Том 12. Пьесы 1908-1915

Букеев. Жан — зови! (Пред[лагая] Ольге руку.) Позволите?

Ольга. Спасибо.

Ладыгин. «Аминь! — ему грянули камни в ответ». Это очень хорошо сказано. А вообще я не люблю стихов, — ужасно трудно читать их! Запятые не на месте, и слова переставлены нелепо. А вам, Ольга Борисовна, нравятся стихи?

Ольга. Хорошие — да. (Вз[дохнув].) Как хочется музыки послушать!

Букеев. Можно послать в город, там есть старичок один.

Ольга. Нет, не беспокойте старичка. Ваша племянница — не играет?

Букеев. Верочка? Не знаю… Она у меня недавно живёт, ещё года нет…

Ольга. Сирота?

Букеев. Да. Сестра моя умерла, Вера осталась с вотчимом, а он такой авантюрист, гуляка…

Ладыгин. Вот авантюристов я люблю, интересные люди!

Жан. Прошу за стол!

(Идут Нина, Верочка, Богомолов.)

Богомолов. Каждый из нас чувствует себя творцом или рабом некой «истины», и каждый стремится укрепить её в жизни, — вбить свой гвоздь в мозг ближнего. Это глубоко отвратит[ельное] стремление…

Букеев. Ваш супруг неутомим.

Ладыгин. Какая-то думающая машина.

Ольга (оглядываясь на него). Вы очень откровенны.

Букеев. Н-да…

Ладыгин. Виноват! Это я нечаянно сказал…

Ольга. Яков!

Богомолов. Да?

Ольга. Сядь рядом со мной.

Богомолов. Прекрасно!

Жан. Усаживайтесь, синьоры!

III действие

Комната первого действия. Пасмурный вечер. Сквозь стёкла террасы видно, как под ветром качаются тополя. В углу налево Богомолов и Верочка играют в шахматы. За большим столом Ладыгин раскладывает пасьянс. В фонаре на тахте полулежит Ольга с книгой.

Верочка. Так я возьму у вас коня.

Богомолов. А я — так!

Верочка. И так возьму.

Богомолов. Да? Гм… Что же мне делать?

Верочка. Вы сегодня играете очень рассеянно…

Ладыгин. Рассеянность — признак влюбленности.

(Ольга смотрит на него через книгу.)

Верочка. Шах королеве.

Богомолов. Уже? Что такое? Действительно, я играю, как телёнок.

Ладыгин. Сравненьице не лестное, но…

Ольга. О чём вы гадаете?

Ладыгин. Конечно, о том, любит ли она меня.

Ольга. Она — купчиха?

Ладыгин. Почему?

Ольга. Мне так кажется.

Ладыгин. Вы сегодня злая. (Смотрит на часы.)

Ольга. Я не бываю доброй.

Верочка. Вы проиграли. Шах королю… Видите.

Богомолов. Вижу. Странно.

Ладыгин. Ужасно медленно тянется этот день…

Богомолов (встал). Вот надпись для часов:

Мы временем владеть не можем,
Минуты счастья не умножим,
Но если день наполнен горем,
Работой ход часов ускорим.

Верочка. Это чьё?

Богомолов. Моё. Сам сочинил.

Ольга. Когда?

Богомолов. Не помню.

Ольга. Я впервые слышу.

Верочка. Вы пишете стихи?

Богомолов. Писал. И всё почему-то грустные. Потом — стало стыдно — бросил.

Верочка. Чего же стыдно?

Богомолов. Не умею сказать. Так как-то, знаете… взрослый человек, с бородой, гидротехник и вдруг — пишет стихи! Да ещё лирические.

Ладыгин. Да, это — нелепо! Борода и стихи…

Верочка. Очень многие поэты носили бороды…

Ольга (ир[онически]). Да — что вы?

Ладыгин. Вообще борода — нелепость… (Мешает карты.) Когда дяди Жана нет дома — здесь скучно, как в монастыре.

(Верочка, собрав шахматы, уходит на террасу.)

Ольга. Вы очень любезны.

Ладыгин. Я — откровенен. Не умею кривить душой.

Богомолов (Ольге). Он — прав. Здесь скучно. По-моему, источником скуки является владыка здешних мест, — в нём неиссякаемый запас эдакой каменной скуки.

Ольга. Ты сплетничаешь.

Богомолов. Что это за книга?

Ольга (смотрит на титул). Поль Адан.

Богомолов (целует руку её). Пойду, схожу на работы.

Ольга. Скоро вернешься?

Богомолов. Скоро… Утром эти звери опять сломали бур… И кто-то украл ремни. [(Уходит.)]

Ладыгин (оглянулся, не видит Верочку, прошёл в фонарь, садится на тахту, обнимает Ольгу). Пойдём к тебе.

Ольга. Нельзя.