Плитой Возмездия. Я не знаю, почему его и лошадей до сих пор нет…
— Фигня, братан! Мы иногда не прочь и прогуляться… — успокоил его я. — Кстати, судя по конскому топоту, ваш паренек все-таки решил вернуться…
— Эх, какая засада… — сокрушенно вздохнула Беата, оглядев вылетевших из-за угла лошадей. — А сиреневого ослика-то не пригнали… И как я теперь жить-то буду?
Митрих Тринадцатый, он же Митя, сиял, как прожектор перестройки. Дождавшись, пока прислуга закончит накрывать на стол, он разогнал всю эту шайку-лейку к чертовой матери, и, лично разливая вино в наши кубки, взахлеб рассказывал о новой политической обстановке на границах его империи. В общем, после косметического вмешательства Олега и моей жены Гошшар сел на симпатичную розовую попочку и старался даже не квакать. Хватало внутренних проблем. Как доносила разведка, борьба за освободившийся престол шла нешуточная — кроме принцев, его возжелали несколько пользующихся уважением в армии военачальников, пара министров и какой-то лже-король, собравший небольшое войско и двигающийся с ним на столицу. В том, что последний — самозванец, у Митриха сомнений не было — в нового Завоевателя не верили даже присягнувшие ему отбросы. Просто шансов дорваться до власти, или хотя бы основательно пограбить погрязшее в междоусобицах государство в рядах сильного войска было больше, чем в одиночку.
— Эх, будь у меня немного больше сил, я бы легко захватил как минимум, две трети Гошшара, и в ус бы не дул… — сокрушался император. — Какой удобный момент!!!
— А зачем? — удивился де Коннэ. — Не лучше объявить о льготах при получении гражданства Симинора для лиц, имеющих капитал?
— В смысле? — не понял самодержец.
— Ну, купцы там, зажиточные торговцы и тому подобная лабуда сейчас должны быть в шоке: торговли нет, сидеть на деньгах стремно, так как желающих их экспроприировать — немерено… — буркнул я. — Значит, они готовы куда-нибудь свалить. Так пусть тащат свои капиталы и наработанные связи в Симинор! Лишних денег не бывает. Как, в общем, и головастых бизнесменов…
— Половины слов я не понял, но суть ухватил… — задумчиво посмотрев на меня.
Митрих хитро ухмыльнулся и потянулся за кубком: — Хочу поднять кубок за ваши светлые головы, господа! …Пьянка продолжалась почти до рассвета — Митрих, расстроенный тем, что мы снова уходим, то обещал нам золотые горы, титулы и перспективы, то мрачнел и сетовал на свое бесцельное существование, то уговаривал нас уделить ему еще хотя бы годик-полтора. По его мнению, жизнь на Элионе должна была быть серой, а тут, в Симиноре, нас ждало будущее, «которым мог бы гордиться любой здравомыслящий дворянин». И только далеко за полночь, поняв, что нас влечет Долг, он перестал повторяться, и взял с меня слово, что иногда, «хотя бы раз в пять лет», я буду иметь честь (и совесть) его навещать.
Сопротивляться я не стал, так как и так собирался предложить что-то в этом роде: дружественное государство, даже в соседнем мире, заслуживало толики внимания.
Кроме того, существовала вероятность возвращения этих уродов с Рокха, а налаживать связи с местным населением заново мне бы очень не хотелось. Хотя, по мнению Беаты, причина была в другом:
— Ты просто нашел себя, милый… — шепнула она мне на ушко вовремя очередного тоста Митриха. — Эти люди уважают именно тебя. За твои личные заслуги. И это уважение греет твою черствую душонку, дубина ты стоеросовая. Поэтому ты, рад стараться, и взваливаешь себе на плечи ответственность еще и за них. Как мой ненормальный братишка. А ведь на этих плечах не так много места! Как раз для меня, любимой. Усек?
Видимо, она была права — понемногу накачиваясь местным вином, я все четче понимал, что принимаю проблемы Митриха очень уж близко к сердцу, и уже планирую свое будущее появление… …К моменту, когда за окнами начало светлеть, Хвостик вспомнила о Будильнике и его супруге:
— Слышь, Митя, а хде наши оглоеды? — проглотив очередной кусок выпечки, поинтересовалась она.
