубку. А Влад... он старался, но правда, не мог спокойно ждать и только следить за тем, какие таблетки ей дает. Серьезно, он не понимал, как Леся это выдерживала? Да, ему было плохо предыдущие три дня, да и сегодня, еще, он чувствовал себя паршиво, то и дело глотая пилюли. Но видеть, как она сворачивается клубочком на огромной кровати, пытаясь под одеялом спрятаться от головной боли, или слышать кашель, в котором то и дело заходилась Леся -- это оказалось куда тяжелей. Черт! Влад предпочел бы сам еще раз переболеть, чем видеть это все, и не иметь
