…Жуткий женский крик, внезапно раздавшийся из бойницы, заставил коменданта удивленно вытаращить глаза:
— Кого он это?
— Понятия не имею… — честно признался Варис.
Мессир Лейст задумчиво подергал себя за бородку, немного подумал и вздохнул:
— Да все равно кого… Видимо, ему уже сообщили… Вот и бесится…
— Успокаивать не пойдете?
— Н-нет! Сейчас к нему лучше не подходить… Да и в пыточной сейчас… грязновато…
Представив себе эту 'грязь', Кулак поежился. Потом сообразил, что там сейчас находится ее высочество принцесса Илзе, и. заставил себя перевести разговор на другую тему:
— Кстати, мессир Дюк, а правда, что ваш сын вызвал на дуэль внука графа Эрвела Фарбо?
…Через час после захода солнца Варис решительно подошел к дверям в Кошмар и изо всех сил врезал по ним кулаком. Потом подождал минуту и врезал снова. А когда за ними раздались звуки шагов, поинтересовался:
— Ключник, это ты?
— Я, ваша милость!
— Сходи в пыточную. Сообщи ее высочеству, что солнце давно зашло, и нам пора возвращаться во дворец…
— Как прикажете, ваша милость!
— Давай… Поторопись — уже действительно поздно…
Судя по раздавшемуся за дверью звяканью и приглушенной ругани, криворукий охранник умудрился уронить связку ключей. И теперь, кривясь от боли в сломанных ребрах, пытался ее поднять.
— Что ты там копаешься? — зарычал Варис, и от души врезал по двери кулаком. — Бегом давай!!!
— Уже бегу, ваша милость!!! — взвыл Шадур, и за дверью сразу же настала мертвая тишина.
Покосившись на стремительно темнеющее небо, Кулак заставил себя подойти к бойнице и прислушался. Удивительно — но там, внизу, было тихо. Ни крика, ни стона, ни вздоха…
'Как в усыпальнице…' — подумал Варис. А потом, почувствовав тошнотворный запах горелой плоти, вздрогнул: 'Нет! Не в усыпальнице! В них пахнет по-другому…'
Стараясь, чтобы со стороны его движение выглядело как можно более спокойным, он развернулся на месте, дошел до лавки и медленно опустился на нее. Решив, что ждать возвращения Шадура лучше сидя…
…Услышав топот сапог вернувшегося охранника, Кулак дождался, пока проскрипит открывающаяся дверь, открыл глаза, повернул голову направо и поинтересовался:
— Сообщил?
И, увидев выглянувшее из-за двери бледное, как полотно, лицо охранника, мигом оказался на ногах.
— Ва-ва-ва-ша милость! Та-а-ам та-а-акое…
— О чем это ты? — понимая, что произошло что-то из ряда вон выходящее, Варис похолодел: — Ты говорил с ее высочеством?
— О-о-она… ме-е-ертва!!!
— Что?! — Кулак мгновенно оказался рядом с Ключником, и, схватив его за грудки, от души встряхнул: — Что ты сказал?
— Ее вы-ысочество п-принцесса Илзе м-мертва-а-а…
По спине телохранителя покатились капельки холодного пота:
— Веди. Меня. Туда. Живо!!!
— Д-да! К-как прикажете!!! — пробормотал Шадур и тут же сорвался с места. Забыв про боль в ребрах, про связку ключей, торчащих из двери и про факел, вставленный в кольцо на стене.
Мысленно проклиная тупость насмерть перепуганного тюремщика, Кулак вцепился в факел, выдернул из замка связку ключей и ринулся следом за Шадуром в жуткую темноту холодного, как ледник, коридора…
…На самом нижнем этаже Кошмара жутко воняло паленым мясом и жженными костями. Смрад был таким густым, что прежде, чем войти в пыточную, Варис задержал дыхание. И прищурил заслезившиеся глаза. Потом увидел фиолетовое пятно, висящее в центре комнаты, и мгновенно оказался рядом с ним. Один взгляд на тело, болтающееся в петле, и ему слегка полегчало: широченные плечи, покрытый густым черным волосом торс и перевитые мышцами руки, выглядывающие из разрывов женского платья, явно принадлежали мужчине.
Правда, обрывки платья, кое-как натянутого на труп, было тем самым. Фиолетовым. Без кринолина. С серебристыми вставками под грудью, по краю подола и на рукавах!
'Платье — ее… А ее самой — нет… И где ее искать?' — мрачно подумал Варис. И развернулся к стоящему рядом Ключнику:
— Это не она! Идем ее искать…
