страха, она повернулась, ожидая увидеть сама не зная кого — эльфа, духа-проказника, или же одного из тех странных зеленых леших с шапками, похожими на зеленые стога сена, сдвинутые на затылок. Она часто видела их ребенком, и хотя они никогда не пытались причинить ей зла, Стелла всегда убегала при одном только их появлении.
Но на сей раз это была всего лишь бабуся Боган, одетая в старую шляпу цвета ржавчины и землистый плащ, это был ее неизменный наряд. В руках она держала большую корзину. Ее появление среди кустиков валерианы, растущих по берегам ручья, было столь неожиданным, что Стелла на мгновение засомневалась в том, что это был человек. У леших ведь тоже такие яркие, как самоцветы, глаза.
— Умываешь лицо в росе, детка? — спросила бабуся.
— Я уже умылась на священном роднике, мэм, — коротко ответила Стелла.
— Святой Альфред лечит нарывы, а не прыщики, — сказала бабуся. — От прыщиков лучше помогает волшебная роса.
— Но у меня нет ни нарывов, ни прыщиков, — возразила Стелла.
— Предупредить болезнь легче, чем вылечить. Да и где ты найдешь такого мужчину, которому понравится целовать лицо в прыщиках?
Стелла послушно опустила руки в траву и потерла ими лицо так, что порозовели щеки.
— Так-то лучше, — одобрила бабуся. — Такие розочки он живо захочет поцеловать, когда снова воротится домой. Розочки Розалинды.
— Розалинды? — сбитая с толку, переспросила Стелла. — Но Розалинда ведь давно умерла.
— Она никогда не умирает. Всегда найдется молодая девушка, которая ждет своего возлюбленного, терпеливо, день за днем, а он, где-то далеко, тоже чувствуя горечь разлуки, сражается с дикими зверями, подобно пастуху Давиду. Так будет всегда. Он должен стать сильным, чтобы любить и трудиться. И всегда святой отшельник молится, как Моисей, на вершине горы или высоко в башне, и дьявол победит, если тот опустит руки, потому что тогда девушка теряет спокойствие, а молодой человек мужество, и когда они встретятся, то их постигнет несчастье, ибо дети их будут косоглазыми или с вывернутыми внутрь коленками, и в сене появятся мыши, и пшеница покроется плесенью.
Бабуся Боган произнесла свое пророчество, как заклинание, и все это время она кланялась вверх и вниз, подобно стрекозе, наполняя свою корзину валерианой.
— А для чего вам валериана, бабуся? — спросила несколько обескураженная Стелла, помогая ей.
— Валериана? — повторила бабуся. — Я не разбираюсь в этих новомодных названиях. Собиратели трав называют ее хвостом каплуна или панацеей. Ты накладываешь листья, детка, на свежую рану, и она заживает в мгновение ока.
Вдоль ручья они дошли до стен Кокингстонской церкви, где ручей поворачивает в сторону и пропадает за деревьями.
— Если ты хочешь посмотреть реликвии, которые мне оставил доктор, дорогая, то они спрятаны в башне, — сказала бабуся Боган.
— Церковная башня! — воскликнула Стелла.
— Мои соседи по богадельне все время вмешиваются не в свои дела. Я не могу хранить там ничего, что может доставить мне неприятности. А вот по очертаниям твоего маленького ротика, детка, я поняла, что ты умеешь держать его закрытым.
— Спасибо за то, что доверяете мне, мэм, — спокойно ответила Стелла.
Она все еще была удивлена, что смогла войти в доверие к бабусе Боган таким способом. Пока они направлялись к воротам церкви, старая женщина просветила ее.
— Когда я умру, детка, мне некому будет — ни цыпленку, ни ребенку — оставить мои реликвии, — сказала она. — Уже давно я вглядываюсь в лицо каждой молодой девушки, которую встречаю, пытаясь найти ту, которая обладает мудростью и способностью видеть будущее. Это ты, детка. У тебя будут две книги и еще одна вещь, а с ними и мое благословение. Не бойся, малышка. Когда-то я была черной колдуньей, но я прогнала дьявола и стала белой колдуньей. Я теперь никому не могу причинить вред. Спроси своего друга-доктора. Он скажет.
