Я вот всегда с детства боялся РОДИТЕЛЕЙ.
Не важно каких, главное, что они придут всегда именно тогда, когда всем весело, и спросят что-то вроде «а ты мусор вынес?». Ну, или там уроки сделал ли и какие оценки получил. Это не мои даже родители, а любые. Они приходят усталые всегда, а мы тут в общем-то ничего постыдного не делали, мы подушками дрались, а им это противно, что кто-то может драться подушками, когда у них всё так хуёво, и даже не потому, что машина у них сломалась и на работе полное говно, нет, не потому, а потому что вообще всё сложно, а мы ещё не понимаем, и поэтому тут мы такие все раскрасневшиеся, и даже не потому, что пиписьки друг другу показывали, а потому что блядь у нас всё ЗАЕБИСЬ, и нету нас никаких проблем именно потому, что это они нас каждый день кормят, чтобы у нас было счастливое детство, а мы нихуя не ценим, как это всё непросто на самом деле. И все сразу замолкают, и подушками никому больше драться не хочется, и все расходятся по домам.
О смешении напитков
Проснулся в субботу с бодуна и с головной болью. Вообще, надо сказать, что я часто вызываю большую зависть у некоторых окружающих из-за того, что у меня практически никогда не болит по утрам голова. А тут вдруг болит.
Из чего следует, что русскому человеку не нужно пить глупых пижонских водок типа русский стандарт. А надлежит русскому человеку пить исключительно дешёвые, вкусные и полезные водки псковского или кингисеппского производства, такие как скобарь, кузьмич или петровская.
Кроме того, смешивая напитки, всегда нужно проявлять очень большую осторожность. Я, как человек, некогда даже мешавший чифир с одеколоном, очень хорошо в этом разбираюсь. Лучше всего мешать между собой напитки из той местности, в которой живёшь. Если же напитки из разных мест, нужно обязательно учитывать их исторические отношения.
Например, петербуржец может совершенно спокойно запивать пиво степан-разин водкой завода ливиз. Тогда наутро он будет бодр и свеж. Так же он может запивать пиво клинское водкой гжелка — утром он будет печален, но смерть его не наступит. Запивать же степан разин гжелкой — верная смерть.
Именно из-за исторической вражды французов и англичан никогда не нужно мешать коньяк с виски. И даже коньяки иногда нельзя мешать между собой, например, армянский и азербайджанский.
Самый печальный опыт смешивания напитков я имел в начале реставрации капитализма. Тогда только что в барах появилось разливное баварское пиво. И вот однажды, употребив литра три этого пива, я усугубил его еврейской лимонной водкой кеглевич, отчего-то очень популярной в те времена. И всё вроде бы ничего, но на следующее утро уже в поезде я в первый и единственный раз в жизни упал в обморок. Есть, наверное, такие люди, которые валятся в обморок от всякой хуйни, крысу, например, увидели или ещё что-нибудь, а у меня так не принято. Даже в детстве, когда одна сумасшедшая старуха стукнула меня по затылку довольно серьёзной дубиной, когда мы жгли на помойке покрышки, я и то в обморок не упал. Сознание потерял, это да. Зато без этого самого сознания я убежал так далеко, что потом довольно долго искал дорогу в родной дом.
А вообще я иногда думаю, что, может быть, старуха та была вовсе не сумасшедшая, а вот именно так и выглядела моя Судьба. Ведь именно после этого удачного удара по затылку я перестал учиться на одни пятёрки, начал грубить учителям и даже пробовал курить, но тогда не получилось. Затем я не закончил школу с золотой медалью, не поступил в мгимо и вообще не стал никем из тех, кем собирался стать: ни лётчиком-испытателем, ни космонавтом, ни оператором электронно-вычислительных машин.
И оно, наверное, правильно. Вот подходил бы я сейчас по утрам к зеркалу — а там Космонавт зубами скрежещет. Вот уж дохуища счастья-то.
