— Так тебе интересно, чем я занимаюсь, или нет? — обиженно спросила она, оттолкнув меня от себя. Вот так всегда — то прижимаемся, то отталкиваем друг друга! И все, руководствуясь не разумом, а сиюминутными эмоциями. Глупо.
— Конечно интересно! — Я снова прижал её к себе, на этот раз гораздо сильнее.
— Я пишу книги, — моя красавица произнесла это тихо, как бы извиняясь.
— О чём?
— Угадай!
— Откуда мне знать?.. — я пожал плечами, взял со столика чашку с остывшим кофе и выпил. — Детективы, наверное. Сейчас все новые писатели детективы пишут.
— У меня есть перевод на русский, и пока ты не прочитаешь, я тебя не отпущу. — Моя королева ласково провела ладошкой по моей небритой щеке.
— А сколько у тебя книг? — неожиданно у меня в голове промелькнула интересная мысль.
«Сейчас скажет: пока только одна, но впереди ещё двадцать…»
— Пока одна, — уголки губ Рамоны чуть заметно натянулись. — Но надеюсь, что не последняя.
— Скажи, ты действительно хотела меня видеть, когда посылала открытку?
— Да, хотела. И очень хорошо, что ты меня правильно понял.
Рамона была действительно довольна. Это без труда читалось на её загорелом и милом личике. Я же помрачнел и старался не смотреть ей в глаза. Но потом всё-таки не выдержал и рассказал почти всё, что случилось со мной за последние два дня, опуская только подробности, важные лично для меня и совершенно бесполезные для восприятия Рамоной сложившейся ситуации.
— Значит, если бы не все это, ты даже не подумал ко мне приехать? — обиженно спросила она.
В данной ситуации ее больше всего волновала не моя подвешенная в воздухе судьба, а мое к ней отношение. Впрочем, так часто бывает у женщин. Ведь в их жизни эмоциям, как правило, отдается первое место. Но разве можно винить женщину за то, что она женщина? Конечно нет. И я, как мог, попытался разрядить появившееся после моего рассказа напряжение.
— Ты не права, солнышко, я действительно обрадовался, когда нашел в почтовом ящике неожиданную весточку от тебя. Но так случилось, что событие это совпало с навалившимися на меня неприятностями, и пришлось воспользоваться твоим «закамуфлированным» приглашением в целях собственной безопасности. Ну посуди сама — разве плохо, если можно одновременно решить две проблемы?
— Наверно, нет… — Рамона пожала плечами, встала с дивана и подошла к окну, за которым пышной зелёной голограммой раскинулся аккуратный и ухоженный садик. — Хочешь еще кофе? Или чего-нибудь выпить? Должны же мы, в конце концов, отметить нашу встречу! — Она направилась к встроенному в стену мини-бару и достала оттуда бутылку замечательного сухого вина «Рислинг».
Вопреки своим правилам не злоупотреблять алкоголем, в тот вечер я капитально набрался, медленно, но верно осушая запасы спиртного из бара Рамоны. Понятно, мне нужно было снять напряжение, расслабиться. Рамона не слишком охотно поддерживала меня, делая глоток вина там, где я успевал пропустить внутрь три рюмки коньяку. Мы говорили обо всем, нарочно не останавливая внимание на личных отношениях, так как любой, пусть даже самый маленький, шаг навстречу друг другу гораздо более весом, чем долгие разговоры на эту тему. Его мы уже сделали и испытывали от этого вполне объяснимое чувство эйфории, но главной темой нашего разговора стала, как и следовало ожидать, моя недавняя «эпопея» с дискетой. Не знаю, зачем я тогда решился рассказать Рамоне всю правду, но мне действительно стало легче. Вероятно, подсознательно мне хотелось получить от нее совет — что же мне делать дальше?
— Ты можешь показать мне её? — тихо спросила Рамона, прикоснувшись ко мне мягкой ладонью.
— Дискета в сумке, в портсигаре, — небрежно отмахнулся я, наливая в рюмку очередную порцию коньяка. — Только ты не сможешь её просмотреть.
— Почему не смогу? — брови Рамоны удивлённо взметнулись вверх. — У меня наверху, в кабинете, есть компьютер. Ведь не думаешь же ты, что я работаю на обычной пишущей машинке?
