его вижу — оно прекрасно. Человечество растет и зреет. Вот жизнь, вот смысл ее!
Лиза (тоскливо). Я бы хотела веровать так, о, я бы хотела! (Выхватывает из кармана книжку и быстро пишет что-то в ней. Мелания смотрит на Павла почти молитвeннo, это выходит немного смешно. Лицо Елены, сначала суровое, проясняется грустной улыбкой. Вагин слушает оживленно. Чепурной низко наклонился над столом, и лица его не видно.)
Вагин. Люблю видеть тебя поэтом.
Протасов. Страх смерти — вот что мешает людям быть смелыми, красивыми, свободными людьми! Он висит над ними черной тучей, покрывает землю тенями, из него рождаются призраки. Он заставляет их сбиваться в сторону с прямого пути к свободе, с широкой дороги опыта. Он побуждает их создавать поспешные уродливые догадки о смысле бытия, он пугает разум, и тогда мысль создает заблуждения! Но мы, мы, люди, дети солнца, светлого источника жизни, рожденные солнцем, мы победим темный страх смерти! Мы — дети солнца! Это оно горит в нашей крови, это оно рождает гордые, огненные мысли, освещая мрак наших недоумений, оно — океан энергии, красоты и опьяняющей душу радости!
Лиза (вскакивая). Павел, это хорошо! Дети солнца… Ведь и я?.. Ведь и я? Скорее, Павел, да? И я тоже?
Протасов. Да, да! И ты… все люди! Ну, да, конечно!
Лиза. Да? О, это хорошо… Я не могу сказать… как это хорошо! Дети солнца… да? Но — у меня расколота душа, разорвана душа… вот, послушайте! (Читает, сначала с закрытыми глазами.)
Орел поднимается в небо, Сверкая могучим крылом… И мне бы хотелось, и мне бы Туда, в небеса, за орлом! Хочу! Но бесплодны усилья! Я — дочь этой грустной земли, И долго души моей крылья Влачились в грязи и пыли… Люблю ваши дерзкие споры И яркие ваши мечты, Но — знаю я темные норы, Живут в них слепые кроты; Красивые мысли им чужды, И солнцу душа их не рада, Гнетут их тяжелые нужды, Любви и вниманья им надо! Они между мною и вами Стоят молчаливой стеною… Скажите — какими словами Могу я увлечь их за мною? (Все несколько секунд смотрят на нее молча. Вагину ее возбуждение не нравится.)
Протасов. Лиза! Как это ты?.. Разве ты пишешь стихи?
Елена. Вы хорошо сказали, Лиза! Я понимаю вас…
Вагин. Позвольте, господа! Елизавета Федоровна, я знаю другие стихи, они могли бы служить ответом вам…
Лиза. Скажите!
Вагин.
Как искры в туче дыма черной, Средь этой жизни мы — одни. Но мы в ней — будущего зерна! Мы в ней — грядущего огни! Мы дружно служим в светлом храме Свободы, правды, красоты Затем, чтоб гордыми орлами Слепые выросли кроты… Протасов. Браво, Дмитрий! Чудесно, брат!
Мелания (в восторге). Господи! Как хорошо… Елена Николаевна, ведь я понимаю ее… понимаю! (Плачет.)
Елена. Успокойтесь… не надо!
Лиза (грустно). Вот вы ликуете… а мне — жалко, мне грустно видеть, что так много хороших мыслей, вспыхнув, исчезают, как искры в ночной тьме, не освещая людям дороги! Мне это грустно…
Мелания (целует руку Протасова). Ясный вы мой… спасибо!
Протасов (смущен). Что вы? Зачем вы? У меня руки могут быть нечистыми…
Мелания. Не могут…
Лиза. Борис Николаевич, что с вами?
Чепурной. А ничего… слушаю!
Лиза. Ведь я хорошо сказала?
Чепурной. С вами — правда…
Лиза. Со мной, да?
Мелания (Елене). Я уйду… родная вы моя!.. (Идет в комнаты, Елена за ней.)
Чепурной. А с ним — красота…
Вагин. А что лучше?
Чепурной. Да… красота лучше… а правда — нужнее людям…
Лиза. А вам? Вам что нужнее?
Чепурной. Да… я не знаю… Пожалуй, взял бы и того и другого… только в меру…
Елена (выходит). Павел, тебя зовет Мелания Николаевна…
Протасов. Лена, ну зачем она мне руку поцеловала? Как это глупо и неприятно!
Елена (усмехаясь). Надо терпеть…
Протасов (уходя). Губы — жирные… Что ей надо?
(Идет в комнаты. За углом террасы истерический крик Авдотьи.)
Авдотья. Врешь, подлец!
Лиза (вздрогнув). Что такое? Кто это?
