– Еще бы, – она поднялась и вышла в кухню.
Майк, не вставая с кресла, снял пиджак и бросил его на софу. Пиджак не долетел. Он поднял с пола свой стакан и сделал медленный глоток, наслаждаясь.
– Как Гонзо? – спросила Клер, стуча тарелками и кастрюлями.
– Как всегда. В воздухе висела определенная обида, пока я не попросил извинения… за все. Он был так изумлен, что угостил меня ланчем.
– А мне казалось, что ты принципиально против извинений.
Малчек улыбнулся в стакан.
– Ему тоже.
Вода на запотевшем стакане собиралась в капельки, бежала вниз по стеклу и капала ему на колено, образуя влажные круги.
– Если так и дальше пойдет, я, пожалуй, буду бесплатно обедать всю неделю.
Клер погремела посудой еще немного, потом появилась в проеме двери с деревянной ложкой в руках.
– Тебе уже дали задание?
– Конечно. Ничего особенного, восьмичасовая охрана.
– Днем?
– Для начала, да. Защита свидетеля.
Последовало молчание.
– Если она хорошенькая, я устрою тебе сцену.
– Это он, не волнуйся.
– О'кей, – она ушла обратно в кухню.
– Это Эдисон, – сказал он, спустя мгновение, передвигая стакан, чтобы накапать еще больше интересных колечек.
Она снова появилась, уже без ложки, и медленно вошла в комнату.
– Но почему?
– Почему Эдисону нужна защита? Потому что он может купить себе меньший срок, если заговорит, и он это знает. Как и все те люди, которые когда-либо его нанимали. Держать его в тюрьме слишком рискованно, это ясно. Значит, содержание под охраной, «тайник». А я, как всегда, эксперт.
– Но почему ты?
– Это приказ Реддесдэйла.
– Но это ужасно. Я не могу понять… Если… Эдисон ненавидит тебя, ты ненавидишь его…
– Я не ненавижу его. Не теперь. Когда Брэнд подстрелил его, Эдисон стал общей собственностью, а не только нашей.
Клер открыла рот, чтобы поправить его, посмотрела, как он поднимает стакан и пьет, напряженное горло, одновременно хрупкое и сильное. В конце концов это уже не имело значения. Клер нагнулась и подобрала его пиджак, а он задумчиво продолжал:
– И… Я не думаю, что он меня ненавидит. Он успокоился, он в инвалидной коляске, он понял, что для него все кончено. Если не может летать, значит, не орел. Я думаю, это урок для меня. Или наказание. Короче, это плата Реддесдэйлу за то, что я останусь при золотом значке. А я хочу при нем остаться, Клер. Это очень много значит для меня.
– О, Майк…
– Дорогая, меня могли бы выгнать в одно мгновение за любую из тех глупостей, которые я наделал. Или разнести бы в пух и прах безо всякого объяснения. А так, это для меня урок. Может быть, я в нем нуждаюсь. Я думаю, что нуждаюсь, – он притянул ее на свои колени. – Забудь о своем праведном негодовании, крошка. Это моя забота – а не твоя.
После нескольких минут молчания она взглянула ему в лицо.
– Хорошо.
Он улыбнулся, признательный за ее усилие, и взъерошил ее волосы.
– Что думает блестящая руководительница отдела о том, чтобы отправиться в постель с усталым полицейским?
– Ей придется сначала выключить плиту.
– Тогда почему бы тебе этого не сделать?
Она улыбнулась и соскользнула с его колен. Когда он поднялся и потянулся, то заметил груду писем на каминной полке. Он проглядел их и остановился на одном.
– Что это еще за счет от Тихоокеанской Газовой и Электрической компании – 23 доллара 88 центов? Мы здесь всего три недели.
– Там написано за подсоединение и все такое, – отозвалась она из кухни, потом вошла в комнату и выключила в кухне свет.
Он пробежал глазами строчки, напечатанные компьютером.
– А да, вижу.
Она подошла к нему сзади и обняла за талию, и расстегивая пряжку ремня.
– Ты не собираешься позволить такой маленькой вещице, как счет за электричество, тебя охладить, – промурлыкала она ему в шею.
– Нет, пока у меня есть такая маленькая вещица, как ты, чтобы меня разжечь.
Он позволил ей закончить с пряжкой, затем повернулся и начал нежно подталкивать ее в спальню.
– Напомни мне выписать им чек, перед тем как я уйду на работу.
Она оглянулась через плечо и приостановилась:
– А ты быстрый плательщик.
Он подумал и кивнул:
– Я решил, что так легче.