Они подошли к мрачной старой церкви святых Георгия и Марии в Сеттлменте. В покрытых пятнами окнах стояли святые апостолы Иосиф и Иоанн, Петр и Андрей, и святой Мартин с мечом и благосклонно смотрели вниз на вошедших. Яркие цвета их одежды оживляли мрачные плиты. Стены были отштукатурены и покрыты гравюрами и гербами, а скамья Сквайра привлекала внимание своими размерами и высокой спинкой. Здесь был и огромный камин, и множество красивых подушечек.
— Мадам Мэллок любит тепло и удобство, — объяснила бабуся Боган, посмеиваясь.
Казалось, она не спешила и с удовольствием отдыхала, пока Стелла изучала церковь. Тут были хоры для музыкантов и красивые гравюры с видами девонских виноградных лоз. Стелла насчитала в листве шестнадцать птиц, а три из них особенно привлекли ее внимание. Одна из них клевала виноград, другая гусеницу, а у третьей был широко раскрыт клюв, как будто она громко пела. Ниже поющей птицы расположился барельеф Мадонны в венце, с ребенком на руках и лилией. Стелла была уверена в том, что с этими птицами связана какая-то легенда, но бабуся Боган этого не знала. Стелла решила спросить об этом у mon Pere. Он должен знать.
Церковь была осмотрена, и они с бабусей Боган поднялись по ступенькам башни. На полпути бабуся Боган остановилась и открыла низкую дверь, за которой оказалась пустая комната, похожая на келью, освещенная только одним небольшим окном. В ней был камин с дымоходом в толстой стене, а в двери кто- то проделал отверстие, чтобы передавать внутрь еду и воду. Чтобы было куда поставить продукты, в нише организовали нечто, похожее на буфет. На полу лежала ветка дуба, а с обеих сторон двери были заметны ниши, служащие для того, чтобы защититься от нежелательных гостей. Еще в комнате стоял стол и табуретка на трех ножках.
— Должно быть, здесь кто-то жил! — воскликнула Стелла.
— Какой-нибудь монах, — сказала бабуся Боган, — или папский священник, прячущийся от своих врагов. Теперь никто не приходит сюда, только бабуся и святой отшельник.
— Какой святой отшельник? — удивилась Стелла.
— Его еще называют аббатом, — начала бабуся. — Однажды я пришла сюда и увидела, что он сидит у окна и читает. Он даже не слышал моих шагов на лестнице и звука открывающейся двери. Иногда я видела, как он проходил по парку, направляясь сюда, а один раз мы встретились, он шел в церковь, а я возвращалась. Мы посмотрели друг на друга, он увидел, что увидел, и я увидела, что увидела, а после этого он снял шляпу и поклонился мне, как придворный, а я низко присела… Мы оба оставили наши злые дела, он и я.
Мысль о том, что mon Pere был связан с дьяволом, очень удивила Стеллу, но никоим образом не уменьшила ее любви к нему. Чем хуже ты был, тем лучше можешь стать, сказал ей однажды доктор, это значит, что внутри тебя достаточно сил, чтобы довести все до конца.
Бабуся Боган стояла у камина, запустив руку в дымоход. Стеллу это ничуть не удивило. В каждом доме в Девоншире был дымоход с незакрепленными камнями, где обычно тайком прятали бренди. Стелла не думала, что монах или преследуемый священник хранили там бренди, но они могли держать там требник или секретные бумаги.
Бабуся Боган достала из дымохода две книги и еще что-то, завернутое в кусок холста. Все это она положила на стол, бережно развернула холст и открыла то, что вначале показалось Стелле очень большим корнем пастернака. Но, вглядевшись, девушка внезапно отпрянула, потому что при близком рассмотрении ей почудилось, что на столе лежит мертвый ребенок.
— Нечего боятся, детка, — рассмеялась бабуся. — Это всего лишь мандрагора.
Но при этих словах Стелла сделала еще один шаг назад, потому что она знала о мандрагоре все. Ей рассказала об этом Мэдж. Она растет в Германии, и у нее широкие зеленые листья и желтые цветы, и выглядит она полезным растением, но под землей ее корень имеет форму человека и пронзительно кричит, когда его выкапывают из земли. Если обращаться с ним как следует, омывать в вине, завертывать в шелк, класть в шкатулку, купать каждую пятницу и одевать в новую белую сорочку каждое новолуние, он действует как семейный дух, предсказывает будущее и дает советы. Но растет он только в Германии, и его трудно достать. Им обладают только колдуны, и, в основном, используют корень не с самыми добрыми намерениями.