— Кто? — посмотрев на нее мутным взглядом, император на всякий случай оглянулся по сторонам, но этих самых оглоедов не обнаружил.
— Ну, Будильник и Рыжик! Дети гор, блин… — возмутившись непонятливости собутыльника, Беата аж фыркнула. — Они должны были тусоваться где-то тут, во дворце…
— Н-не знаю… — пожал плечами самодержец. — С-спят, наверное. Разб-б-будить?
— Охренеть! Мы тут в поте лица служим делу мира и делу дружбы между народами, а эти хмыри нагло дрыхнут? Непорядок!!! — в голосе моей супруги было столько возмущения, что Митрих даже слегка протрезвел. — Пошли кого-нибудь, пусть приволокут этих доходяг. Хоть покормим их, что ли…
— Стража!!! — не дослушав ее тирады, зарычал император. И через мгновение расхохотался: влетающие в малую пиршественную залу воины с обнаженными мечами, растерянно пытающиеся найти неведомого врага выглядели довольно-таки забавно.
— Господ Джамшера Утреннюю Зорьку… Или Зарю? А, плевать… И его супругу, найти… и бегом сюда!!! Остальные — вон!!!
Не прошло и пяти минут, как за портьерой, прикрывающей двери в коридор, раздался слитный топот подкованных сапог, через мгновение, чуть не оборвав тяжелую бордовую ткань, в зал влетели перепуганные таким бесцеремонным подъемом малыши.
— Але, гараж, вы что, вааще охамели? — грозно нахмурившись, спросила у них жена.
— Мы тут пашем, как папы Карло, а вы спите? А припасть к нашим грудям, заливаясь слезами радости? А сиять, как медная монетка, и вопить «ура, цирк приехал»? А подливать вино старшим товарищам или подкладывать под их утомленные руки самые вкусные куски? Что замолкли? Кто это делать должен, я спрашиваю?
— Ой, Вовка Бросок Змеи! — выдохнула Майке. — Джамшер, они живы!!!
— Ха! Еще как живы! — Беата встала с кресла, выпятила вперед свой внушительный бюст, и грозно посмотрела на рванувшихся было к нам ребят: — А, по-вашему, мы должны были накрыться медным тазом?
— Медный таз на такую грудь — это… фу… дурной тон… — подал голос Арти де Коннэ. — Не стойте там, марш за стол…
— Свободен! — Митрих, кивнув застывшему у портьеры стражнику, тут же забыл про его существование. — А мы тут празднуем их возвращение!
— Мы так рады вас видеть!!! — плюхаясь возле меня, залепетала Огненная Грива, но ее речь дослушать не удалось:
— Але, милашка! Это мой мужчинка!
Рыжик, испуганно посмотрев на мою, жутко грозную в гневе супругу, мгновенно перескочила на кресло за Джамшером, и покраснела. А Хвостик, весьма довольная произведенным эффектом, искренне расхохоталась:
— Одын маленкый кафкаски пашутилка! Шучу, в смысле! Мы тоже рады вас видеть, хотя и знакомы без году неделя… Зато мой муж от тебя без ума… И это шутка — все, харе спать! Хватайте, вон, кубки и мотайте на ус мудрость старших товарищей!
Эй, Митька! Что расселся, как неродной? Наливай!!!
Глава 9. Морозов Сергей Михайлович
Идти в эту самую «Авиценну» не хотелось. Даже после того, как жена выиграла эти самые путевки: во-первых, Сергей Михайлович не был падок на халяву, и не понимал, с какой это стати люди, только перешагнувшие порог какого-то ни было заведения, вдруг получают право на такой дорогой подарок. Во- вторых, в его ушах все еще звенел торжествующий вопль Нелли Григорьевны:
— Пока ты тут валяешься, я занимаюсь делом! И не просто так — вон, выдрала у тупых соседей главный приз! Они, наверное, думают, что меня можно будет обмануть?
Черта с два! Я у них эту поездку из ноздрей достану!
