…Взгляд палача скользит по моему лицу, спускается на грудь, а потом рывком смещается влево-вверх. Брови сдвигаются вместе, а в глазах возникает немой вопрос.
— Спрашивай… — повелевает отец.
— Простите, ваше величество, а ее высочество, что, еще не опоясана?
— Нет… — покосившись на мое платье, не перетянутое под грудью пояском, кивает отец. — Зачем терять время? Видеть она научилась. Значит, пора заняться делом… На благо королевства и… мое…
'Восемь месяцев… прошло уже восемь месяцев…' — горько вздохнула я. Потом в последний раз вгляделась в бесстрастное лицо отца, не знающего, что такое любовь к дочери, и решительно отщипнула от луковицы еще несколько оболочек…
— Ой! А у вас ссадина на коленке! Прямо, как у меня! Хотите, покажу? — графиня Айлинка Утерс по- крестьянски задирает подол платья и тыкает грязным пальцем в свое разбитое колено. — Вот! Это я вчера с Дичка упала!
— С чего? — скомкав в руках снятую с себя грязную мужскую рубашку и с вожделением глядя на бочку для омовения, спрашиваю я.
— Ну, Дичок, это… Дичок! — сестра моего похитителя непонимающе смотрит на меня, а потом вдруг гордо задирает подбородок: — Жеребец! Еще не объезженный! Огромный, как Лысая гора! Быстрый, как молния! И знаешь, какой красивый? Ой… простите, ваше высочество, заболталась! Знаете, какой он красивый?
— А как вас к нему подпустили? Ну, если он необъезженный? — опустив палец в горячую воду и предвкушая будущее удовольствие, спрашиваю я.
— Меня и не подпускали… — сестренка Аурона Утерса смешно морщит нос, потом, решившись, поворачивается ко мне спиной и еще раз вздергивает подол. Демонстрируя мне попу, исчерченную красными полосками.
— Ого! Розги? И сколько ударов?
— Двадцать… Я ни разу не ойкнула…
— Мда… — состроив на лице подходящее выражение, я, наконец, погружаюсь по горло в воду и жмурюсь от удовольствия… А потом понимаю, что девочка ждет несколько более живой реакции на свой поступок. — Не многовато?
— Ну-у-у… — взгляд девочки уходит вправо-вниз, — нет. Я ведь могла свернуть себе шею…
— Действительно могла…
Услышав голос, раздавшийся от двери в купальню, Айлинка вздрагивает и слегка краснеет.
— Дочь! Могу я попросить тебя ненадолго оставить нас наедине? — без всякого сюсюканья интересуется у нее графиня.
— Конечно, мама… — кивает девочка, и, сорвавшись с места, исчезает из поля моего зрения.
Ход воспоминаний слегка замедлился, и я вдруг поймала себя на мысли, что мне страшно. Страшно заново ощутить те чувства, которые вот-вот начнет испытывать мать моего похитителя!
— Ваше высочество! Простите, что отвлекла вас от омовения, но, боюсь, другой возможности побеседовать с вами мне может и не представиться… — вздыхает графиня. — А я должна знать, что задумал мой непутевый сын. И, по возможности, успеть помочь ему не совершить непоправимую ошибку…
В ее словах и жестах было намешано столько настоящих чувств, что я снова растерялась. Ведь при дворе моего отца никто и никогда не чувствовал стыда. Ни за себя, ни за кого-то другого. И никто ни за кого не переживал. Тем более так искренне, как это делала эта женщина.
— Я не знаю, что он задумал… — справившись с удивлением, отвечаю я. И, увидев в глазах своей собеседницы еще более дикое смешение чувств, ошарашено замолкаю. Пытаясь разобраться во всех оттенках того, что ощущаю.
Графиня до крови прокусывает губу. И, не заметив(!) этого, задает следующий вопрос:
— А… мой сын…не позволял по отношению к вам каких-либо… вольностей?
Ошалев от четкого ощущения, что она ПЕРЕЖИВАЕТ ЗА МЕНЯ, за дочь того, чья армия вторглась в пределы их королевства, я прикипаю взглядом к ее лицу. И, поняв, что мне ничего не привиделось, отрицательно мотаю головой:
— Нет. Если не вспоминать о том, что он меня похитил и насильно привез в Элирею, то его поведение по отношению ко мне можно назвать безупречным…
— Что ж… Хоть тут он остался самим собой… — снова вздыхает графиня. Потом судорожно сжимает пальцы правой руки и готовится сказать нечто, что в данный момент считает еще более важным:
— Ваше высочество! Я, графиня Камилла Утерс, супруга Логирда Утерса Неустрашимого, от имени главы нашего рода, в данный момент отсутствующего в замке, приношу вам искренние извинения за проступок моего сына. И предлагаю вам свою защиту…
— От вашего сына? — вырывается у меня.
Еще бы: поведение графини Утерс вышло далеко за рамки того, что я тогда была в состоянии представить!
— Да… — кивает графиня. — Если я попрошу, то Аурон откажется от своих планов касательно вас, и…
— …и оставит меня в вашем замке?
— Нет. Проводит вас обратно до Свейрена…
Я опять остановила Время, вгляделась в ее глаза и в который раз убедилась, что она искренне верила
