ответов, без сомнения, пришлет молодежь, она будет называть тех, кто играет сегодня. В крайнем случае Боброва, Федотова… А вот мне в дни моей юности довелось увидеть Павла Канунникова, когда на поле ЗКС в 1918 году он вбил четыре мяча в ворота Петрограда. С тех пор я ничего лучшего не видел. Был мальчишкой, стал стариком, а его никогда не забуду…»
Итак, пришли к нему слава, всеобщее признание, а он оставался таким же простым, скромным и бесконечно влюбленным в футбол человеком. Ради него он мог делать все. То была чудесная неповторимая пора, когда вырастали словно на дрожжах яркие и очень самобытные футбольные таланты.
У себя на Пресне Павел очень подружился с семьей Артемьева, особенно со старшим из братьев – Иваном. В те годы и понятия не было о регулярных тренировках, о круглогодичном цикле, о методике… Но Иван Артемьев, Павел Канунников занимались, право, ничуть не меньше, чем нынешние мастера.
– Ваня Артемьев, – рассказывал мне совсем недавно Павел Александрович, – ужас как любил гонять мяч. Причем, несмотря на уже большую известность, не чурался встреч с «дикими». Наоборот, возьмет мяч, зайдет за мной и еще с порога кричит:
– Паша, пойдем погоняем…
Мы, два игрока сборной, шли на один из пресненских пустырей, находили мальчишек и вдвоем с Иваном сражались против семи-восьми сорванцов. Одни устанут – другие приходят к ним на смену. Так продолжается по нескольку часов. Бывало, уже стемнеет, получишь мяч и кричишь:
– Иван, где ты?
– Здесь, Паш… – Ну и пасуешь на голос.
Вроде бы – забава. А сколько сил приходилось затратить, сколько проявить мастерства, хитрости, изобретательности, чтобы побеждать своих юных соперников. Бывало, придешь домой весь мокрый, усталый, а Изан кричит:
– Завтра обязательно зайду!
В первые годы Советской власти команда «Новогиреево» как-то распалась, и Павел стал выступать за клуб КФС. Закончит, бывало, работу и, не забегая домой, с заранее приготовленным чемоданчиком трясется на трамвае через всю Москву. А к ночи – домой.
Еще сложнее было попадать на официальные матчи. Проводились они только по воскресеньям, а в воскресенье тогда трамваи не ходили – не хватало энергии.
Но недаром говорится, что нет безвыходных положений для того, кто хочет найти выход. Жили тогда в Сокольниках и играли в клубе КФС братья Денисовы – Николай и Михаил. Первый славился невероятнейшей силы ударом, второй был очень надежным вратарем. Денисовы имели свой дом, и он-то благодаря удивительному гостеприимству хозяев стал надолго приютом для игроков из других районов. Павел уезжал к Денисовым с субботы, собирались здесь к субботнему вечеру и другие. Родители Николая и Михаила заготовляли к предыгровому дню пшена, варили котел каши. За стол садилась чуть ли не вся команда. Это были трогательные, душевные вечера, в ходе которых еще больше крепла дружба этих людей.
В начале двадцатых годов вместе со своими неразлучными друзьями Артемьевыми Павел принял самое активное участие в строительстве стадиона на Пресне. Видимо, потому, что закончил он Коммерческое училище, по всеобщему настоянию назначили казначеем.
– Ох, и строгий был, – вспоминают товарищи. – Каждая копейка на учете. А когда концерты устраивали, он в кассу садился. Некоторые, бывало, по два, по три билета берут, только чтобы «с самим Канунниковым» словом обмолвиться, руку его пожать.
Теперь, пожалуй, пришла самая пора ответить на вопрос: что же подкупало в игре Павла Канунникова, чем он заслужил такую громкую славу?
Старожилы говорят, что, когда Павел Канунников впервые выбежал на зеленое поле в составе получившей очень широкую известность в предреволюционное время команды «Новогиреево», зрители, обступившие площадку, закричали:
– Где вы такого раздобыли?
– Куда ему, грешному…
Несмотря на молодость, Павел с виду казался грузным, тяжеловатым. Даже среди футболистов того времени, отнюдь не отличавшихся балетным изяществом, выделяли его могучие ноги и широкие бедра, казалось, распиравшие трусы. Впечатление усугубляла неторопливая, вразвалочку, походка.
Но стоило начаться игре, и на глазах у изумленной публики происходило чудо. «Неуклюжий увалень» вдруг, словно по мановению волшебной палочки, превращался в настоящего чародея мяча. Он с удивительной легкостью проходил сквозь линию неприятельской обороны, умея, если это нужно, обыграть одного, двух, трех, а иногда и больше защитников. И делал это с таким искусством, с такой кажущейся легкостью, что не оставлял среди зрителей ни одного равнодушного. Потом следовал его знаменитый удар «с левой», и мяч, как правило, трепыхался в сетке.
В дни своей молодости – в «Новогирееве», в КФС и даже частично в «Красной Пресне» – Павел Канунников, выступая на месте полусреднего нападающего, блистал сугубо индивидуальной игрой (что в ту эпоху грехом не считалось), был великолепным солистом. Вся Москва говорила о его прорывах и проходах, о его неудержимости в атаке. В том памятном матче Москва – Петроград, о котором уже шла речь выше, он поразил воображение всех присутствовавших своим третьим голом: принял мяч почти у центровой линии, пошел вперед, сначала неторопливо, затем все набирая скорость, проскользнул мимо одного полузащитника, другого, виртуозным финтом обыграл двух рослых и «жестких» петроградских защитников и примерно с одиннадцатиметровой отметки буквально вонзил мяч в левый от себя верхний угол ворот.
Но позже и в составе клуба, за который он выступал, и в линии нападения сборных команд он показывал неоспоримые способности организатора, проявлял на поле свой высокий комбинационный талант. В первой команде «Красной Пресни» эти же высокие качества проявил и его брат Анатолий, о котором мы уже говорили как о талантливом полузащитнике, неоднократно входившем в состав второй сборной Москвы.
Здесь я позволю себе сделать отступление и сказать еще несколько слов об Анатолии. Однажды один из ветеранов футбола, его современник и товарищ, так сказал мне:
– Будь Анатолий Ивановым, Петровым или Сидоровым – он бы и до сих пор остался в памяти. Быстрый, неимоверно выносливый (однажды в один день он, в силу сложившихся обстоятельств, сыграл три матча подряд – сначала за третью, потом за вторую команду «Красной Пресни» и, наконец, за первую), умный, хорошо видящий поле, он пользовался большим уважением всего футбольного мира. Но он носил фамилию
