– Вытирай свои копыта насухо, затем густо смажь подошвы мазью, надевай носки и – в кровать. До завтрашнего утра пусть ноги отдыхают.
– А в клозет как ходить?
– Ползком, на брюхе, – снова чуть ухмыльнулся Ботаник. Хотя глаза профессора оставались по- прежнему холодными. – Так уж и быть, принесу из сарая ведро. Ну, чего расселся? Не у тещи на блинах. Шевелись.
Быстро и аккуратно обработав порезанные стопы, Слава, привыкший всегда и во всем беспрекословно слушаться учителя, смазал ноги вонючей мазью неизвестного происхождения на медовой основе, натянул носки и, морщась и шипя, доковылял до кровати.
– Черт, совсем из головы вылетело, – выругался Сомов. – Ты, наверное, голодный?
– Да в общем… сожрал бы чего-нибудь, – признался Корсак, покосившись на стоящий на столе скромный завтрак сэнсэя– хлеб, сахар, масло и несколько вареных вкрутую яиц. – Иваныч… Ты не закончил. Так что там дальше было?
– Дальше… – глухо пробормотал профессор, нарезая хлеб. – Я три дня думал, как мне исхитриться и проникнуть в клуб Штольца. На четвертый придумал. Наведался в квартиру матери – она как всегда днем была в церкви, – забрал оттуда шкатулку, где она хранила все подаренные отцом за годы их совместной жизни ювелирные украшения – кольца, браслеты и прочие побрякушки, до которых она давно потеряла всякий интерес и держала исключительно на черный день, – отнес все это добро скупщику-армянину и битый час торговался, прежде чем продать. На вырученные деньги – а вышло что-то в районе третьей части той суммы, которую требовал Мао, – я купил себе шикарную одежду, обувь, дорогие сигареты и французский одеколон. Сходил в парикмахерскую, привел в порядок даже ногти, отполировав их до блеска. Без документов, за хороший магарыч, снял номер в престижной гостинице. Зашел в банк и часть рублей поменял на немецкие марки. А вечером завалился в один из ресторанов, где, как я краем уха слышал от сокурсника, в одной из задних комнат время от времени за закрытыми дверями играли в карты. Заказал себе хорошее вино, кучу всякой еды и стал поглядывать по сторонам в поисках человека, который смог бы оказаться мне полезен. Завсегдатаев кабака сразу можно определить, это просто… В тот вечер мне не повезло. Во второй – тоже. Зато в третий вечер, когда я уже начал сомневаться в правильности выбранной мною тактики, ко мне за столик неожиданно подсел заметно выпивший тип, представившийся Алексом, сотрудником судоходной компании «Севрюга», а на самом деле оказавшийся известным во Владике жуликом и альфонсом по прозвищу Марафет. Специализацией этого смазливого и болтливого хлыща были богатые одинокие дамочки, которых Марафет сначала клеил, затем охмурял, после укладывал в постель, а в завершение обдирал как липку и исчезал с прихваченными на долгую память ценностями. Я воспользовался своим знанием немецкого, представился торговым агентом из Гамбурга, сыном русской графини-эмигрантки и зажиточного бюргера, приехавшим в город с целью выяснения ситуации и возможности реализации перспективных деловых проектов. А попутно – чтобы отдохнуть душой и телом и, если вдруг выпадет шанс, сыграть в карты в приличном заведении, с надежными во всех отношениях людьми…
Сомов положил хлеб и вареные яйца на тарелку, подхватил кружку с чаем и отнес удобно устроившемуся на кровати Ярославу. Поставил рядом, на табуретку.
– И этот хмырь сразу купился, – жадно впиваясь зубами в намазанный маслом хлеб, предположил Корсак.
– Не сразу, – покачал головой Леонид Иванович. – Сначала сделал вид, что пропустил мои слова насчет карт мимо ушей, и завел разговор о шлюхах из борделя, в котором часто бывал. А рассказывая свои скабрезные истории, словно между делом задавал всякие наводящие вопросы. Прощупывал меня – тот ли я, за кого себя выдаю? Потом сделал вид, что у него неожиданно закончились деньги… Я сказал ему «не волнуйся» и, похлопав себя по карману, снова намекнул, что недурно было бы найти компанию для игры в вист. И если Алекс знает такое место, безопасное и солидное, я готов в качестве благодарности выдать ему подъемные. С отдачей после выигрыша. И отсутствием всяческих претензий в случае фиаско. Марафет сразу заглотил крючок вместе с грузилом и поплавком. Сказал, что можно сыграть и прямо тут, в ресторане, в комнате на втором этаже, но он не советует, так как публика здесь не всегда честная. С запахом, как он тогда выразился… В ту ночь мы гуляли до самого утра и, придерживая друг друга, чтобы не упасть, клялись в вечной дружбе и несколько раз троекратно целовались. Как постоянно твердил Марафет, по старому русскому обычаю. Договорились встретиться на следующий день в гостинице. Это как раз была суббота. Марафет клятвенно пообещал познакомить меня с настоящими игроками. Но предупредил, что абы кого в игорный дом Штольца – при этих словах у меня аж сердце защемило – не пускают. Однако он, как давний член сего общества, непременно замолвит за меня словечко. За скромное вознаграждение…
Леонид Иванович провел ладонью по колючим щекам и подбородку, нахмурился, снял рубашку, оголив крепкий, упругий, словно высеченный скульптором из куска мрамора, мускулистый атлетический торс без капли подкожного жира, по которому при желании можно было запросто изучать анатомию. Подошел к висящему на стене умывальнику с зеркалом, открыл лежащую на полочке опасную бритву, покрошил в ступку мыло, плеснул воды и принялся при помощи помазка взбивать пену для бритья.
