вас жду у гостиницы в 19–15. Потрудитесь заехать в гестапо и прихватите коробку с аппаратом для электропунктуры… — Ну вот, разочарованно подумал Пауль — до 19–15 он не то что поспать, но даже перекусить не успеет…
10
— Какая прелесть! — Пауль восторженно хвалил туалет мадам Шталь, состоящий из однотонного прямого платья и кардигана отороченного изящной тесьмой. Малюсенький моток такой тесемки стоит ровно столько, сколько составляет жалование Пауля за неделю — он точно знает, потому что братец Клаус имел глупость купить сестрам такую тесьму в Берлине, а потом ему здорово нагорело от матушки за бессмысленную растрату денег… Единственное достоинство дорогостоящей тесемки в том, что ее придумала знаменитая французская портниха! Сколько же может стоить целое платье, сшитое самой знаменитой Коко Шанель — подумал Пауль и с благоговением спросил:
— Неужели это платье от самой мадам Шанель?
— О! Вы угадали, — мадам Шталь зарделась как юная девица от первого поцелуя, — Коко сшила его специально под мои жемчуга… Пауль, вы такой славный! В вас нет ничего от Водолея… — она снова взяла ладонь Пуля и решительно поднесла к самому носу герр Кольбаха, — взгляните Карл, как у него проходит линия Сатурна… И этот знак на линии Меркурия… Нет, он ни при каких обстоятельствах не мог родится в високосном году! Пауль, признайтесь — когда ваш настоящий день рожденья? — Мадам нетерпеливо притопнула ножкой в туфельке с точеным каблучком.
Пауль оказался в совершенном тупике и собрался еще раз честно огласить дату своего рождения, но герр Кольбах ощутимо пнул его под столом:
— Агата, дорогая, возможно дело во времени — я слышал время рождения, при ошибке даже в несколько минут, может сыграть роковую роль при составлении гороскопа… Пауль непременно уточнит у своей доброй матушки, в котором часу он родился… — Пауль послушно кивнул.
— Ах, Карл — мне кажется, вы специалист во всех существующих областях знаний! — Мадам отпустила руку Пауля и он, наконец, получил возможность отправить в рот еще кусочек ростбифа.
Шеф скромно покачал головой:
— Я совершенно ничего не смыслю в женских нарядах… И в медицине…
— В медицине? — почему-то переспросил профессор Меркаев, до этого молчаливо поглощавший блюдо за блюдом.
— Представьте себе, — продолжал Шеф, устанавливая на стул рядом с мадам Шталь нарядную коробку с полосатым бантом, — друзья презентовали мне модный терапевтический прибор — опасаются, что из-за хлопот с фестивалем, у меня снова разыграется язва… Я — старый скептик и материалист, поэтому хочу сперва услышать мнение эксперта — ваше мнение милая Агата…
Мадам Шталь опасливо заглянула за край коробки и тут же мелодично рассмеялась:
— Электропунктура! Очень современно направление — должно быть профессору Меркаеву будет забавно — объединить традиционную восточную акупунктуру и прибор, генерирующий слабые электрические поля… Если описывать работу такого устройства максимально упрощенно, она будет выглядеть так — при помощи диагностического щупа выявляете поврежденный энергетический меридиан пациента, а затем — посредством того же щупа, или через медные пластины, на которых стоят ступни и лежат ладони пациента — транслируете на поврежденный меридиан корректирующую электромагнитную частоту, восстанавливаете норму — и таким образом устраняете болезнь… Правда, прибор такой модификации как у вас, Карл, я вижу впервые… Тут введены очень странные частоты — слишком низкие для телесных хворей… — миниатюрная Мадам почти наполовину погрузилась в объемную коробку и ее голос звучал оттуда завораживающе глуховато — как голос чревовещателя или древней прорицательницы:
— Такие частоты могут быть пригодны только при лечении неврозов, психических заболеваний, навязчивых страхов, патологических пристрастий — например алкоголизма, маний… — она вынырнула, и встряхнула головой, осыпав окружающих дождем искорок от брильянтовых серег.
