СС, Гитлер поставит Гилле во главе корпуса и пошлет его драться за Будапешт. Один из его полков — «Нордланд» — вырастет в 11-ю добровольческую мотопехотную дивизию СС и будет драться почти до конца в Берлине. Но до этого оставался еще почти целый год войны…
А нам казалось, что к осени, не позже, придет долгожданная победа. Ведь поражение вермахта в Белоруссии было во много раз более тяжелым, чем под Сталинградом. Там погибла армия, здесь рухнул целый фронт.
В двадцатых числах июля части 8-й гвардейской армии генерала Чуйкова, гоня перед собой немцев, форсировали Западный Буг и, развивая успех, освободили район Парчевских лесов.
На всю жизнь останется в памяти волнующая встреча польских партизан и советских солдат, украшенные цветами триумфальные арки, объятия и поцелуи.
Итак, мы выполнили наше двойное задание.
«Летняя кампания 1944 года, — через много лет напишет маршал Василевский, — явилась ярким примером суммы стратегических операций, сильнейшей из которых была Белорусская».
Возвращались мы через Влодаву. Шли средь бела дня, не таясь, не боясь переправы через Буг. В еще свежих могилах — семьдесят две братские, пятьдесят четыре индивидуальные — лежали под пышными июльскими цветами 2847 советских солдат и офицеров. Но там не было тех солдат-фронтовиков из 3-го танкового корпуса 2-й танковой армии и 29-го стрелкового корпуса 8-й армии, чьи тела унесли быстрые воды Буга.
Потом я узнал, что до 15 000 немцев, окруженных. в Белоруссии, пытались по нашим тылам выйти к своим в Польше или Восточной Пруссии. Удалось это, по немецким источникам, за семь-восемь недель лишь 800 самым опытным и удачливым офицерам и солдатам. Все они за этот «подвиг» получили Железные кресты и отпуск домой. Мы находились примерно в таком же положении, путешествуя по немецким тылам из Белоруссии в Польшу. Моя группа не потеряла ни одного человека, а задание продолжалось больше десяти недель. Тамара и я не раз пересекали линию фронта, были во многих боях. При этом надо помнить, что немцы шли вслед нашим наступавшим войскам по неорганизованному тылу, а мы действовали в тылу вермахта, где немцы хозяйничали уже целых три года и более. Да плюс еще такой немаловажный фактор: немцы рвались к своим, к жизни от смерти или плена, а мы шли от своих все дальше, в логово врага…
…28 июля взвились красные флаги над Брестом, над овеянной славой крепостью на Буге. В тот же день я привел свою группу в только что освобожденный город. По улицам ходили саперы, разминируя дом за домом. Мы напились из колодца — в реке еще плавали трупы. В одном из разминированных домов, брошенных удравшими немцами, у вокзала, где еще торчали березовые кресты на аккуратном кладбище вермахта, я укрыл от греха подальше своих ребят во главе с Нафиковым — ни у кого из нас не было никаких советских документов, но последняя радиограмма, полученная накануне, предлагала нам явиться для прохождения дальнейшей службы именно в Брест.
Вместе с Тамарой подошел я к бравого вида капитану:
— Не скажете, где здесь штаб фронта?
— А ты кто такой? — грозно насупился капитан. — Документы!
Капитан оказался командиром заградотряда. Узнав, что у нас нет документов, а Тамара вдобавок еще с рацией, он отобрал у меня автомат и маузер в деревянной колодке и повез нас на «виллисе» под охраной двух автоматчиков прямехонько в «Смерш». Он не мог понять, чему мы с Тамарой улыбаемся. А улыбались мы солнечному июльскому дню, освобожденному Бресту, колонне невиданных воинов в конфедератках с орлом. Они шли с песней по брестской улице. За Бугом их ждала Польша, оставленная Гитлеру в тридцать девятом. Это были солдаты 1-й армии Войска Польского, которой командовал генерал Зигмунд Берлинг. Нас радовало, что братья-поляки воюют вместе с нами на левом, ковельском фланге нашего 1-го Белорусского фронта.
«.. 28 июля Горчаков и Потупова прибыли в штаб фронта, который находился в Бресте, и доложили о выполнении задания. Тяжело заболевшая Валентина Васильевна была вскоре откомандирована к постоянному месту жительства. У «Спартака» же служба сложилась иначе. Не успел он хорошенько отдохнуть, как его снова вызвали в штаб фронта и приказали срочно готовиться к очередному выполнению задания. С паспортами Евгения Кульчицкого и Войцеха Прокопюка в кармане ему опять предстояло вместе с друзьями-разведчиками выбрасываться в тыл врага. Но теперь уже далеко за пределами Родины, в самом рейхе…»
«Дорогой Овидий!
…Отыскался Ваш старый друг по разведке Миколай Козубовский. Несколько дней тому назад я ездил к нему в Свиноустье Щецинского воеводства. Он отлично помнит Вас, операцию по переброске группы польских руководителей через фронт. Он окончил университет, работает сейчас адвокатом.
Эдвард Квасижур Варшава, 1 сентября 1965 г.»
«.. Меня очень обрадовало восстановление связи между нами: значит, будет еще одна возможность уточнить и передать польскому и советскому народу некоторые факты борьбы в далеком тылу врага. Вопросом этим очень заинтересованы жители воеводства Познанского, которые до сего времени почти ничего не знали о тайной нашей борьбе на их земле, кроме рассказов лесников и наших сотрудников. Если мы сможем рассказать народу все, что нам известно о борьбе наших десантных групп и местного польского населения, это будет хорошее дело. Сам я давно мечтаю написать воспоминания. Веду постоянную переписку с С. П. Каплуном, Антоном Бринским — «Дядей Петей», несколько раз ездил в Белоруссию и собрал кое-какой материал. Очень рад буду встрече нашей…
Ваш друг
«Меркурий» (М. А. Козубовский)
31 августа 1965 г.»
«…Кто такой Горчаков? С самолетами тогда, помню, прилетел старший лейтенант Кульчицкий с радисткой, Да? Если это и был Горчаков, то я хорошо его помню и рад буду получить от него весточку…
Мой адрес: СССР, г. Грозный, ул. Ленина, 191, кв. 6.»
«…Ты удивляешься, почему тебе не отвечает Каплун. Овидий! Нас постигло большое горе: Степан Павлович Каплун, наш любимый комбриг, скоропостижно скончался от вторичного кровоизлияния в мозг. Это случилось 13 марта 1966 года…
Помнишь тот красивый кортик, который подарил Каплуну в ту ночь один из польских руководителей? Сейчас он висит рядом с фотографией Степана Павловича 3 в партизанском зале Ровенского краеведческого музея. Говорят, Степан Павлович успел написать книгу воспоминаний, но я ее не читал. Читал интересные воспоминания «Дяди Пети» — Антона Бринского. Передай ему самый большой привет…
Твой «Меркурий»
20 апреля 1966 г.»
«…Уходят из жизни наши боевые друзья. Так и не удалось Миколаю Козубовскому закончить свои партизанские воспоминания: недавно он скоропостижно скончался на даче от инфаркта… 9 января 1970 г.»
13 января 1970 года
АВТОР: «А кто из вас подарил тогда тот кинжал Каплуну?»
«КАЗЕК»: «Это был старинный польский стилет с наборным эфесом и ножнами в национальных бело- червонных польских цветах. Его подарила мне одна девушка.
А вы знаете, пожалуй, те дни весны сорок четвертого года были одними из самых памятных и полных в жизни…»
31 января 1970 года
