— Что-то вы припозднились. Надеюсь, обошлось без неприятностей?
Ньют рухнул на табуретку рядом с Лулу. До чего белокожая. Он сказал:
— Мы тут гуляли, любовались городом, какие чистые улицы.
Лулу спросила:
— Откуда у тебя фонарь, Рикки, слишком пристально смотрелся в зеркало?
Бармен принес Лулу и Фрэнку свеженаполненные бокалы.
Ньют заметил, что им выбили счет. Платить будет девочка? Вряд ли. Бармен ждал. Ньют спросил воды со льдом, Рикки — пива. Бармен отошел. Ньют небрежно положил влажную руку на обнаженное плечо Лулу, наклонившись поговорить с Фрэнком. В кассовом аппарате неплохо бы сменить ленту, но, насколько он мог разглядеть, в счете стояло 111.48 доллара. Ньюта чуть удар не хватил. Принесли воду, он прижал ледяной стакан к пылающему лбу.
Это его денежки пропиваются — у Фрэнка не хватит своих.
Фрэнк спросил:
— И когда же вы прилетели, Ньют?
— Недавно.
— Хорошо долетели?
— Было бы о чем спрашивать. Знаешь, что такое самолет, Фрэнк? Лифт с крыльями. — Ньют сжал молочно-белое плечо Лулу. — С кем в последний раз на свиданку бегала, с Бела Лугоши?
— Что-что?
— Ты такая бледная, — сказал Ньют. — Не заметила?
— Я альбинос.
Рикки уставился на нее. Ньют сказал:
— Знаешь что надо сделать, чтобы у блондинки загорелись глаза? Посветить фонариком в ухо.
Фрэнк начал разворачиваться к нему.
Лулу сказала:
— Слушай, я была бы очень признательна, если б ты убрал свою лапу с моего плеча.
— И куда ее положить, киска?
— Засунь в одно место, глубоко-глубоко, и сделай тете ручкой через рот, пупсик.
Рикки хмыкнул в бокал, утер пиво с подбородка. Ньют вдруг заинтересовался пианистом. Некоторое время пощелкав пальцами не в такт, он сказал:
— Классная девочка, Фрэнк. А завести она умеет?
Но это было слишком слабо и слишком поздно, он сам понимал, и все остальные тоже. Ньют мрачно отхлебнул из бокала.
Фрэнк заметил, что в пределах его бокового зрения кто-то маячит. Он оглянулся. Роджер. Он махнул рукой, и Роджер исчез.
Затем появился Фил Эстрада, он так плавно приближался к ним, что Фрэнк не удержался и покосился вниз, нет ли на нем роликовых коньков.
Рикки окинул службиста с блестящих черных башмаков до нежной плоти под подбородком быстрым, свирепым взглядом. Это напомнило Фрэнку, как на пирсе в Санта-Монике молниеносно и одним махом рыбак вспорол брюхо рыбине. Фил и ухом не повел. Он улыбнулся Лулу всеми своими зубами, затем обернулся к Фрэнку:
— Познакомишь меня с новыми дружками?
Прежде чем Фрэнк успел ответить, Рикки сказал:
— Нам пора, да?
Ньют согласно кивнул. Допил воду, ткнул пальцем в сторону Фрэнка и сообщил:
— В моем номере завтра утром в десять ровно. Явка обязательна.
Фрэнк кивнул.
Фил Эстрада улыбнулся Ньюту. Его зубы были словно оттерты отбеливателем и заточены.
— Джентльмены живут в отеле?
Рикки допил пиво и поставил пустой бокал на клавиатуру рояля. Пианист поднял на него глаза. Рикки сказал:
— Знаешь что? Ты играешь, как моя собака поет.
— Ей нужен агент? — отозвался пианист, не сбившись с ритма.
Фил Эстрада тихо засмеялся, похлопал его по плечу и удалился.
Лулу дождалась, когда Ньют, Рикки и Фил окажутся вне пределов слышимости, обернулась к Фрэнку и спросила:
— Почему ты ничего не сделал?
— Например?
— Ну, я не знаю. Как звучит для начинающих «убил обоих»?
— Оглянись вокруг. Что ты видишь? Бармен, пианист, вон тот парень с бородкой, Фил, эти два голубка за угловым столиком, которые держатся за ручки…
— Золотая свадьба, — сказала Лулу, — правда, милые?
— Роджер, который скорей всего прячется за какой-нибудь цветочной кадкой. Свидетели. Я вышибу мозги Ньюту с Рикки, даже если за дело, и любой из этих людей опознает меня в суде, даст показания и отправит за решетку на ближайшие четверть века. «Инопланетянина» видела? Когда я выйду, буду точь-в- точь такой.
Лулу улыбнулась.
— Вот кого ты мне напоминаешь, Джона Уэйна.
— Ерунда. Он был хороший. Я плохой.
— Не на мой вкус. К тому же люди меняются, Фрэнк.
— Вот это верно. Они стареют и теряют оптимизм. — Фрэнк залпом допил виски, сделал знак повторить. — И поворотливость тоже. Мне не справиться с ними, когда они вместе.
— По-моему, ты кое о чем забыл.
— О чем?
Лулу показала на себя.
— Обо мне.
Глаза Фрэнка смотрели мрачно, печально.
Лулу взяла его руку в свою, поцеловала костяшки пальцев, одну за другой.
— Что будем делать?
— Выживать, — сказал Фрэнк. — Я думаю, это главное, чем нам нужно заняться, — выживать.
— Ты хочешь сказать, нам нужно делать ноги?
— Мне это не нравится. Мне все это не нравится. Рикки — с ним каждый дурак справится. А Ньюту не светит Нобелевская премия. Но, с другой стороны, я работал на него два, почти три года. Его чеки всегда оплачивались. На Рождество он отправлял нас в Палм-Спрингс, мы все праздники ели индейку и играли в гольф, и это не стоило мне ни гроша.
— Понятно, а что ты для него делал?
— То-то и оно — почти ничего. Смеялся над его тупыми шутками. Садился за руль, когда его надо было куда-нибудь отвезти. Иногда ломал кому-нибудь руку.
— Ты кого-нибудь убивал?
— Нет, конечно нет.
Лулу обернулась к пианисту, который, казалось, стал в два раза больше, чем пару минут назад.
— Мы пытаемся поговорить без свидетелей, один на один. Будь добр, отсядь на тот конец скамейки — и играй погромче.
Фрэнку она сказала:
— Значит, было так: ты выполнял легкую работу, а для тяжелой был Рикки?
— Более-менее.
— Тогда почему Ньют послал убивать в Ванкувер тебя?
Фрэнк сказал:
— Как я уже объяснял, Паркер ранила его несколько лет назад, и ему стукнуло в голову отомстить,