— Ты меня не поняла. Дискета в несгораемом контейнере, который к тому же очень устойчив против деформации. А как его открыть — было известно только генералу Крамскому и «психу» Славгородскому из «Золотого ручья». И еще неизвестно — может, этот контейнер при попытке его открыть рванет так, что ни от тебя, ни от меня, ни даже от твоего чудесного дома не останется и горстки пепла! Но даже не в этом суть. Информация на сто процентов закодирована, и чтобы её раскодировать, нужно быть как минимум одним из тех умельцев, что при помощи домашнего компьютера умудряются взламывать системы защиты крупных банков и переводить на свои счета миллионы долларов. Ты можешь такое провернуть?
Рамона отрицательно покачала головой.
— Вот и я нет. Так к чему тогда все разговоры? — Я залпом осушил очередную рюмку и вновь потянулся за бутылкой, не обращая внимание на, мягко говоря, не одобряющий взгляд Рамоны.
— Но я всё равно хочу взглянуть на дискету, — спокойно произнесла она и вышла из комнаты в прихожую, где я оставил свои вещи. Вернулась уже не одна — до этого дремавший около входных дверей мраморный дог по кличке Гарик весело, как щенок, прыгал возле ног Рамоны. Вот только собаки мне еще и не хватало!
— Гарик, лежать! — скомандовала хозяйка, и пёс послушно опустился на ковер. Уж всяко лучше, чем на подстилочке перед дверьми. Хитрый, ничего не скажешь.
— Он так и спит, где захочет? — поинтересовался я, ощутив на себе гипнотический взгляд собаки, с одной стороны, убедительно изображающей из себя сонное царство, а с другой — внимательно, сквозь чуть приоткрытые веки наблюдающей за каждым мо им движением.
— А что, ты боишься? — рассмеялась Района и с видом заботливой мамочки погладила меня по голове. — Не бойся, на кровать я его не пускаю. И вообще — в спальню…
«Что, простите? Я ослышался, или как? Мне уже открыто намекают, что в первую же ночь я удостоюсь чести почивать на хозяйском ложе?»
— Ну тогда совсем другое дело! — Я сильно прижал к себе Рамону и впервые после разлуки прикоснулся губами к ее гладкой и мягкой коже на шее. От неё пахло дорогими французскими духами и кремом для загара.
Так как Района не пыталась высвободиться из моих объятий, я уже собрался добраться до ее уха, а потом — до губ, но мерзкий пес опять всё испортил. Он вдруг зарычал, вскочил и стал оглушительно лаять, шаг за шагом приближаясь к дерзко посягнувшему на хозяйку чужаку, то есть ко мне. Но стоило Районе спокойно бросить: «Гарик, на место», — как здоровенная псина тут же поджала хвост и трусцой убежала в прихожую. Хорошо, что хоть слушается, а то вообще была бы труба.
— Принесла дискету?
— Конечно.
— Тогда давай посмотрим повнимательней, ради чего угробили уже как минимум пятерых человек…
И я открыл серебряный портсигар. Плоский предмет, очень напоминающий допотопную промокашку для печатей, только гораздо более тяжелый, лежал на столике-баре. Поверхность контейнера, где — хотелось в это верить — находилась дискета, была совершенно гладкой. Заисключением вытисненных на одной из торцевых сторон цифр «482». Что они означали, можно было только гадать. И совершенно невозможно было понять, с какой стороны и при помощи чего он вскрывался. Отчетливо виднелась линия соприкосновения двух одинаковых половинок, но определить, каким образом они крепились друг к другу, представлялось неразрешимой задачей. Достаточно было пару минут повертеть контейнер в руках, чтобы однозначно решить — своими силами вскрыть его невозможно. А значит, добраться до дискеты могут лишь немногие, посвященные в тайну люди. Одного из таких людей я знал — это был профессор Славгородский из «Золотого ручья».
— Надо спрятать её, — безапелляционно предложил я. — И лучше всего, если ты не будешь знать о её место нахождении. Подержи собаку, а я схожу осмотрюсь.
— Думаешь найти подходящее место в саду? — с интересом спросила Рамона.
— Или в доме, или еще где-то… Я ещё не решил. Посиди пока здесь, минут тридцать-сорок.
— Может, лучше завтра, когда трезвый будешь?
— А кто тебе сказал, что я пьян?
