В хосписе она продержалась месяц. Оттуда она вынесла кипу обрывочных медицинских сведений и неуемное отвращение к смерти. Сепсис, пневмоторакс, гемоторакс ‑ раненого подстерегает много опасностей. Тама меняла повязки, перестилала Димуру постель, кипятила настои из немногих знакомых трав, что нашла на кухне.
И думала, думала, думала, силясь найти выход.
Иногда становилось совсем плохо. Тогда Тама доставала «дерринджер» и смотрела на мечущегося в бреду Димура. Ей представлялось, как она накрывает лицо раненого одеялом, жмет на курок ‑ и прочь. К Валентину и Стэну, подальше от места нет‑и‑не‑будет.
Бог знает, что останавливало ее. Валентину она не верила. Кроме того, ей страшно было покидать безвременье, царившее в доме Димура. За порогом время текло как обычно, и она боялась, что не успеет.
Когда это случилось последний раз, в дверь позвонили. Спрятав оружие, Тама выбежала в прихожую. За дверью стоял хмурый мешковатый мальчишка лет пятнадцати.
‑ А это… ‑ деловито произнес он. ‑ К рыцарям сорока островов отсюда отправляют?
‑ Куда‑куда?
‑ Ясно…
Вокруг гостя кружились темно‑синие искорки. Больше всего их было вокруг рукояти старой истертой шпаги, спортивного эспадрона.
‑ Ты входи, ‑ Тама посторонилась, пропуская мальчишку. ‑ Сейчас что‑нибудь сообразим.
Выяснилось, что прибыл он из девяносто пятого. С благоговейным ужасом, в глазах слушал он рассказы о Москве будущего. «World of Warcraft», третий «Doom», мобильники, возня с Плутоном, mp3‑шки ‑ его интересовало все.
Тама отдала ему на растерзание свой мобильник, а сама быстренько перелистала справочник. Оказалось, что темно‑синяя аура с блочной зубцовкой ‑ это послание на Альтаир.
Обломок спортивного эспадрона, которым был вооружен мальчишка, отправился в портал. Чувствуя неловкость, Тама рассказала гостю о посланиях. Узнав, что мир мечты заканчивается Димуровой кухней, мальчишка позорно разревелся. Далее случилась знакомая сцена. Мальчишка набивался в юнги, в оруженосцы, посудомойки, наконец. Грозил, льстил, умолял. Тама была непреклонна. Уже на пороге он обернулся.
‑ Вам хорошо… ‑ сдерживая слезы, сказал он. ‑ У вас вон приключения на каждом шагу, а я?.. Это несправедливо!
Когда дверь за гостем закрылась, Тама рассмеялась. В смехе этом уходило напряжение последних дней, боль и страх за Стэна, тягучее одиночество безвременья. И, словно откликаясь на этот смех, заворочался на тюфяке Димур:
‑ Ты здесь, гил? Хорошо. Свари чаю.
Тама опрометью бросилась на кухню. Игрушечный щенок на холодильнике из последних сил цеплялся лапами за край, и Тама пересадила его в безопасное место.
‑ Скорей. Скорей, ‑ подбадривала она себя. ‑ Сейчас все решится.
Чаев у Димура было много. Банку с «Гилеанским маком» Тама на всякий случай отодвинула. И «Хохотушку илама» тоже. Ишь, цыпа. Интересные чаечки у него водятся… «Гриб полетани», «Отрав твар»… или как‑то по‑другому? А вот «Темный пустошанг» заварим. Кружки, чайник на поднос ‑ и пулей господней обратно.
За то время, что Тама возилась на кухне, Димур ожил. Уселся, уютно скрестив ноги, по уши закутался в одеяло. Таме он напоминал гипсового Будду из магазинчика «Путь к себе».
‑ Садись, не стой, да‑я говорю. Пей, гил Тама. Девушка покорно уселась рядом с колдуном. Несколько соломинок кружились в медном с прозеленью настое. От чая ощутимо тянуло багульником. Некоторое время они сидели рядом и сосредоточенно прихлебывали «пустошанг». Когда молчание стало невыносимым, Тама сказала:
‑ Он приказал мне вас убить.
‑ Я знаю.
‑ А иначе он Стэна… Стэн…
‑ И это знаю. Что ты решила? Убьешь?
‑ Теперь уже нет. Наверное… Димур, а может быть, ты поможешь? Ты ведь мастер! Ты же из револьвера ‑ бац‑бац, ваших нет! ‑ Она прищурилась и помахала в воздухе указательным пальцем. ‑ Пожалуйста!
‑ Не могу. Валентин несет таму. Он под моей защитой ‑ как и ты.
‑ Но это же несправедливо!
‑ А справедливости не существует. Есть лишь стрелки с хорошей реакцией. Ты помнишь, как пришла ко мне в первый раз?
‑ Да.
‑ Ты хотела спасти своего мяна. Это нарушало все на свете ‑ нопу, закон, здравый смысл, ‑ но ты действительно любишь его, маленькая безрассудная гил. Любовь ‑ это то, что приходит вопреки.
‑ Так письмо дошло?
‑ Да.
‑ Но ведь ли‑ша! Я же сама видела, как часы ‑ об пол!
‑ Посмотри в зеркало, гил. Что ты там видишь?
Тама подошла к зеркалу. Оловянная гладь протаяла, впуская в себя комнату, часть стены и саму Таму.
Ох и видик… Синячище, губа рассечена. А прическа‑то! Она потянулась за расческой и замерла. Вокруг отражения колыхалось золотистое марево с редкими лучиками протуберанцев. Даже без Димуровой книги было ясно, что это аура Земли.
Свечение не было привязано ни к какому предмету. «Так вот почему в перестрелке меня не зацепило. Только заколку расплющило…» ‑ с удивлением подумала она.
И все стало на свои места. Послание, предупредившее Стэна о бандитской засаде, ‑ вот оно, перед зеркалом. Сама Тама. Только оно еще не отправлено. А для колдовской почты Димура времени не существует. Прыгни она в портал сейчас, через год, через двадцать ‑ все равно окажется рядом со Стэном в нужный момент.
Изображение в зеркале затянулось дымкой. Тама поежилась.
‑ А что будет, если я ‑ туда?
‑ Не знаю. Обычно артеак разрушается. Иногда превращается во что‑нибудь интересное. Но прежним не остается никогда. Если хочешь, я дам знать на Бравату. Мастера судьбы с радостью окажут тебе гостеприимство.
Другой мир! Как она мечтала об этом когда‑то…
‑ А Стэн ‑ я точно окажусь рядом с ним? ‑ Да.
‑ Тогда я иду к нему.
‑ Подожди. У меня для тебя есть подарок. ‑ Димур вытащил что‑то из‑под подушки, пошептал, а потом протянул Таме. ‑ Я‑человек молю о прощении, гил.
‑ За что, мян Димур?
‑ Я усомнился в тебе. Те, кто любит по‑настоящему, несут жизнь, а не смерть. Ты вернула меня на дорогу, и я‑человек говорю: спасибо тебе.
В Тамину ладонь упали два патрона от «дерринджера». Не веря своим глазам, она вытащила пистолет: разряжен! Но как? Когда?!
Головки пуль горели белыми искрами. Не краска, настоящее серебро; металл этот был сродни металлу зеркала.
‑ Теперь все. Заходи в гости, если окажешься на Бравате. Да и просто так заходи.
