– Теперь милости просим, – пробормотал он под нос, отползая назад в угол.
Но стрельба стала быстро стихать, и вскоре вокруг повисла напряженная тишина.
«Кажется, всем чичам пришел амбец. Значит, сейчас спасители заявятся. – Северов испытывал не только радость, но и беспокойство. – Надо предупредить их как-то…»
Приблизившись к зияющему дверному проему и отпихнув ногой мертвеца, он вжался спиной в каменную стену и громко крикнул:
– Эй, братишки, кто вы? Не бейте по сараю, тут свои!
– Здесь спецназ ВДВ! Сколько вас? – донеслось в ответ парой секунд позже.
– Я – один! Сержант внутренних войск Северов! Нашу колонну сегодня утром у Лайхан-Юрта расстреляли! Здесь, под ногами, труп Абдурахмана и голова нашего майора Косырева! Больше никого!
– Грабки – в гору и на выход! – раздалась команда.
…Даже столь стремительное освобождение из чеченского плена не принесло Ивану ожидаемого облегчения.
Дурацкое обвинение, предъявленное комбатом Бульдогом, увольнение из внутренних войск и фактический арест снова начали бередить его душу, заглушая даже физическую боль от ран и побоев.
Неужели события последних дней имеют какое-то отношение к его отцу?
После «гибели» майора Северова, вскоре по окончании пластической операции, Иван несколько раз виделся с ним и изредка – риск был достаточно велик – звонил ему по мобильному телефону.
Но уже много месяцев, после того как он оказался в Чечне, Северов-младший не имел возможности связаться с отцом и не располагал о нем никакими сведениями…
Часть четвертая
Черный наркобарон
Доктор Жора приходит по вызову
На подъезде к Московскому вокзалу со стороны Лиговского проспекта образовалась огромная пробка. Виной тому послужило обычное ДТП – таксист-лихач, пытаясь на моргающий желтый проскочить перекресток, сбил ковыляющую через проезжую часть со скоростью хромой черепахи толстую старуху с нагруженной полосатыми челночными баулами двухколесной тележкой. Не так, чтобы сильно и с последствиями для здоровья потерпевшей – едва задетая бампером желтой «Волги» бабка споткнулась и расквасила себе об асфальт нос, – но на истошный визг слетелась такая куча зевак, что движение транспорта было парализовано.
Гаишников пока не наблюдалось, а гудящая возмущенная толпа, плотно окружив от греха подальше забившегося в салон машины взъерошенного и перепуганного таксиста, взяла место происшествия в плотное живое кольцо и, судя по громким возгласам некоторых размахивающих кулаками активистов, явно намеревалась устроить народный самосуд над злодеем еще до приезда взяточников в серых фуражках.
Дело крепко пахло керосином…
– Козлы вонючие! Зрелищ им мало! Быдло! – пробормотал развалившийся рядом с водителем новенькой мерседесовской «Скорой помощи» высокий русоволосый врач лет тридцати, нервно вскинув руку и посмотрев на часы. – Саня, давай врубай сирену и объезжай по тротуару! И так уже опаздываем…
– Бу… еде… – оскалился шофер «неотложки» и щелкнул тумблером на панели.
Через миг окрестности пронзил истошный вой взревевшей сирены.
Запрыгнув на тротуар правыми колесами и спугнув бросившихся врассыпную испуганных пешеходов, «Скорая», слегка накренившись, помчалась вперед.
Она обогнула мешающую проезду «Газель», а затем и призывно махающую руками возбужденную толпу, сгрудившуюся вокруг такси и причитающей, демонстративно сидящей на сыром асфальте старухи с распухшим носом.
Теперь толпа недоуменно смотрела «Скорой» вслед.
– Слышь, Жора, трудящиеся думали, что мы начнем делать этой старой карге искусственное дыхание! Рот в рот! – хохотнул водила и, проскочив площадь, пролетел мимо концертного зала «Октябрьский», свернул на соседнюю улицу и вскоре притормозил неподалеку от невзрачного на вид дома, в полуподвале которого располагался один из самых шикарных и посещаемых ночных клубов для «голубых» – «Адам и Адам».