Зависть
Всегда приятно, когда едешь, скажем, в маршрутке номер десять по Кантемировской, допустим, улице, точнее, не едешь, а стоишь в пробке между двумя страшными дымящимися механизмами. И вдруг из какого-нибудь вовсе не примечательного пассажира начинает играть Музыка — Бах, или Моцарт, или там Паганини. И эта Музыка — она играет из всех его отверстий, и пассажир не спешит скорее лезть в карман за телефоном, потому что Прекрасное — оно и есть Прекрасное, чего бы там ни пиздели.
Очень жаль, что почему-то до сих пор не изобрели ещё такой штуки, чтобы когда звенит телефон, на человеке загорались бы разноцветные огоньки и мигали в такт музыке. Такую штуку, между прочим, очень просто сделать, я даже сам такую однажды спаял в седьмом ещё классе, только она сразу у меня перегорела.
Другое дело, что если на это всё смотрит завистливый человек (а я очень завистливый человек), его тут же охватывает печаль, ибо понимает он, что у самого у него такой красоты никогда не было и не будет. Что так и проведёт он свои дни среди лопнувшего холодильника, тусклого телевизора и засорившегося мусоропровода.
И не засияет перед ним домашний кинотеатр, не за-вращается бесшумный барабан стиральной машины, и никогда, слышите, никогда не споёт он под караоке песен Виктора Цоя.
Император Павел
У Фазиля, кажется, Искандера был в цикле рассказов про город Мухус такой армянин, который воспринимал всю армянскую историю как историю своей личной семьи. «И тут приходит к царю Тиграну эта пилядь», — рассказывал он в чайной, страшно при этом за царя Тиграна переживая.
В городе Петербурге ко всем этим императорам возникают тоже довольно семейные чувства. Вот пётр- первый, например, — он был мудак безусловно, но до такой степени ебанутый, так что может быть даже и не мудак.
А Екатерина-великая была просто дура с моей точки зрения.
Ну вот, например, император Павел. Я его с детства не люблю. Он очень угнетал великого полководца Суворова. Этот Павел ещё мечтал стать как прусский император фридрих-первый, от которого впоследствии произошёл Гитлер. Это потом уже соображаешь, что в общем-то пруссаки — они не вполне даже немцы, а, скорее, онемеченные славяне, и генералиссимус Суворов тоже был не совсем подарок. Пуля дура, штык молодец. Держи ноги в тепле, а голову в холоде, да.
На самом же деле нужно просто однажды съездить в город Павловск и посмотреть на быт императора Павла. А там всё очень трогательно, в отличие, например, от рас — треллиевской раззолоченной хохломы в городе Пушкин. Дворец императора Павла, он не торчит посередине всего, как залупа, украшенная заварным кремом. Он просто так стоит, не выёбывается. Там нет никакой охраны в камуфляже, и можно сидеть под липкой, чего-нибудь пить, и чтобы поссать — туалет для этого искать не нужно. Вот кто-нибудь пробовал поссать в Петергофе? В этом-то и заключается преимущество ландшафтного паркострое-ния перед регулярным, где всё просматривается на пять километров во все стороны.
Людей вообще никого нету. Только иногда встретишь Фашыстов. «Йа-йа!» — говорят Фашысты одобрительно. Фашыстская женщина целует в морду мраморного льва, склеенного из осколков после того, как дедушка этой женщины, стоя тут на постое, расхуярил его однажды из фаустпатрона, выпимши шнапсу немного больше, нежели дозволяет немецкая сверхчеловечность.
Павилион Роз устроен очень продуманно: там посередине стеклянный купол, где нужно пить кофий и думать, как бы нам обустроить российскую империю, по бокам должны цвести розы, но сейчас, правда, не цветут, а в торцах наглухо закрытые комнатки, в которых можно уединённо и задумчиво вставить фрейлине, подающей кофий.
И сам император-павел стоит посреди всего этого на центральной площади, новенький, блестящий, и совершенно вот лично мне непонятно, какого же хуя понесло его в город санкт-петербург, где его и удавили, и зачем понадобился ему идиотский этот инженерный замок.
Молодость
