этаже мэрии.
В комнате, куда сержант привёл Никки, сидели лейтенант Мобельсон и трое незнакомых следователей из Луна-Сити. Краснолицый здоровяк и худой с залысинами мужчина были в серых мундирах. Мягкий округлый человек в толстых очках носил костюм в коричневую ёлочку и что-то отмечал в блокноте, лежащем на углу стола, заставленного пепельницами и стаканчиками с кофе. Усталые, плохо выбритые люди явно провели здесь бессонную ночь.
Полицейские вчетвером сидели за столом, и в окне за их спинами виднелось ярко освещённое аварийными прожекторами здание с чёрным, дымящимся провалом.
Словно сахарный торт, надкушенный зверем с грязной пастью.
Лица следователей одинаково хмурились. Взрыв в Шрёдингере всколыхнул весь Лунный Полицейский Корпус. За несколько часов были проверены пункты отправки каждой посылки из почтовой комнаты. Подозрение пало на коробку с обычной компьютерной типографией, отправленной из Кратера Риччи в Гринвич-Центр через Луна-Сити. Внимание привлекло то, что коробка при отправке из Луна-Сити оказалась на шесть граммов легче, чем при прибытии. Видимо, преступникам удалось заменить содержимое посылки на сверхпроводящую бомбу уже после проверки коробок на почтамте Луна-Сити. Такая бомба для более простых сканеров безопасности Шрёдингера ничем не отличалась от обычного оборудования — в ней не было никакой взрывчатки, лишь электроника и мощный сверхпроводящий контур. По прибытии в почтовую комнату бомба сама подсоединилась к сети высокого напряжения и начала заливать в себя энергию.
Обычно хватало суток, чтобы сверхпроводящее кольцо накачалось под завязку бешеным потоком электронов. Потом контур автоматически разрывался, переходя в обычное, несверхпроводящее состояние, и запасённая электромагнитная энергия свирепо вырывалась наружу, превращая сам контур, бомбу и всё окружающее в плазменный шар. Бомба, взорвавшаяся вчера на Мун-Плазе, не смогла зарядиться до конца и инициировалась, когда её процессор обнаружил, что питающая электрическая сеть обесточена.
Никки быстро разобралась, что главный среди следователей — худой, с залысинами, офицер. Человек в штатском был экспертом по бомбам, а краснолицый здоровяк — просто грубияном.
— Я не могу понять, — говорил он угрожающим голосом, — как, проходя по коридору, вы узнали, что за стеной растёт бомба? Может, вы давно знали, что она там лежит? Может, вы её сами заказали для каких-то целей и просто не справились с управлением?
Лейтенант Мобельсон был бесхитростным служакой в тихом городке, и такая агрессивная и оскорбительная манера допроса Никки, спасшей ему жизнь — и не только ему! — его коробила, но он получил от столичных ребят категорический приказ не открывать рта, пока его не спросят. «Сидеть и помалкивать! Проворонили бомбу, а теперь нам расхлёбывать вашу кашу. И эту девицу нечего защищать — пусть сама доказывает, что она тут не при чём!»
Это было несправедливо, но Мобельсон понимал, что спор не поможет.
Никки слышала про древнюю допросную методику «плохой-хороший полицейский» и спокойно сказала:
— У вас с собой два пистолета — «беретта» в кобуре и «карсон» в правом кармане брюк.
Краснолицый следователь замер.
— У вас был перелом голени и трещина третьего ребра. Кроме т-фона у вас ещё есть видеозаписывающий браслет на левой руке и электрошоковый перстень на правой… и сегодня вы не успели поесть.
Грубиян вытаращил глаза и даже побурел.
— Сквозь стены я тоже могу многое заметить. К нам по коридору идёт человек с подносом. Слабо вооружён — всего один «глок» в кобуре. Сейчас у вас будет завтрак, господа…
Дверь отворилась, и вошёл давешний улыбчивый сержант с подносом, заполненным сандвичами и аппетитно пахнущими коробочками.
— Китайская мясная лапша с грибами, сэр! — бодро отрапортовал он Мобельсону. На щеке сержанта красовался длинный заживляющий пластырь телесного цвета.
— Прочь! — зарычал лейтенант. Сержант растерянно захлопал глазами и исчез за дверью. Лица у присутствующих вытянулись.
— По-моему, стоит позавтракать, — улыбаясь, сказала Никки, — день длинный, а сытые люди легче понимают друг друга.
Этим она завоевала симпатию голодных следователей. Но только не обескураженного грубияна. После завтрака тот стал ещё агрессивнее:
— Если вы всё видите сквозь стены, то почему не заметили эту бомбу раньше? Вы специально ждали, чтобы она накопила энергию и сделала переполох? Может, этот взрыв вы устроили сами? Очередной смертельный трюк для саморекламы?
Никки перестала смотреть на краснолицего и реагировать на его вопросы и отвечала только другим полицейским.
Тогда в игру вступил «добрый» главный следователь.
— Мисс Гринвич, я прекрасно понимаю, что вы — не преступник, а вероятный объект покушения. Извините резкость моего коллеги — он не спал всю ночь, как и мы. Расследование убийства наших коллег и ни в чём не повинных жителей Шрёдингера стало для нас личным делом, вопросом профессиональной чести. Я прошу вас помочь следствию.