— Агата, вы меня просто напугали! Я никогда не решусь воспользоваться этим новшеством! — шеф Кольбах с деланным ужасом захлопнул коробку, прежде чем герр Меркаев обогнул стол, и успел заглянуть в нее, — Как я понял, с этой штуковиной существует возможность, транслируя на меридиан находящийся в норме частоту, характерную для патологии, вызвать психическое расстройство у здорового человека!
— Теоретически — вполне возможно… Но я затрудняюсь предположить, как оператор аппарата сможет контролировать поведение такого искусственно созданного сумасшедшего, — мадам Шталь задумалась, разглядывая кубик льда в минеральной воде, и эффектными жестами стряхивала пепел с цветной сигаретки в длинном мундштуке.
Сигаретный дым туманил сознание Пауля. Еще немного — и он уснет прямо за столом!
Чтобы скрыть неуместный зевок, ему пришлось наклонился и с шутливым восторгом понюхать искусственную камелию на плече Мадам. Фрау Доктор Астрологии рассмеялась и похлопала его по щеке. Пауль расценил ее материнский жест, как добрый знак и с галантным поклоном пригласил Мадам на танец. Раньше, чем это успел сделать шеф Кольбах.
Но слишком скоро Паулю пришлось пожалеть об этом опрометчивом поступке.
Во-первых — Мадам танцевала просто чудесно, но прижималась к нему слишком тесно и обнимала совсем не по-матерински. Во — вторых — Карл Кольбах не тот человек, на которого можно произвести впечатление подобными мальчишескими выходками.
Шеф высечен из кремня и стали — даже если ему будут ломать кости, он останется сдержан и сосредоточен, и более того — продолжит образцово исполнять профессиональный долг! Пока Пауль скользил с неотразимой фрау Шталь по сияющему паркету, его руководитель строго беседовал с профессором Меркаевым. Чтобы расслышать хоть часть, Паулю вместе с партнершей, пришлось переместиться к огромному окну. Тут их элегантная пара сразу же попала в оптический прицел глаз тетушки Хильды — торговавший цветами в магазинчике напротив! Теперь у N-бургских кумушек будет повод чесать языками целую неделю, огорчился Пауль…
Зато слышно было отчетливо!
Шеф резко задавал вопросы профессору Меркаеву:
— … каким образом остались живы? Отделались легким испугом? Или кончиком уха? — Пауль краем глаза увидал, как Шеф брезгливо приподнял липкую прядь с виска Меркаева. Обнажилось ухо герр Ученого, верхняя часть которого действительно была ровно срезана.
— Безобразно! — поморщился Кольбах, — Немцы… То есть — мы, немцы — сделали бы это — симметрично! — он многообещающе провел пальцем по еще целому уху собеседника.
— По счастью в ГПУ больше не служит немцев, — пробурчал Меркаев.
— ГПУ давно нет. Его функции выполняет народный комиссариат внутренних дел — НКВД! Скоро вы познакомитесь с его сотрудниками лично, — сурово поправил Кольбах.
Меркаев нервно отхлебнув абсент:
— Герр Кольбах, я не могу отделаться от чувства, что уже видел вас прежде…
— Ну конечно, — интригующе улыбнулся Шеф, и принялся иронизировать, — Еще скажите, что именно мне в Туркестане, в забытом двадцатом году вы проигрались в карты и рассчитались, продемонстрировав штабные карты атамана Семенова? Или в Урге, в 1921, именно я вас арестовал и допрашивал — когда большевики в дым разнесли кукольные тибетские дивизии вашего великого гуру барона Унгерна?
Меркаев слушал молча, уткнув глаза в перепачканную соусом пустую тарелку.
— Или вам кажется, что мы сталкивались в Испании в 1933? Какой черт толкнул вас, маститого теоретика, на раскопки? В разгар гражданской войны, на подконтрольные анархистам территории? Только ли бескорыстная любовь к древним черепкам?
— Достаточно, герр Кольбах! — не выдержал профессор, — Вы достойно отрабатываете свое жалование! Ах, как это должно быть мерзко, постоянно рыться в чужих секретах подобного сорта… ДА! Я