– Иваныч… не томи! – не выдержав целой минуты тишины, взмолился Слава, отставляя пустую тарелку и прихлебывая из кружки ароматный травяной чай. – Продолжай!!!
– Клуб Штольца находился в двухэтажном частном доме, в тихом местечке, недалеко от центра Владивостока. С одной стороны улица, с другой – огражденная высоким забором территория. По бокам вплотную – два других дома… Когда мы пришли туда и Марафет постучал в дверь, открыл нам двухметровый детина. Альфонс сразу прижался губами к его уху и принялся что-то нашептывать, время от времени кивая на меня. О чем говорил – догадаться нетрудно. Мол, богатый немецкий лопух, денег куры не клюют. Завтра вечером уплывает назад в Германию. А сегодня хочет, чтобы его сначала вежливо и с улыбкой обчистили за игровым столом, а потом спокойно, целым и невредимым, отпустили восвояси… Громила выслушал, попросил подождать и ушел, захлопнув дверь. Но минут через пять вернулся и впустил нас в дом. Когда я проходил мимо этой обезьяны, то заметил у него заткнутый за ремень револьвер… Поднялись на второй этаж, в сопровождении еще одного охранника. Там, в небольшом уютном зале, уже раздавали картишки пятеро игроков. Посреди стола лежал банк, при виде которого я сразу вспомнил слова Мао о золотых червонцах. Других денег в этом игорном клубе, похоже, не признавали. Среди присутствующих я увидел усатого краснолицего толстяка, с родимым пятном на левой руке. И не только. Там же находился и банковский кассир, у которого я три дня назад менял рубли на немецкие марки. Наспех придуманная мной легенда начинала сыпаться, но – обошлось. Этот носатый хитрый ворюга, втихаря таскающий из банка хозяйские деньги и умудрившийся до сих пор не попасться, меня не запомнил… Марафет весело поздоровался и представил меня как своего друга, совладельца немецкой торговой компании, намеревающегося открыть бизнес в городе. Хозяин – Штольц, сидевший за этим же столом, представился сам, представил всех по имени-отчеству и объяснил правила. Особо предупредив, что долговые расписки здесь принимаются только у проверенных игроков, а новички играют исключительно на наличные. Я спросил, можно ли мне делать ставки немецкими марками. Штольц сказал, что можно, и назвал драконовский курс обмена. Возразить я не мог… Сел, выдал под столом наступившему мне на ботинок Марафету обещанный за протекцию магарыч. Прикинул размер ставок и понял, что всех оставшихся в моем распоряжении капиталов хватит максимум на десять-пятнадцать минут игры…
Смочив лицо и намазав его пеной, Ботаник принялся скрести щеки острым лезвием опасной бритвы, стряхивая мыло в ржавую раковину.
– Как и любой новичок, я не торопился. Курил, ставил по минимуму, приглядывался. И чувствовал, что за мной, за моими действиями и движениями тоже внимательно наблюдают. Карта, как специально, пошла хорошая, и мне, к явному неудовольствию других игроков, довольно быстро удалось сначала удвоить, а затем и утроить свой финансовый резерв. Марафет, напротив, проиграл все. И, печально вздохнув, снова начал толкать меня под столом ногой. Пришлось откупаться… Где-то через полчаса я спросил, где находится ватерклозет. Штольц нажал на кнопку звонка, пришел один из двух уже виденных мной охранников. Тот, что провожал нас от входной двери до стола и во время игры, находился в соседней комнате, за тяжелой портьерой. Он молча кивнул хозяину и отвел меня на первый этаж, указав на дверь и оставшись ждать снаружи. Я и не рассчитывал, что будет иначе… Вырубил его отработанным ударом по шее, так что тот даже охнуть не успел, аккуратно подхватил под руки и отволок в туалет. Обыскал, забрал револьвер – такой же, как у орангутанга на входе – запихал в рот полотенце и за минуту крепко связал по рукам и ногам его же
