очевидными, при одном взгляде на эту сладкую парочку как-то чисто по-человечески становилось обидно, что жестокие законы нашего продажного мира свели вместе столь прелестное создание и брюхатую ядовитую тварь.
Через секунду Серж объявил начало схватки, кинологи спустили собак с поводков, и я отвлекся от своих невеселых мыслей, сосредоточившись на драке. Уже в самом начале схватки стало очевидно – у бультерьера нет никаких шансов справиться с ротвейлером. Змий был сильнее, тяжелее и сразу подмял поросенка под себя. По залу пробежал восторженный гул, как только на шее у несчастной псины показалась кровь. Так бывало всегда.
– Кажется, здесь уже все ясно, – тихо сказала Лиза. Но она ошиблась.
В какой-то момент ротвейлер окончательно уверился в своей победе, чуть ослабил хватку, и тогда истекающий кровью Брэк сумел-таки вырваться, отбежать в сторону и, оскалив пасть, тут же сам бросился в атаку на замешкавшегося противника. Словно стальной клещ, он повис на шее у Змия, намертво сомкнув челюсти, и начал с хриплым грудным рыком заваливать его на бок. Не вышло – слишком велика была разница в весе. Ротвейлер взвыл от боли и принялся метаться по рингу, предпринимая отчаянные попытки сбросить с себя бультерьера. Не добившись желаемого, пес пошел на хитрость – неожиданно остановился и сделал кувырок, в результате чего сумел укусить болтающегося ка шее бультерьера за незащищенный живот. Когда говорят, что були практически не чувствуют боли – правильно говорят. Но врожденный инстинкт самосохранения есть у каждой живой твари, от муравья до слона. Позволить врагу вцепиться себе в живот – это верная смерть. Брэку ничего не оставалось, как разомкнуть челюсти и, отпустив шею, вцепиться ротвейлеру в морду, а потом – попытаться отскочить в сторону. Не вышло. Змий изловчился, схватил удирающего поросенка за лапу и рванул с такой силой, что мне почудилось, будто я отчетливо слышу хруст ломаемой кости…
Схватка вошла в финальную часть. После того как фактически лишившийся одной лапы Брэк неловко повалился на бок и захрипел, я почувствовал, как прижавшаяся ко мне Лиза крепко сдавила мое предплечье. Публика же просто бесновалась! Крики, улюлюканье, яростная жестикуляция – все смешалось в единый гвалт, почти осязаемо заполнивший собой помещение клуба с ярко освещенным рингом в центре.
Я оторвал взгляд от издыхающего бультерьера, посмотрел на очаровательную малышку в алом платьице и прочитал в ее глазах нескрываемый ужас. Мафиози, напротив, ощерился в довольной улыбке.
Возможно, в эту секунду я впервые ощутил неприятный осадок от трижды в неделю творящегося в «Старом диктаторе» кровавого действа. Раньше для меня схватки ассоциировались лишь с деньгами, с гарантированным выигрышем и для жалости в сердце не было места. Сейчас, когда халява закончилась, пришло прозрение. А может, все дело в том, что я только что проиграл свои последние деньги?
– Ну, вот и все… – прошептала Лиза. – Ты проиграл. А он, – она посмотрела на Брэка, – умер.
Но путана снова ошиблась. То, что случилось в следующий миг на перепачканном кровью ринге, повергло всех присутствующих в шок. Примерно две секунды стояла полная тишина, а потом публика взорвалась оглушительным воем, от которого затряслись стены.
Казалось, с бедолагой Брэком все было кончено. Он лежал на боку, конвульсивно дергаясь всем телом и не делая ни малейшей попытки освободиться от мертвого захвата на шее. Те из игроков, кто поставил на здоровяка Змия, уже пожимали друг другу руки, а особо нетерпеливые даже направились к представителю тотализатора за получением выигрыша.
Внезапно глаза бультерьера широко открылись, на долю секунды приняв осмысленное и – я готов в этом поклясться! – хитрое и злорадное выражение, мелко подрагивающее тело резко напряглось, под кожей вздулись мускулы, а затем стремительным рывком Брэк во второй раз за схватку освободился от зубов ротвейлера, буквально с мясом вырвал свою изодранную в лохмотья шею из пасти Змия, вскочил на три лапы и тут же отчаянно впился клыками в морду опешившего ротвейлера. Змий взвыл, инстинктивно дернулся назад, но было поздно – один из клыков истекающей кровью «свиньи» проколол ему глаз. Неуклюже балансируя, Брэк разжал челюсти, тут же вцепился противнику в горло, на удивление легко, как плюшевую игрушку, швырнул тяжелую тушу Змия на ринг и, распластавшись, словно не дающий перевернуть себя на спину борец, буквально пригвоздил ротвейлера, не давая ему шевелиться. Кровь потоком хлынула из перекушенной артерии, оставляя багровые следы на некогла белобрысой морде Брэка и тяжелыми каплями падая с его клыков…
Вот теперь наступил конец. Когда кинологи расцепили псов, они оба еще были живы. Но даже неискушенному зрителю с ватой вместо мозгов было совершенно ясно – ни одна ветеринарная клиника не возьмется за лечение и не сможет вернуть несчастных животных к полноценной жизни. А кормить инвалидов на халяву, без отдачи, никто из профессиональных дрессировщиков не станет. Единственный вариант – это укол, вызывающий паралич дыхательной системы и, как следствие, быструю смерть.
Серж взял микрофон и громогласно объявил победителя схватки – бультерьера по кличке Брэк.
– Я хочу выпить, – сказала Лиза и потащила меня к барной стойке. Я не сопротивлялся. Я понял – выигрыш и проигрыш тут абсолютно ни при чем. Я просто сам изменился, стал другим. Сегодня ночью мне впервые за все время посещений клуба стало противно от того, что я увидел. И я твердо поклялся – ноги моей здесь больше не будет.
Накатив залпом стакан и проводив плотоядным взглядом направившуюся в женскую комнату Лизу, я прислушался к ощущениям своего организма и понял, что сегодня, как и прошедшей ночью, мне хочется накачаться до положения риз. Мой бумажник неожиданно пополнился двумя тысячами баксов, и этот факт вселял оптимизм, по крайней мере, на ближайшие пару дней. Пора было немного подкрепиться, и я заказал у Кости мой любимый салат из кукурузы с помидорами, оливки, а к ним – еще один коктейль «отвертка» для меня и кампари – для Лизы. Кушать прямо у стойки бара было стремно и не солидно, поэтому я попросил друга принести еду на единственный свободный в клубе столик, который отыскался в дальнем углу зала.
Аккурат рядом с бандитским финансистом и его компанией.
Костя нахмурился, но ничего не сказал. Просто подозвал одну из официанток, передал ей мой заказ и снова занял место за стойкой.
В зале уже ничто не напоминало о собачьих боях. Стараниями подсобных рабочих ринг в считаные минуты превратился в залитую светом разноцветных софитов сцену для музыкантов, на которой уже вовсю лабали свой бессмертный шлягер про коней в яблоках группа «Электроклуб» и ее солист Витя Салтыков. После двух часов ночи началась дискотека. Разогретые адреналином и алкоголем гости оттягивались на полную катушку. Третьим этапом развлекательной программы, как правило, был стриптиз. Когда – женский, а когда и мужской. Одним словом – скучать гостям и членам клуба не приходилось.
Я спрыгнул с высокого барного стула, пересек по краю колышущуюся, словно штормовое море,
