арестована и по окончании весьма не простого следствия обязательно предстанет перед судом. Органами велась активная кропотливая работа по установлению связей секты с властными и деловыми структурами. Капитан не сомневался, что на этом направлении следствие столкнется со множеством сюрпризов. Хотя честно признавал, что многим из власть имущих – тем, кто за пристрастие к малолетним прочно сидел на крючке у чертопоклонников и выполнял их волю или, что не менее гнусно, в погоне за острыми ощущениями за большие деньги принимал участие в грязных ритуалах в качестве зрителя, – увы, удастся по обыкновению уйти из поля зрения правосудия… И все-таки результаты операции обнадеживали. По крайней мере они давали причастным к расследованию мужикам в погонах чувство удовлетворения от профессионально выполненной работы. А для «правильного» оперативника, «мента в законе», это уже немало.
Еще капитан сказал, что, как бы там ни было, без моего непосредственного участия добраться до Каллистрата и взять его с поличным было бы значительно труднее. Говоря это, он как-то странно отводил взгляд в сторону.
Может, он лукавил и моя самодеятельность была не только не оправданной, но и вредной? Кто знает…
А через пару дней Томанцев словно между прочим озвучил уже давно промелькнувшую у меня в голове мысль: если Милевича, защищать которого приглашены лучшие адвокаты, берущие по сто долларов в час, все-таки приговорят к высшей мере и, как сейчас водится, заменят «вышку» пожизненным заключением, то, возможно, через год или два мы с ним снова встретимся. На острове Каменном, где сатанинскому гуру предоставят камеру-одиночку, в которой он будет медленно гнить до конца своей никчемной жизни…
Однако может статься, что даже в случае осуждения Каллистрата по максимуму новой встречи не произойдет. С тех пор как в России прекратили расстреливать, количество преступников, осужденных на смерть в рассрочку за тюремными стенами, непрерывно растет. И на деньги гуманной Европы уже начато строительство сразу двух новых узилищ для убийц – непременно с соблюдением всех норм содержания, принятых в цивилизованных странах. Обитатели этих тюрем – сплошь маньяки, насильники, потрошители и душегубы – будут, по слухам, иметь возможность смотреть телевизор, читать прессу, заниматься на тренажерах и вообще чувствовать себя с биологической точки зрения несравненно лучше, чем многие их свободные сограждане, мыкающиеся в поисках пропитания, перебивающиеся с хлеба на воду и живущие в трущобах. Вот только голосовать за народных избранников обитатели этих резерваций не смогут. Хотя… мир меняется, и всякое может произойти. Еще десять-пятнадцать лет назад жизнь огромной страны была совершенно другой, совсем не похожей на нынешнюю.
Спустя полтора месяца я чувствовал себя заметно лучше. Попрощавшись с отцом Сергием и поблагодарив милицейского капитана за все доброе, что он для меня сделал, я купил билет на поезд до Вологды. Пора было возвращаться на остров Каменный. Моя поездка в Северную Пальмиру и так оказалась втрое дольше запланированного срока.
Однако один волнующий меня вопрос остался без ответа: куда исчез и почему в нужный момент не отозвался на мою настойчивую просьбу о помощи мой бывший командир, а ныне генерал-лейтенант ФСБ Алексей Трофимович Корнач? За те без малого два месяца, что я провел в Санкт-Петербурге и в окрестностях Шлиссельбурга, он так ни разу и не дал о себе знать, несмотря на ряд моих звонков по контактному телефону и просьбу срочно выйти на связь…
В то, что генерал Корнач, работая в такой могущественной государственной структуре – в каком бы уголке планеты он в данный момент ни находился и какое бы задание ни выполнял, – ничего не слышал об истории с арестом главаря питерской секты сатанистов и моего во всем этом участия, поверить было совершенно невозможно!
Только смерть могла помешать генерал-лейтенанту, моей единственной связующей ниточке со спецслужбами, объявиться. Но в это верить не хотелось, и я всякий раз гнал прочь эту настойчиво возвращающуюся в голову мысль. И без того слишком много рубцов на душе оставило это долгожданное возвращение в родной город дождей…
Глава 40
…Корнач все-таки нашелся! Ангелом-хранителем возник у меня за плечом буквально за полчаса до отправления поезда. Тихо подошел, когда я стоял возле двери купейного вагона на перроне Финляндского вокзала, тронул меня за локоть и спокойно произнес знакомым до боли баритоном:
– А я боялся, что не успею, что из-за грозового фронта самолет посадят где-нибудь в Таллине. Обошлось, слава богу. И таксист попался толковый, домчал из Пулкова так, как мы с мигалками не летаем… Ну здравствуй, что ли, отец Павел. Наслышан уже, как ты здесь бесам рогатым лихо хвосты накрутил!.. Не можешь, капитан, жить спокойно, без приключений… а, батюшка?!