Впрочем, это было известно только своим – рядом с входом в заведение не было ровным счетом никакой вывески и тем более навязчивой неоновой рекламы.
– Жди здесь, я буду через полчаса, – бросил врач, стягивая надетый поверх одежды медицинский белый халат и выскакивая из машины. – Если будут вызовы, переадресуй бригаде Шута. Понял?
– Ладно… – лениво отозвался скуластый шофер. Подавив зевок и потянувшись, он откинулся на высокую мягкую спинку. Веки его смежились. – Посплю пока. Почитай, сутки уже за «баранкой»…
Врач подошел к навесному ажурному козырьку, спустился на две ступеньки к тонированной двери из оправленного в крашеный металл пуленепробиваемого стекла и, недвусмысленно уставившись в нависшую над ней видеокамеру, нажал на расположенную рядом кнопку звонка.
Закоренелый бабник Жора всякий раз при посещении этого дорогого борделя для извращенцев испытывал неприятный осадок в душе. Но такие визиты были неотъемлемой частью его прибыльного теневого бизнеса, так что приходилось мириться.
Вскоре дверь бесшумно распахнулась, и появившийся в проеме широкоплечий бритый охранник в неизменной белой рубашке и темных очках, отступив в сторону, молча пропустил ожидаемого боссом гостя.
– У себя? – погружаясь в полумрак просторного холла с журчащим в углу фонтаном в виде скульптуры Нарцисса, на всякий случай поинтересовался Жора.
Вместо ответа громила лишь едва заметно опустил раздвоенный подбородок и указал рукой на закрытую раздвижной бамбуковой шторой высокую полукруглую арку, ведущую в уютный зал.
Здесь тихо играла спокойная, ненавязчивая мелодия и медленно плавали по стенам и столикам разноцветные блики, производимые расположенной под потолком у сцены цветомузыкой.
Заполненный ночами почти до отказа элитный клуб сейчас был практически пуст, лишь у зеркальной стойки сидели на высоких барных стульях двое приторно-манерных и вызывающе втиснутых в узкие кожаные штаны юнцов лет двадцати с небольшим. Они о чем-то тихо переговаривались с улыбающимся слащавым барменом, куря коричневые дамские сигареты и томно потягивая янтарное пиво из высоких бокалов.
Услышав за спиной шелест раздвигаемых бамбуковых висюлек и приглушенные мягким ковром шаги, «бачо», страдающие от отсутствия богатых клиентов, как по команде обернулись и с любопытством проводили профессионально оценивающим взглядом идущего в сопровождении охранника молодого светловолосого мужчину очень привлекательной наружности в джинсах и модном пиджаке цвета «соль с перцем».
– Какой симпатичный! – с придыханием, явно рассчитывая, что его услышат, произнес один из педиков, скользнув по упругому заду незнакомца опытным взглядом. – И где только такие по вечерам гуляют? Ты не знаешь, Стасик?
– Такие красавчики пешком не ходят, они на дорогих машинах ездят, – серьезно заметил второй гей, медленно выпуская вверх струйку легкого ментолового дыма. – Вот почему на улице ты встречаешь только дышащих перегаром небритых мужланов и шатающихся от голода бледных интеллигентов-очкариков. А это, Виталик, эксклюзив!
– Знаешь, я бы не отказался выпить с этим милым варваром по бокалу шампанского где-нибудь в более уединенной обстановке! – вслед прошедшему мимо хмурому Жоре кокетливо заметил первый и отпустил призывный грудной вздох.
Не в силах удержаться от реакции на столь откровенный комментарий в свой адрес, док обернулся и, поймав блестящий взгляд в упор смотрящего на него проститута, сухо процедил:
– Когда мне захочется твоей задницы, пташка, тебя и так ко мне приведут в любое время дня и ночи.
Георгий пересек зал, толкнул коричневую лакированную дверь и оказался в ярко освещенном, украшенном раскидистыми пальмами и настенной графикой, просторном коридоре, в который выходили еще три двери.