— А у меня сложилось впечатление, что вы не просите о помощи, а беспрерывно мне хамите и пытаетесь запугать.
Краснолицый следователь зарычал, но был остановлен движением руки главного.
— Я уже извинился, — сказал нетерпеливо полицейский с залысинами. — А теперь прошу вас помочь. Предоставьте нам список людей, знавших о покупке и доставке типографии. Также я хочу получить от вас максимум информации о ваших сотрудниках — всё, что не вошло в обычное полицейское досье: их разговоры в офисе, случайные реплики, круг знакомых…
— Что за марсианский бред! — воскликнула Никки. — При чём тут сотрудники Центра? Зачем их допрашивать и проверять? Взрыв устроили мои старые, внешние враги. Они внедрили своего человека на почтамт и подменили посылку, адресованную Гринвич-Центру!
— Я уверяю вас, — с профессиональным выражением бесконечного терпения сказал худой следователь, — почтамтом занимаются — и всерьёз. Там работает другая группа. Но есть общий порядок, требующий от нас проверить все следы. Вы должны помочь нам в расследовании в вашем Центре.
Никки потеряла интерес к разговору и повернулась к эксперту в штатском:
— Могу я задать вам пару вопросов?
Тот посмотрел на главного. Полицейский неохотно кивнул.
— Сколько в мире производителей сверхпроводящих бомб? — спросила Никки. — И как легко достать такие бомбы?
— Их делают всего восемнадцать компаний. Это оружие вне свободной продажи, и его производство находится под исключительно жёстким контролем комитета ООН по вооружениям.
— Почему?
— Именно из-за плохой обнаруживаемости сверхбомб обычными контрольными системами.
— Можете ли вы установить, какому из производителей принадлежала бомба? Я слышала, что происхождение химических или ядерных бомб установить легко.
— К сожалению, сверхпроводящие бомбы отличаются от других, — улыбнулся наивности собеседника эксперт. — Они состоят из обычных материалов, происхождение которых невозможно отследить.
— Хоть что-нибудь вы можете сказать о взорвавшемся устройстве? — настаивала Никки.
Эксперт посмотрел на главного. Тот недовольно молчал.
— Мощность бомбы велика, и мы можем сократить число типов бомбы и потенциальных производителей до одиннадцати.
— Хватит пустых разговоров! — закричал краснолицый.
Никки не обратила на него внимания.
— Сверхпроводящие бомбы отличаются друг от друга?
— Конечно, — усмехнулся эксперт, — но только в целом состоянии. Взорвавшиеся накопители практически теряют индивидуальные различия.
— Вам поможет, если я укажу на производителя бомбы? — спросила Никки уже у главного следователя. Тот мгновенно подобрался:
— Это была бы ценнейшая информация, но разве вы знаете, кто подменил посылку?
— Нет, не знаю, — сказала Никки, — но если вы привезёте мне все одиннадцать типов сверхпроводящих накопителей и дадите эксперта, который зарядил бы их, то я укажу, какая бомба лежала в почтовой комнате.
— Привезти вам одиннадцать бомб?! — взревел краснолицый. — Да ещё зарядить их?! Нашли простаков!
— Либо вы соглашаетесь на моё предложение, либо на следующий допрос я приду со своим адвокатом. Тогда вам придётся попотеть, чтобы он разрешил мне сказать, как меня зовут.
— Мы знаем, как вас зовут! — вмешался грубиян.
— Но ведь вы это узнали не от меня? — улыбнулась ему Никки.
— Я не понимаю… — зарычал краснолицый.
— Вижу, но ничем помочь не могу, — перебила его Маугли. — Попробуйте помолчать и сосредоточиться.
— Как вы опознаете тип бомбы? — сердито спросил худой.
— Непробиваемых стен нет, — туманно сказала Никки. — Это физический факт.
— Хватит отговорок! — закричал красномордый. — Отвечайте на наши вопросы! Кому понадобилась типография? Кто знал о посылке? Скольких людей в своём Центре вы знаете лично? Как давно?
Грубиян сыпал вопросами, но получал в ответ лишь молчание. Никки с минуту заинтересованно рассматривала следователя, брызгающего слюной, потом решительно встала из-за стола.
— До свидания, джентльмены.
Потом посмотрела на хмурого начальника группы.
— В следующий раз приходите без болванов с пистолетами, а то разговора вообще не получится…
И ушла, не собираясь терпеть пустую болтовню.
Когда дверь за девушкой закрылась, Мобельсон не сдержал ехидной улыбки:
— Какие трудные дети в этом Колледже! Я ещё не видел, чтобы девочка-тинейджер так издевалась над группой взрослых, хорошо вооружённых мужчин…
Краснолицый грубиян заскрежетал зубами.
Взрыв в Шрёдингере стал мировой сенсацией. Политики и журналисты беспрерывно обсуждали теракт и смерть пятерых людей.
— Жёстко наказать тех, кто из-за моральной и умственной деградации прибегает к террористическим актам…
— Нужно искоренить желание политических лузеров решать свои проблемы с помощью бомб!
— Этот взрыв — результат неправильных приоритетов политики Президента Луны мистера Хо!
— Бомба — последний аргумент импотента!
Гринвич-Центр был закрыт на ремонт, а тиковый кабинет Никки сгорел дотла. В плазменной волне, вырвавшейся из сверхбомбы, бесследно испарился и тёмно-рыжий Несгибаемый