– Здравствуйте, Алексей Трофимович. Ждал вас, почитай, два месяца, но уже не надеялся увидеть, – ответил я, не веря своим глазам. – Мысли уж всякие в голову лезли…
– Ну ты это брось! – сдвинув брови, полушутливо-полусерьезно погрозил пальцем Корнач. – Поживем еще. Старая гвардия не сдается, сам знаешь… А если всерьез – извини, что так долго молчал. На то были важные причины, сам понимаешь, наша служба веников не вяжет. В детали, понятное дело, не посвящаю, да и не обо мне сейчас речь. Знаешь, давай лучше прогуляемся туда-сюда!.. – предложил чуть заметно располневший за три года моложавый пятидесятидвухлетний генерал, увлекая меня к виднеющемуся впереди локомотиву и на ходу прикуривая сигарету. – До отправления железного коня еще целых двадцать пять минут, а мне, честное слово, есть о чем тебе рассказать.
Мы молча дошли почти до конца платформы.
– У меня для вас новость, батюшка, – перейдя на «вы», заговорил генерал. – Это касается Вики и того скота, который ее… – Он запнулся и опустил глаза.
– Вы… нашли его? – с трудом выговорил я и, не удержавшись, вцепился в рукав бывшего командира «Белых барсов».
– Ну можно сказать и так, – чуть помявшись, подтвердил Корнач, легко высвобождая рукав замшевой куртки и как ни в чем не бывало продолжая променад по перрону. Я двинулся следом. – Короче, мочканули подонка примерно полгода назад, нет его больше… – сообщил генерал. – Но это еще не все новости. Я знаю, кто это сделал, и поверьте, отец Павел, этот человек заслуживает отдельного разговора. Другой такой птицы я, признаться, прежде не встречал! Вообще говоря, все, что касается этого питерского Рэмбо, относится к секретным файлам ФСБ, но вы у нас, как известно, человек особенный, священник… К тому же Вика… Думаю, ничего страшного не случится, если я расскажу, как все на самом деле произошло. Вроде как на исповеди. Сейчас свобода совести, даже офицерам спецслужб общение со служителями культа не возбраняется. Хотя, как известно, и среди слуг господних целая армия стукачей…
– Не надо бросаться такими словами, – поостерег я сухо.
– Вы правы, отец Павел… Сорвалось, извините. Ну тогда просто пообщаемся как старые знакомые. Для этого я, собственно говоря, и приехал… Вам, отец Павел, прозвище Ворон ни о чем не говорит? – Корнач профессионально, словно невзначай глянул мне в глаза, ожидая реакции. Только скорее всего контрразведчик увидел в них лишь усталость и щемящую тоску. Кличку «Ворон» я слышал впервые. Наверное, какой-нибудь матерый уголовник, подумалось мне с ходу. У кого еще может быть такое прозвище?
– Так кто же это сделал? – этот вопрос интересовал меня куда больше, чем какой-то там Ворон. Хотя слова генерала и обещали некую интригу, из серии «паук ужалил паука». Я хотел наконец узнать имя того монстра, который перечеркнул всю мою прошлую жизнь, лишил меня жены, сына, до рождения которого оставалось меньше двух месяцев. Случись у Вики днем раньше преждевременные роды – и все могло быть иначе! Жена и сын были бы сейчас живы. А я никогда не носил бы рясу священника…
– Иногда реальность куда фантастичнее вымысла, – глубоко затянувшись дымом, буркнул Корнач, сведя брови к переносице. – Их всех, я имею в виду женщин, ставших жертвами маньяка, насиловал и убивал прокурорский следователь по особо важным делам, тот самый, которому впоследствии поручили вести дело о его собственных преступлениях! Каково, а?! Вот шакал…
– Яблонский?!
Сказать, что я был удивлен, значит не сказать ничего. Я наконец узнал правду об убийце моей жены, и этим все сказано.
– Значит… это тот самый молчун с короткой стрижкой и бегающими глазами. Выгораживая себя, он
